Рядом крепко спали его спутники. Нет, ему не показалось. Неподалеку слышалось позвякивание колокольчиков козьего стада, а рядом со спящими стоял какой-то человек и смотрел на них.
Наш герой не выдал своего волнения. Хитрец, он незаметно посмотрел направо, налево, чтобы определить местность, кинул взгляд на берег, на позолоченные солнцем крыши деревенских домиков, на городишки, тонувшие в зелени, на небо, на море. Затем с безразличным видом, хотя по телу у него пробежала дрожь, перевел взгляд на стадо и с деланным спокойствием обратился к пастуху:
– Хороший человек, продай мне ослика. Нам надо как можно скорее быть в Меркато, а жена не может идти.
Он вынул из-за пояса кошелек, достал из него цехин и протянул пастуху. Тот не выразил готовности взять его, и Косса достал еще цехин.
– Вот, даю за твоего дохлого осла два золотых цехина…
Косса тут же разбудил своих спутников, помог Яндре сесть на осла, и все двинулись козьей тропой по направлению к Меркато.
– Знаете, куда мы попали? – заговорил Косса, когда они остались одни. – Куда выкинуло лодку? Рядом с Равелло и Амальфи. Туда, где полгода назад мы ограбили все деревни.
– О-ох! – простонал гигант. – Все пропало! Несдобровать нам! – И начал причитать и ругать себя.
– И чего ты вечно хнычешь, несчастный? – прикрикнул на него Косса. – Мы пойдем не туда, куда я сказал пастуху. Я нарочно сказал, что мы пойдем в Меркато. Мы пойдем в обратную сторону, в Ночеру. Слышишь ты, плачущая богоматерь?
– Дорогой мой капитан, не сердись на меня понапрасну, – сказал Гуиндаччо. – Я только добра хочу, хочу, чтобы ты был осторожнее.
Три дня пришлось потратить путникам, чтобы добраться до Ночеры. Они выбились из сил, так как на пути к Ночере встретили множество препятствии. Им приходилось лавировать между отрядами неаполитанских королевских войск, которые тоже двигались к Ночере или расположились на привал у дороги. В последний день пути Косса и его спутники нагнали группу крестьян, человек пятнадцать, которые следовали за войсками в Ночеру.
Видимо, нашему герою и его спутникам не суждено было войти в город свободными. До Ночеры оставалось не более получаса пути, когда вооруженные дубинками крестьяне неожиданно напали па Балтазара и Гуиндаччо. Напрасно Косса угрожающе размахивал стилетом. Их было слишком много. И все же трое крестьян получили удары стилетом, двое из них упали бездыханными. Но их оставалось еще достаточно! Один крестьянин дубинкой вышиб из рук Коссы стилет. Крестьяне схватили путников, связали и повели в Ночеру. Их доставили к крепостной башне и втолкнули всех четверых в камеру, где и одному-то человеку было тесновато.
– Мы прекрасно устроились! – иронически произнес вечный нытик Гуиндаччо. – И надо же было высадиться именно здесь! Другого места не нашлось, что ли?
– Замолчи ты плакса, мерзкий слизняк, архитрус! – Злобно закричал на него Косса, взбешенный постигшей их неудачей. – Тебя хлебом не корми, дай только поныть. Замолчи наконец, не раздражай меня, а то я тебя пристукну! Глупая ты цикада, безмозглый идиот, разве ночью мы видели, куда выбрасывает лодку? А се выбросило как нарочно туда, где всего лишь несколько месяцев назад мы грабили и убивали! Глупец, слюнтяй, замолчи лучше! Я так зол, что могу ненароком задушить тебя…
И вдруг его слова утонули в страшном грохоте. Стелы крепости содрогнулись.
– Боже мой, – произнес Гуиндаччо, молитвенно вздымая руки. – Ах! Не успел я выполнить своего обета!
Тяжелая рука Коссы опустилась на спину гиганта. Тот упал, треснувшись головой о мраморные плиты. Но тут за стенами крепости раздался новый удар, за ним второй, потом третий…
«Что происходит? – задумался Косса, забыв о повергнутом „драконе“. – Неужели стреляют по крепости? Но ведь город находится в глубине королевства, и, насколько мне известно, войны сейчас нет. Что же это может быть?»
Он вспомнил о королевских войсках, направлявшихся к Ночере, которые они видели по пути, и снова спросил себя: «Что все это значит?»
Воин крепостной стражи, вооруженный копьем, появился в дверях вместе с надзирателем, который запер их в камеру. Надзиратель сделал знак Коссе следовать за ним.

Поднимаясь по лестнице, Косса с удивлением рассматривал богатое убранство крепостных помещений. Ему не приходилось до сих пор видеть такой роскоши. Но вот что-то заставило его вздрогнуть. Проходя мимо какой-то открытой двери, он увидел большую полупустую комнату и страшные предметы в ней: плети с узлами и без узлов, бурдюки с водой, веревки, ложи, острые колья, щипцы, клинья, разные пилы, столы, на которые клали истязуемых, и другие предметы пыток.
