— Плохо-плохо-плохо-плохо-плохо-плохо-плохо-плохо-плохо-плохо-плохо-плохо.
— Именно. Вот такое и хотели учинить с его величеством.
— Однако король спасен. Благодаря мне, — вдруг осенило Невенского, — потому что я был здесь, у меня хватило самообладания позвать на помощь, ему оказали эту помощь и сохранили жизнь. Я спас его, прелесть моя. Возможно, я и не герой, но, во всяком случае, заслуживаю благодарности. Хотя, — он вспомнил — доктор, по-видимому, так не считает. Он был так неуважителен, не правда ли?
— Доктор плохой человек?
— Ну, возможно, он просто был занят. Он не хотел меня обидеть, не было никакой личной неприязни, пока… — Невенского поразила внезапно пришедшая ему в голову мысль, — пока он не подумал, что это я мог покушаться на жизнь короля Мильцина. Его отрывисто-грубый ответ, который я воспринял как результат нетерпения и спешки, на самом деле — обычное подозрение. Но нет. Невозможно. Его величество всегда отлично ко мне относился. Кто может подумать, что я замыслил что-то против своего щедрого патрона? Кто может сомневаться в преданности Невенского?
— Ниц. Ниц. НицНипер-НицНипер-НицНипер-НицНипер-НицНипер-НицНипе…
— Пожалуйста, прекрати. Я понимаю, что ты хочешь этим сказать. Ты намекаешь, что я выдаю себя за другого, что я не вполне откровенен даже с моим господином, что это компрометирует меня, и что я заслуживаю всеобщего порицания. Но это не так! Мое имя — это мое личное дело!
— Плохо? — спросил Искусный Огонь.
— В любом случае, никто не должен этого знать, — настаивал Невенской. — Не должно быть повода, чтобы кто-то узнал или хотя бы начал догадываться.
Резкая боль скрутила Невенского, лишив его самообладания. Невенской схватился за живот, пот выступил на лбу крупными каплями.
— Что-что-что-что? — требовал ответа Искусный Огонь.
— Меня отравили! — вырвалось у Невенского, он не успел договорить, как понял, что этого не может быть. Он не прикасался к королевскому обеду, у него нет врагов, это просто нервы, причин для паники нет…
— Причин нет, — пробормотал он и заставил себя глубоко вдохнуть. Он медленно успокаивался. Король должен выздороветь.
Истинный виновник случившегося будет наказан. И никакие несправедливые подозрения не падут на голову Ница Нипера.
Все три предсказания сбылись полностью. Король Мильцин оставался в течение семи дней в постели. Все это время народ регулярно оповещали о состоянии здоровья короля. В конце недели объявили о его полном выздоровлении. И в тот же вечер он предстал перед сидящими за игорным столом — бледный и заметно похудевший, но при этом веселый, аккуратно подстриженный и обильно напомаженный.
Все время королевского выздоровления активно работали сыщики, назначенные расследовать это дело, и их усилия не пропали даром. Остатки королевского обеда стали последней трапезой для двух несчастных собак. Обе они издохли, извергая пену, отведав слив, фаршированных трюфельным паштетом, которыми в свою очередь был нафарширован голубь. Поиск источника отравления привел детективов на кухню дворца Водяных Чар, где все до единого были подвергнуты строжайшему допросу. Личный повар короля, в чьи обязанности входило ежедневное составление меню и приготовление пищи для Его Величества, сам не наблюдал за приготовлением слив. Эту работу доверили недавно нанятому помощнику повара, представившему внушительные рекомендации.
Форгед — так его звали. В результате расследования были найдены доказательства, что рекомендации — фальшивки, но было уже поздно. Наведавшись в комнатушку, которую подозреваемый делил с двумя своими помощниками, обнаружили, что птичка улетела. Он исчез под покровом ночи, и шанс выжать из него правду растворился вместе с ним во тьме, но опрос его знакомых нарисовал портрет склонного к одиночеству молодого человека, питающего сострадание к покорному народу Разауля, запуганному грейслендским вторжением, и исполненного решимости помочь этим людям любой ценой.
Агенты разаульского правителя знают, как пользоваться подобными стремлениями. Те, кому известно о существовании Искусного Огня, полагали, что после устранения Мильцина IX его последователь может оказаться не таким уж приверженцем нейтралитета и, возможно, согласится продать секрет Разумного Огня осажденному Разаулю.
Место сбежавшего помощника повара немедленно занял проверенный гецианский буржуа, к тому же бесподобный мастер приготовления закусок, и жизнь во дворце Водяных Чар потекла своим чередом.
Мильцин IX вдохновился своей стычкой со смертью, поскольку теперь он знал, как защитить себя. Астрологический прогноз, составленный графиней Ларишкой, ясно указывал на опасности, подстерегающие его в будущем. Все они были здесь, на пергаментах, воплощенные в знаки и символы. Знать — значит победить, и таким образом трагедии можно избежать, если быть астрологически грамотным.
