Ну разве не великолепны будут эти аккуратно подстриженные парни, победоносно марширующие по улицам Ширина! Это может случиться через пару недель, как сказал замминистра.
Поезд тронулся, покидая Локсток и устремляясь на север, спеша мимо многочисленных неправдоподобных в своей причудливости городишек, возникающих в пространстве остроконечными крышами, наполовину деревянными, в средневековом стиле, мимо завораживающе идиллических цветущих лугов… Поезд спешил, не останавливаясь, чтобы прибыть в Тольц в мягких сумерках весеннего вечера.
Лизелл вышла из вагона. Носильщик подхватил ее багаж, юркнул в здание вокзала и снова появился минуту спустя с возницей кэба. Деньги перетекли из одних рук в другие, и ее дорожная сумка, казалось, перелетела в ожидавший кэб, который был и ниже, и шире, и тяжелее, чем ширинские фиакры, и гецианская гнедая была соответственно более кряжистая. Лизелл села в экипаж, и дверца за ней закрылась. Возница взобрался на козлы, кнут свистнул-щелкнул, и кэб с грохотом покатил вперед.
Она откинулась назад и с удивлением обнаружила, что сиденье гораздо мягче, чем она ожидала. В отличие от ее сограждан жители Нижней Геции ставили комфорт выше элегантности, и она решила пользоваться этим в свое удовольствие, пока обстоятельства не изменятся с началом гонок. Завтра! От этой мысли у нее подпрыгнул пульс. Осталось всего несколько часов до начала.
Она выглянула из окна. Фонари сверкали в сгущающихся сумерках, согревая своим светом бледные каменные фасады домов, памятники выдающимся людям страны, церемониальные арки, украшенные причудливыми узорами и завитушками в бесстыдно-витиеватом стиле прошлых столетий. Ширин, Флюгельц Ли Фолез — в сущности, каждая столица могла похвастаться своими архитектурными причудами, но нигде в мире витиеватость не достигла таких высот нелепости, как здесь, в Нижней Геции. Апофеоз этой витиеватости как раз попал в поле зрения — всемирно известная Башня Страстных желаний, застывший в белом мраморе вдохновенный поток страстей, украшенная снизу доверху резными барельефами безумной сложности. Парадоксально, но эта башня была не образцом вкусовых излишеств прошлого, а выражением артистического рвения нынешнего короля Мильцина IX, сердце которого она была призвана всколыхнуть страстями.
Кэб остановился у нового отеля «Слава короля» — грандиозного сооружения, сменившего простоявшую здесь несколько столетий небольшую гостиницу «Глава короля». Многие горевали о сносе старейшей городской гостиницы, но новый отель, следует признать, бесспорно явился чудом роскоши и комфорта, жадно вобрав в себя все современные достижения науки и техники: от газового освещения каждой комнаты до невероятного воплощения человеческой мысли в виде парового лифта, а в самых изысканных люксах — фантастика! — имелись персональные ванные комнаты.
Кэб уехал. Уже другой носильщик внес ее сумку в фойе гостиницы, где угрожающе толпился народ. Встав в хвост длинной очереди к стойке регистрации, она огляделась.
Здесь всегда такая толпа? Если нет, почему сегодня такая давка?
Гонки начинаются, идиотка.
Конечно. Открытие Великого Эллипса (завтра! ) привлекло внимание всего мира. Борьба за участие была напряженной; получение или потеря обещанного выигрыша зависели от конечного результата. Спортсмены со всех концов света съехались в Тольц посмотреть на старт гонок.
Отель «Слава короля» не мог вместить всех. Неужели гостей будут выставлять за дверь пачками? Теоретически Министерство иностранных дел должно было забронировать для нее номер, но случись какое-нибудь недоразумение…
Очередь медленно двигалась вперед. Наконец-то Лизелл предстала перед портье и назвала свое имя. Никаких недоразумений. Мисс Дивер, добро пожаловать в отель «Слава короля». Портье был идеально вышколен: он не задавал лишних вопросов, не светился от наглого, неуместного любопытства, с которым она как путешествующая без сопровождения женщина сталкивалась на всем протяжении своего пути.
Он протянул ей ключ, и она последовала за своей сумкой, мирно покачивающейся в руках носильщика, через фойе к чудо-лифту, — она впервые видела подобное, — и это чудо, к ее удовольствию, легко вознесло ее с первого этажа на пятый. Не без сожаления расставшись с лифтом, она прошла по заботливо устланному ковром коридору к своему номеру — не волшебному люксу с персональной ванной, но достаточно просторному и удобному. Она щедро вознаградила коридорного, тот в свою очередь с предельной любезностью раскланялся. Царившая вокруг роскошь и любезность доставляли массу наслаждения.