Коссу привели в огромный зал, занимавший весь верхний этаж крепости. Оттуда открывался вид на Ночеру.
Грохот не умолкал, удары по крепости не прекращались.
Косса старался разглядеть через окно, что происходит. Он увидел, что город окружен какими-то войсками. Люди стреляли из катапульт – орудий, которые обрушивали на здания огромные камни.
На какой-то миг Косса забыл о положении, в котором он находится, его занимала только одна мысль: что тут происходит? Это не королевские войска! Войско, окружившее город, было местным! Что нее творится? Кого обстреливают?
В глубине зала, в кресле, которое стояло на деревянном помосте высотой около полуметра и напоминало трон, сидел человек лет шестидесяти, с серьезным и строгим лицом. Человек этот устремил на Коссу пронизывающий взгляд, словно изучал его.
– Ты Косса? – коротко спросил он.
Балтазар обратил внимание па то, что все присутствующие опустились на колени. Лишь он один остался стоять, гордый и непреклонный.
– Грабитель Косса? – снова спросил человек.
– Пират, – поправил его Балтазар.
Новый удар по крепости сотряс ее стены. Два огромных камня, разбив окно, влетели в зал. Присутствующие испуганно вздрогнули, и только два человека – Косса и старик – не шелохнулись.
Наш герой сразу оценил обстановку и быстро обдумал план защиты.
– Я причинял зло неверным мусульманам и не раскаиваюсь в этом, – спокойно сказал он.
Один из стоящих па коленях людей тут же опроверг слова Коссы.
– Святейший, – почтительно склонив голову, произнес он, – этот грабитель перерезал множество людей в прибрежных городах и деревнях, в Позитано и Амальфи, в Равелло, а также на Менорке и Мальорке.
«Вот оно что! – подумал Косса. – Все ясно. Это папа! Что-то надо придумать!»
Он лицемерно склонился перед великим понтификом, преемником апостола Петра, наместником бога на земле.
– Святой отец! – с наигранным страданием в голосе произнес он. – Я по неведению совершил зло и готов вернуть людям все, что взял у них, все награбленное добро, заплатить им за каждого погибшего родственника. Если правда, что я, христианин, нанес вред другим христианам, смиренно прошу простить меня. И большей радости, большего счастья не желаю в этом суетном мире. Я хотел бы удалиться от всех дьявольских соблазнов. Я хотел бы стать монахом в монастыре… или священником в городе.
Гул пошел от перешептывания присутствующих. Всем было ясно, что раскаяние грабителя – одно лицемерие. Кто-то даже прервал Коссу и осмелился обратиться к папе:
– Святой отец…
Но он не успел договорить, так как новый залп до самого основания потряс крепость. Камни величиной с апельсин влетели в окна, перебив почти все стекла, и покатились к ногам святейшего, который надеялся, что толстые крепостные стены защитят его. Он сделал знак всем покинуть зал. Остались лишь два вооруженных до зубов стражника и Косса.
Странная, загадочная улыбка сверкнула в глазах святейшего, когда он перевел взгляд на Коссу.
– Все, что ты сказал, – правда? – спросил он.
– Да, святой отец. Я дал богу этот обет несколько дней назад, когда во время шторма мои грешные корабли раскалывались, как ореховые скорлупки. Я поклялся тогда пойти в монахи или стать диаконом, если спасусь. Бог и богоматерь смилостивились надо мной и спасли меня. Я ничего не хочу больше, как только выполнить свою клятву. Предоставьте нам эту возможность, святой отец. Не только мне, но и моим спутникам. Моя сестра и двое друзей вместе со мной каялись и давали такое же обещание. Дайте нам возможность спасти наши души, святой отец, помогите стать монахами или священниками, чтобы в чистой, достойной умиления жизни, которую мы будет вести, осознать всю глубину нашего морального падения, всю греховность нашей прежней жизни.
Святейший с трудом удерживал на губах загадочную улыбку.
– Твое желание будет исполнено. И желание твоих спутников – тоже. Но…
Косса насторожился. «Проклятье… Что готовит этот хитрец? Что он задумал?»
– Я хочу попросить тебя кое о чем до того, как надену на тебя сутану. Помоги мне. Все должны поддерживать главу христианства в борьбе с врагами. Христиане обязаны помогать мне в борьбе с изменниками, которые осмеливаются не только предъявлять разные обвинения мне, но и подло выступают против церкви вообще.
На душе у Коссы стало спокойнее.
– Я готов, святой отец, – произнес он.
Спустившись через некоторое время в камеру, он в первую очередь дал пощечину гиганту, которого увидел плачущим.
– Получай в последний раз! А то через несколько дней я буду ниже тебя. Ты будешь священником, а я диаконом… А теперь все выходите из камеры, вы свободны… – И показал друзьям кошелек, полный золотых неаполитанских реалов.