XII
— Посмотри, посмотри туда, — показывала Лизелл пальцем. Далеко на юге было видно, как солнце отражается на поверхности воды.
— Это Залив Зиф, — сообщил ей Гирайз, хотя надобности в том не было.
— Знаю, — парировала Лизелл. Ее тон заставил его удивиться, но она не придала этому значения, поскольку за маской раздражения она спрятала совсем иные переживания. Пусть лучше он считает ее строптивой, нежели жалкой трусихой, которая до смерти боится летать. — Знаешь ли, я имею представление о местной географии. Я была на Бомирских островах.
— Я слышал, эти аборигены — каннибалы, — он раздраженно улыбнулся, — каждый так и ждет момента, чтобы засунуть тебя в котел?
— Куда с большей радостью они хотели засунуть меня в какую-нибудь хибарку. Их вождь предлагал принять меня как члена племени — в качестве младшей жены номер тринадцать.
— Правда? Я думаю, ты поставила ему условие — даровать тебе время от времени свободу, чтобы убегать из этой хибарки в какое-нибудь шестимесячное путешествие.
— Кто знает, может быть, он бы и согласился. Он был более либерален и терпим, чем некоторые якобы цивилизованные представители запада, не буду показывать пальцем.
— А-а, понимаю, ты нашла своего идеального мужчину.
Внезапно раздавшийся рядом голос избавил ее от необходимости отвечать.
— Мы теряем высоту, — сообщил Каслер Сторнзоф.
Лизелл с удивлением скользнула взглядом по лицу Каслера, затем опустила глаза вниз, на землю, которая была так близко и с каждой секундой становилась все ближе. Острые заснеженные пики О'ни Гежни — Вечного Оплота, или, как называли их западные картографы, Малого Полумесяца — неслись ей навстречу с ужасающей скоростью. Но даже сейчас движение не ощущалось, словно воздушный шар с его пассажирами просто висел в воздухе над грядой заснеженных гранитных клыков.
Мы сейчас разобьемся, мы сейчас погибнем. Страх сковал ее, и она вцепилась руками в край корзины. Она неотрывно смотрела на приближающиеся горные пики. Она не хотела смотреть вниз, но казалось, не хватало сил, чтобы отвернуться или закрыть глаза. Она чувствовала холод, чудовищный холод, несмотря на ворох одежд и одеяло, в которое она закуталась, спасаясь от пробирающего до костей горного воздуха, даже несмотря на близость горячего воздуха, наполняющего огромный яркий купол из водонепроницаемой ткани. Странно, но она ни о чем не могла сейчас думать, разве что о страшном холоде.
— Думаю, нет повода тревожиться, — произнес Каслер. Его голос вывел ее из оцепенения, и она смогла повернуть голову и посмотреть на него, но говорить еще не могла. Он улыбнулся ей одними глазами, но в этой улыбке было столько спокойной уверенности и поддержки, что ужас отступил, и она услышала свой голос.
— Мне не страшно, — произнесли ее губы, и неожиданно, благодаря ему, ложь оказалась правдой.
Он на секунду сжал ее кисть, и его ладонь была удивительно теплой.
Он слишком быстро убрал руку. Она отвела глаза от его лица и увидела, что Гирайз в'Ализанте увещевает их пилота — Мимо Ичмиими, владельца и управляющего фирмы «Удивительные полеты путешественника Ичмиими». В его задачу входило доставить трех участников гонок на восток из Зуликистана, минуя Вечный Оплот, на Территорию северного Ягаро — следующей точки в маршруте Великого Эллипса. Гирайз что-то настойчиво объяснял, но она не могла разобрать его слов, возможно, пилот тоже: познания путешественника Ичмиими в вонарском были весьма скудны. Ослепительная улыбка преобразила бородатое смуглое лицо владельца воздушного шара. Он пожал плечами, что-то ответил жизнерадостно на непонятном зулийском и выбросил за борт корзины пару мешков с песком.
Пики О'ни Гежни начали немедленно удаляться. Панорама изменилась — к юго-востоку от горного хребта показалась огромная желто-коричневая равнина.