Оставшись одна, она осмотрела комнату. Поблескивала полировкой тяжелая ореховая мебель, обильно украшенная резьбой в соответствии с гецианским пристрастием к витиеватости. Вдоль двух стен — современные высокие окна из больших стеклянных панелей. Толстый бордового цвета ковер был в тон с темно-красными парчовыми портьерами и покрывалом. Темно-красные полотенца, мыло в упаковке, внушительных размеров кувшин для умывания и раковина. Медная плевательница, полированная и предупредительно чистая. Все так привлекательно, дорого и абсолютно безлично.
Лизелл взглянула на свои карманные часы, прислушалась к голосу желудка — и тот и другой источник сообщили ей, что время ужина еще не наступило. Открыв свою сумку, она порылась там и извлекла пухлую папку — продукт усердного труда безымянного бюрократа. Здесь лежал набор карт, в деталях изображающий каждый поворот Великого Эллипса, все необходимые билеты, талоны и жетоны, маршрут следования, список отелей и кемпингов, железных дорог и дилижансов, расписание пароходов, международный справочник больших и маленьких коммерческих транспортных компаний, предлагающий речные катера, плоты, баржи, лошадей, Больших Гусениц, планеры, часмистрио, прыгунов, толкачей, сани, собачьи упряжки, деревянные крылья и много чего еще.
Ее собственный опыт путешественника приучил ее к тому, что любой маршрут — это цепь непредвиденных ситуаций. Однако эта кипа детальной информации чего-нибудь да стоит. Вне всякого сомнения, не раз она осознает, какое сокровище ей досталось.
И вполне вероятно, что уже завтра она это оценит. Маршрут Великого Эллипса начинается с пересечения сравнительно цивилизованных западных стран, а затем уходит на восток, делая петлю через горы на севере, которые простираются до диких земель Бизака и Зуликистана, затем маршрут пролегает через непроходимые леса Орекса и далее до экзотической страны Авескии. По прошествии недель один из этих негнущихся листов или какая-нибудь из этих карт, аккуратно собранных министерством, даст ей понять разницу между победой и поражением.
Где-то поблизости раздался бой часов — время переодеваться к ужину. Выбор платья оказался предельно прост, поскольку она взяла только одно платье, более или менее подходящее для таких мероприятий — очень простое, с длинными рукавами, из плотного шелкового твида, немнущееся, устойчивое к образованию пятен — его можно смело комкать и засовывать в самое узкое место в чемодане, что очень удобно с точки зрения экономии чемоданного пространства. Она облачилась в платье и внимательно изучила свое отражение в зеркале над раковиной.
Степенная — настолько степенная, насколько судья мог бы пожелать, хотя сияние ее рыжих локонов никогда не заслужит благосклонного одобрения его чести. Незамысловатый, скромный вырез горловины взывал об украшении. Вернувшись к сумке, она извлекла одну маленькую безделицу, которой она позволила отяготить ее багаж — серебряное колье и серьги с аквамаринами под цвет ее глаз: милые, но не настолько дорогие, чтобы привлечь внимание воришек. Она надела украшения, и отражение в зеркале засверкало искрами жизни. Его чести это бы не понравилось.
Она спустилась вниз и оказалась в мягко освещенном ресторане отеля; безупречно невозмутимый метрдотель усадил ее за отдельный столик в очень даже неплохом месте. И никаких сомнений или подозрительных колебаний, никаких недоуменно приподнятых бровей, никаких попыток упрятать женщину без сопровождения за какими-нибудь пальмами в кадушках.
Официант принял заказ и удалился, оставив ее ждать. В юности она не рисковала появляться в ресторане, гостинице, кафе или столовой без книжки под мышкой; неважно какой, лишь бы было куда уткнуться носом и спрятать свою болезненную застенчивость. А сегодня, привыкшая к любопытным взглядам посторонних, она легко могла позволить своим глазам беспрепятственно осваивать пространства общественных заведений.
Свободных мест в ресторане почти не осталось, как и в самом отеле. Посетители входили уверенно, многие из них демонстрировали солидное благосостояние, о чем свидетельствовали их хорошо скроенные костюмы и сопровождающие их дамы в претенциозных туалетах и солидных украшениях. Разбросанные по залу клетчатые пиджаки, бриллиантовые булавки в галстуках и серьги в ушах мужчин выдавали присутствие здесь профессиональных спортсменов и поклонников азартных игр. У их спутниц явно определялись две страсти: осветлять волосы и взбивать их в нечто, похожее на копну сена, и к тому же максимально укорачивать свои блестящие платья. Несколько мужчин было одето в форму с офицерскими знаками отличия и еще несколько — в какие-то экзотические хламиды: то ли прибывшие развлечься князьки с востока, то ли просто богатые и эксцентричные повесы. Все оживленно болтали, но говорили приглушенно, на благовоспитанно пониженных тонах. На этом фоне невозможно было не заметить двоих, говоривших в полный голос.
