Как он мог умереть? Слизняк всегда выходил сухим из воды. Может, это другой пикап? Может, за рулем сидел тот второй тип? Где он, кстати? Вокруг разбитой машины суетятся только люди в форме. Ни в скорой помощи, ни в полицейской машине пассажиров нет. Она попыталась разглядеть лицо водителя, но обзор закрывала дверца кабины. На асфальт капала кровь.
Строгий полицейский в форме дорожного патруля махал ей, чтоб она проезжала, но Манч перегнулась к правому окну и указала на разбитую машину.
– Я его знаю. Я знаю водителя, – пересохшими губами пролепетала она.
Полисмен секунду смотрел на нее, потом оглянулся на место аварии.
– Отъедьте вон туда.
Она кивнула. Она собиралась остановиться, подойти к нему, но тут к ней пришла новая мысль. «Ты ничем здесь не поможешь, – сказал ей внутренний голос. – Тебе ни к чему в это вмешиваться. Не останавливайся».
Манч бросила последний взгляд на искореженный пикап – и нырнула в поток машин, не обращая внимания на гудки и ругань других водителей.
«Проклятье, Слизняк, что ты наделал?»

3

Следователь отдела убийств Джигсо Блэкстон выдвинул длинные ноги из-под руля своего черного седана, повернул к себе зеркальце заднего вида и убедился в том, что пробор у него ровный. Вытащив из кармана рубашки гребешок, он тщательно расчесал темные усы.
– Ты на кота похож, знаешь? – сказал Алекс Перес, напарник Блэкстона.
Блэкстон сделал вид, что не слышит.
– Пойду посмотрю на жертву, – объявил Алекс. – А ты продолжай прихорашиваться.
– Это в тебе говорит зависть.
– Неужели я сказал «на кота»? – весело удивился Алекс. – Я имел в виду «на киску».
Блэкстон ухмыльнулся и повернул зеркальце обратно. Он вылез из машины и прошел к патрульному, регулировавшему движение.
– Вы первым прибыли на место? – спросил он у полисмена.
– Да, сэр.
– Что тут произошло?
Блэкстон отступил на шаг и посмотрел на жертву через боковое стекло. Глаза у трупа были открыты, их выражение казалось спокойным, почти скучающим. Выходное отверстие от пули в черепе окружали лохмотья кожи. Выстрел в шею пробил сонную артерию и раздробил позвонки.
– Я ехал по шоссе и наткнулся на этот автомобиль.
– Но вы не видели, как все случилось?
– Нет, сэр.
– «Скорая» приезжала?
– Приезжала и уехала. Они ничего сделать не могли.
– Хорошо. Они что-нибудь двигали? Тело перекладывали?
– Нет, сэр.
– Никто не объявлялся? Свидетелей стрельбы нет?
– Вроде их не было, но какая-то женщина в темно-синем «гранд-туре» затормозила и сказала, что знает водителя.
Блэкстон оглянулся туда, где лежало тело.
– Она могла его видеть?
– Отсюда не могла – по крайней мере лицо. Может, ногу. Наверное, узнала машину.
– И вы ее отпустили?
– Я велел ей остановиться. Чуть позже посмотрел – а ее нет.
– Номер записали? Нет, конечно. Она молодая, старая, толстая?
– Белая, двадцать с небольшим, невысокая, светлые глаза, волнистые темно-русые волосы до плеч.
– По таким приметам найти женщину – раз плюнуть.
– И еще одно, сэр: руки и ногти. Они были… не то что немытые – скорее с въевшейся грязью. Черные полоски под ногтями и вокруг ногтей.
– Хорошо, полисмен… – Он подался вперед, чтобы прочесть нагрудный знак. – … Керр. Вот это действительно полезная информация. Спасибо. Какая была скорость?
– От пятидесяти до пятидесяти пяти.
– Дорожники уже едут?
– Да, сэр.
Блэкстон сделал пометку в записной книжке и вернулся к месту катастрофы. Эвакуатор стоял рядом, дожидаясь разрешения увезти разбитую машину. Блэкстон поднял руку, давая сигнал повременить. Он внимательно осмотрел смятый в гармошку капот и разбитую решетку. Дверь со стороны водителя распахнулась, очевидно, при столкновении. Если бы пикап налетел на столб при скорости пятьдесят пять миль в час, то знак упал бы. Блэкстон зашел со стороны пассажира, заглянул в кабину и увидел накоротко замкнутые провода зажигания.
– Еще один прекрасный законопослушный гражданин, – произнес он вслух.