Что же произошло? О чем просил его папа и на что Косса дал согласие? Кто был этот папа и какие он испытывал затруднения? С чем он вел борьбу?
Чтобы читателям стала ясна обстановка, в которую попал Косса, нам нужно коротко рассказать о тогдашнем главе христианства, великом понтифике, и о том, почему ему понадобилась помощь Коссы.
Речь идет о папе Урбане VI, то есть о первом папе, обосновавшемся в Италии после пресловутого «вавилонского пленения пан», почти столетнего периода, когда папы покинули Рим и обосновались в Авиньоне – провинциальном французском городе, откуда и управляли церковью. Там, в Авиньоне, городе, купленном папством у Франции, папы, располагавшие огромным богатством, пользовались всеми наслаждениями и удовольствиями жизни. Они жили в великолепном дворце, построенном предшествующими папами-французами, соответственно «панскому величию» (скромные апостолы!). Крупнейшие мыслители того времени осуждали пап, скрывавшихся в Авиньоне. Особенно Петрарка, который долго жил при папском дворе и хорошо был осведомлен обо всем происходившем там. Он говорил, что «любой папа, живущий в Авиньоне, уже не папа» [80]. Петрарка в одном из своих произведений сравнивает этот папский город с Вавилоном, о котором пишет Иоанн в своем «Апокалипсисе». Папы, конечно, и не помышляли о том, чтобы покинуть это прекрасное место, не собирались оставлять спокойную жизнь и возвращаться в Рим, в этот «отсталый» город, где их опять ожидали столкновения со своенравной и непокорной толпой. Но все-таки Екатерине Сиенской, известной своей святостью женщине, удалось заманить Григория XI в Рим. Эта молодая женщина, заставившая папу совершить путешествие из Авиньона в Рим, была популярна потому, что, по мнению народа, на нее «снизошла благодать». Папа Григорий не думал надолго оставаться в Риме, казавшемся деревней в сравнении с Авиньоном. Он ненавидел простонародье, боялся римлян. Григорий собирался вернуться в прекрасный Авиньон, но так и умер, не осуществив своего намерения. Согласно обычаю, кардиналы должны были собраться в том самом месте, где великий понтифик отдал богу душу, чтобы избрать ему преемника.



* * *

Седьмого апреля 1378 года, впервые после семидесятишестилетнего перерыва, конклав собрался в Ватикане, чтобы избрать нового папу.
Кардиналов-итальянцев было только четверо. Все остальные были французы, жаждавшие возвратиться в Авиньон и опять жить там в свое удовольствие. Но перед дворцом, где заседал конклав, собрался почти весь Рим. Предполагается, что там было около 20 000 человек – количество по тем временам огромное. Люди шумели, кричали, стучали в двери и стены (врожденная экспансивность итальянцев), взывая к укрывшимся г.о дворце кардиналам.
– Римлянина, римлянина, хотим римлянина… или хотя бы просто итальянца, если уж вы не можете избрать римлянина [52]!
Хотя в большинстве своем кардиналы были французами, единства между ними не существовало. Кардиналы из Южной Франции хотели избрать своего представителя. Северяне им противодействовали. И чтобы победить южан, они вступили в сговор с четырьмя кардиналами-итальянцами и решили избрать временно на папский престол итальянца, архиепископа Бари, Бартоломея Приньяно.
Это и был папа, с которым встретился наш герой в Ночере.
Однако обнародовать результаты выборов кардиналы не осмелились, потому что в день 8 апреля требования римлян стали еще более конкретными.
С улицы неслись возгласы:
– Папа должен быть римлянином! Если этого не будет, мы перебьем всех вас [52, 72, 89]!
Как поступить, чтобы успокоить толпу и не пострадать самим?
Папское облачение силой надели на одного из кардиналов, римлянина (он противился этому, так как боялся, что обман раскроется и толпа расправится с ним), и отворили дворцовые двери перед народом Рима, чтобы люди могли увидеть «избранного папу-римлянина».
– Папа не я! Выбрали не меня! – кричал бледный от страха кардинал Теомбалдески.
Но (к счастью его и Других кардиналов) никто в этой суматохе и шуме не слышал его протеста, так как кардиналы приветственными выкриками и рукоплесканиями заглушали голос кардинала Теомбалдески. И два часа, пока толпа находилась во дворце, страдал ни в чем не повинный человек [80].
Летопись одной из церквей в Меце (Лотарингия) рассказывает, что кардиналы, до того как выбрать Бартоломея Приньяно, договорились с ним, что через несколько дней вновь избранный папа отречется от престола. В награду ему обещали кардинальский сан (он был архиепископом). Папой же они намеревались сделать француза, кардинала из Женевы [22]. Но чтобы спастись от гнева римлян в случае, если обман обнаружатся, кардиналы попрятались в крепостях и замках Рима и показались только тогда, когда страсти улеглись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33