Вне всякого сомнения, она не умрет прямо здесь и прямо сейчас. Дыхание постепенно выровнялось. Представить трудно, что ей пришла в голову эта идея — сократить путь, то есть перескочить по воздуху Малый Полумесяц. Это поможет ей выиграть часы или даже сутки, оставить позади тех участников гонок, кто предпочел двигаться под парусом из Зуликистана на восток через залив Зиф. Среди немногих оставшихся карт и расписаний она наткнулась на краткую информацию о независимой коммерческой фирме, организующей полеты на воздушном шаре в восточной части Зуликистана. Весной здесь дуют преимущественно северо-западные ветры, которые могут послужить ее интересам и осуществить ее надежды — в конечном итоге вырваться вперед, оставив позади всех, кроме Фестинетти. (Где же сейчас, интересно, эти близнецы?) Разумеется, в свои планы она никого не хотела посвящать, они так бы и остались ее личной тайной и преимуществом, если бы она не совершила ошибку: при переходе через Навойское ущелье она слишком донимала расспросами говорившего на вонарском проводника. По всей видимости, проводник передал разговор Гирайзу, Каслер, очевидно, тоже слышал, в результате чего она лишилась возможности перелета в одиночестве. Узнав об этой идее, они настояли на том, чтобы вместе отправиться к Ичмиими, и ей никак не удалось от них отделаться, несмотря на все предпринятые попытки. Она подумала: надо радоваться, что о ее плане не узнали все остальные, например Чарный, Джил Лиджилл, Заван, но радоваться как-то не получалось, особенно на фоне такой несправедливости. Это — нечестно, идея с воздушным шаром принадлежит только ей!
Странно, конечно, но она рада, что они сейчас с ней, призналась самой себе Лизелл. Она не ожидала, что так испугается высоты. Она просто не предполагала, что ее охватит такое подлое Малодушие, что она покроется холодным потом, а внутри все перевернется. Если бы она оказалась одна, она бы сбежала при виде огромного красно-желтого шара, плавающего в воздухе над горной хижиной, в которой размещались «Удивительные полеты путешественника Ичмиими». К счастью для нее, надежды на будущую победу и стыд восторжествовали над ужасом, и в присутствии двух мужчин ей удалось не показать виду, какие сомнения сжигают ее изнутри, по крайней мере, она постаралась не показать виду. Она заставила себя забраться в шаткую, непрочную корзину. Она выдержала ужасно неприятный быстрый подъем, она мужественно не издала ни одного писка, визга или вздоха, она сдержала все позывы к тошноте, она даже умудрялась вести разговоры на разные безобидные темы. Короче говоря, она вела себя как разумный, опытный, взрослый человек.
Гирайз ничего не понимает. Он, вероятно, воспринимает ее как нетерпеливую и острую на язык вертихвостку и совсем не догадывается о той панике, которую она испытывает. Каслер Сторнзоф, однако, совсем другое дело. Вероятно, ему не раз приходилось наблюдать за солдатами перед началом сражения. Неважно, какая за этим стоит причина, но, видя ее слабость, он не выражает ни жалости, ни презрения.
Как бы то ни было, она очень счастлива, что они здесь, с ней. Но она сразу же сбежит от них, как только подвернется первая возможность.
Прошло несколько часов, и ее страхи рассеялись. Спазмы в животе постепенно прекратились, и где-то около полудня, когда путешественник Ичмиими открыл свой мешок с провизией, она уже была готова насладиться хлебом, козьим сыром и терпким красным вином. После еды она даже ощутила некий интерес к пейзажам внизу. Малый Полумесяц заслуживал внимания, представляя собой живописное зрелище — ледяные шапки, венчающие горы, сверкали как зеркала и переливались на солнце, острые скалы, узкие ущелья и пропасти, в которых залегали фиолетовые тени. Воздух на такой высоте поражал чистотой и холодом. У Лизелл пощипывало в глазах от ослепительного сияния ледяных пиков, но ей не хотелось отводить взгляд из страха пропустить что-то интересное. Ее упорство было вознаграждено, она увидела высоко парящую ослепительно-белую птицу — редкого снежного орла.
Она уже полностью успокоилась к тому моменту, когда Малый Полумесяц превратился в предгорья, редко усеянные деревушками и пышными высокогорными пастбищами, по которым бродили винторогие козлы.
Предгорья уступили место широкой равнине, известной как плоскогорье Фрет'Аг, простиравшейся от Вечного Оплота до лесов Орекса.
С высоты взору предстали многочисленные речки и ручейки, мчащиеся с гор вниз по поросшим травой долинам. Мчащиеся, чтобы соединиться с величественной рекой Ягой, которая несет свои воды к Нижнему океану. Река, питаемая многочисленными притоками, расширялась по мере приближения к океану, прихотливо извиваясь, прокладывая себе путь через огромные зеленые низины — легендарные леса Орекса. И ветер нес путешественников в самую гущу этого царства дикой природы.
Внизу простиралось безбрежное желто-коричневое море. Однообразие его нарушалось лишь блеском солнца, отражавшегося на серебряной поверхности воды, узкими лентами грязных дорог да изредка попадавшимися соломенными крышами домов. Однажды им попалась на глаза телега, запряженная волами. Она устало тащилась в сторону О'ни Гежни. Воздух был настолько чист и прозрачен, что можно было разглядеть одежду возницы — свободную белую тунику, зеленый шейный платок и широкополую шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95