Неприятный, резкий смех сотряс атмосферу ресторана. Лизелл оглянулась, и ей показалось, что в глазах у нее двоится. Через несколько столиков от нее сидела парочка молодых парней, на вид не более восемнадцати-девятнадцати лет. Они были одеты очень дорого и абсолютно одинаково: розовато-лиловые пиджаки с широкими лацканами, жемчужно-серые атласные шейные платки и у каждого в петлице живая фиалка. С очарованием молодости они исключили малейшие детали, которые могли бы разрушить их абсолютную идентичность. Близнецы, и очевидно, очень богатые. Перед ними на столе стояло четыре открытых бутылки шампанского, лучшее шампанское Вонара — «Севанская красавица», его можно было легко узнать по знаменитой золотой шестиугольной этикетке. Двести пятьдесят новых рекков за бутылку, а эти юнцы глушат его как дешевое пиво. Большое плоское блюдо дорогих устриц в голубом соусе занимало центр стола. Близнецы кидались друг в друга кусочками, сопровождая каждый удачный бросок раскатом гомерического хохота.
Идиоты.
Лизелл подали заказанные блюда. Некоторое время она предавалась дегустации консоме Дрив Лисиль, медальонов из оленины, салата из белой свеклы и лорберов, тушеных моллюсков и гецианских хрустящих хлебцев. Но веселье за столом близнецов не утихало, и она не могла удержать свое любопытство: кто же эти резвящиеся полоумные и кто разрешил им путешествовать без няни? Вдруг они окажутся ее соперниками в гонке? В этом ресторане может оказаться масса участников Великого Эллипса. По внешнему виду их не определить. Ее взгляд метнулся по залу только для того, чтобы тут же зацепиться за столик в углу.
За столиком сидели двое мужчин, один примерно ее возраста, второй на четверть века старше. Старший обладал — следовало бы это особо отметить — массивной квадратной челюстью, но она оставила эту деталь без внимания, ибо второй, молодой, был, наверное, самым красивым мужчиной, которого ей доводилось когда-либо видеть. У него было сухощавое благородное лицо с чистыми линиями и красивыми чертами, большие умные глаза, цвет которых сейчас трудно было разглядеть, волосы того чудесного светло-золотистого оттенка, в который женщины любят краситься, но никогда не достигают его искусственным способом. Во всех отношениях замечательное лицо, решила Лизелл, и замечательность эта кроется не столько в красоте черт, сколько в просвечивающей индивидуальности. Есть что-то такое в глазах, в изгибе губ, в общем выражении лица, каким-то образом проступает — что? Душевная чистота? Внутренняя порядочность? Врожденная положительность натуры? Как притягивает взгляд его стать и светло-русая голова! Он, вероятно, тщеславный женский баловень и любимчик, пристрастившийся к бренди, азартным играм и собственному отражению в зеркале. Тут она обратила внимание, что на нем военная форма. Ей трудно было определить его национальность, но лицо заставило ожить и заработать память. Она осознавала, что это красивое лицо не было ей абсолютно незнакомым. Конечно же, лично они не встречались, но где-то совсем недавно она его видела. В газете? Журнале?
Должно быть, он почувствовал ее пристальный взгляд, так как повернулся и посмотрел прямо на нее. Краска смущения залила лицо Лизелл. Цепкий взгляд — явный завоеватель. Ясненько, этот мужчина, вне всякого сомнения, привык к пялящимся на него женщинам. Он, наверное, вообразил себе, что она уже готова в обморок упасть от его красоты, эти красавчики все такие самодовольные…
Он чуть заметно улыбнулся ей, как будто только они двое увидели в зале что-то смешное; в его улыбке было очаровательное обаяние, ничего наигранного, самодовольного; ее неловкость мигом улетучилась, она улыбнулась в ответ и еще секунду-две смотрела ему прямо в глаза, прежде чем оборвать этот бессловесный разговор.
Она заставляла себя не смотреть в ту сторону, пока он и его спутник не расплатились и не встали. В этот момент она решилась бросить украдкой последний взгляд и отметила, что мужчина был довольно высокого роста и широк в плечах, походил на хорошо тренированного атлета. Она увидела еще что-то сверх того. Незнакомец был одет в элегантную форму грейслендского офицера высшего ранга. Он был солдатом Империи, то есть свиньей в человеческом облике. А она-то, глупенькая, погрузилась в наивные мысли о достойном человеке с благородным лицом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95