Патрульный глянул на него, но промолчал.
Машины медленно ползли по шоссе в обоих направлениях. Блэкстон не реагировал на вопросы, которые выкрикивали водители. «Люди – идиоты», – подумал он, качая головой. Но в этом и заключалась его работа: защищать идиотов от сволочей. Приехала машина дорожной службы и установила щиты с желтой стрелкой, чтобы изменить движение на автостраде. Он дал указание перекрыть все съезды на южное направление за пять миль до и после места преступления.
– Сейчас же пятничный час пик! – объяснил замотанный начальник дорожной бригады. – Мы можем контролировать только часть шоссе – от одного до другого въезда на магистраль в обоих направлениях. Но не больше.
– Ладно, – ответил Блэкстон. – Делайте быстрее.
Следом приехала машина коронера, сопровождаемая еще одним полицейским автомобилем. Помощники коронера дожидались, пока фотографы закончат съемку: жертву и автомобиль надо было запечатлеть в восьми ракурсах. Блэкстон проследил, чтобы сфотографировали и замкнутые накоротко провода зажигания. Вернувшись к своей машине, он достал из багажника собственный «Поляроид».
Делая снимки, Блэкстон отметил профессионализм стрелявшего. Две из трех пуль попали в водителя, и обе нанесли серьезные повреждения. Один выстрел в лоб – пуля прошла через мозг и на выходе снесла полчерепа. Эта рана явно была смертельной. Вторая пуля вырвала кусок шеи жертвы: еще одно ранение, не совместимое с жизнью. Стрелявший либо отлично натренирован, либо не менее удачлив, чем Ли Освальд. Третья пуля прошила приборную панель и пол.
Носком ботинка он открыл дверцу водителя настежь и отошел, чтобы не мешать перекладывать тело на носилки.
Помощник коронера в хирургических перчатках обыскал карманы убитого. Алекс тем временем осматривал густые заросли хвоща, растущего на обочине.
Блэкстон вернулся к водительской стороне грузовичка и стал разглядывать паутину трещин на разбитом лобовом стекле.
– Как раз по твоей специальности, а, Джиг? – спросил Алекс из-за спины Блэкстона.
Блэкстон пропустил слова напарника мимо ушей.
– Ну, что скажешь? – Алекс отряхивал колени от грязи и листьев.
– Верхняя дырка – от первой пули, – сказал Блэкстон, проводя пальцем по трещинам в стекле. – Видишь, как трещины, расходящиеся снизу, наталкиваются на верхнюю сетку трещин?
– Поверю тебе на слово.
Блэкстон осмотрел верхнее пулевое отверстие и убедился, что оно пробито ровно, а лобовое стекло, хотя и относительно плоское, все же скошено достаточно, чтобы отклонить пулю, проходящую сквозь него. Значит, стреляли практически под прямым углом. Соответствующие отверстия он нашел в обшивке водительского кресла. Местность вокруг открытая: поблизости ни эстакад, ни высоких деревьев.
– У нас как минимум два преступника, – заявил он. – Стрелок и его водитель. Мы ищем высокую машину – грузовик, возможно, фургон или передвижной домик.
– Вот черт! – отозвался Алекс, глядя на уходящее в обе стороны шоссе. – Их уже давно и след простыл.
Они снова заглянули в открытую дверцу машины. Сиденье пропиталось кровью. Осколки кости и красные желеобразные кусочки мозга прилипли к винилу и ткани. Если второй раз стреляли намеренно, то не вложен ли в выстрел особый смысл? Никто не болтает с пулей в горле.
Блэкстон посветил фонариком за кресло и увидел, что пули пробили и листовой металл кабины.
Следователи собрались на импровизированное совещание подальше от водителя эвакуатора. Блэкстон обратился сначала к коронеру:
– Что вы нашли?
– В заднем кармане – бумажник, но удостоверение личности поддельное.
– Фамилию я передал по рации в Управление дорожного транспорта, – добавил полисмен Керр. – Но в их данных ее нет. Пикап числится в угоне со вчерашнего дня.
– Что-нибудь обнаружил? – спросил Блэкстон у своего напарника.
– Нет. Он, похоже, был один.
– Мы все так умираем, приятель.
– Спасибо за сообщение.
Пока они дожидались приезда экспертов, Блэкстон сказал Алексу:
– Нужно найти ту женщину, что была за рулем «гранд-тура». Если она сама не обратится в полицию, давай проверим местные типографии.
– Кого мы ищем?
– Белую женщину лет двадцати – двадцати пяти, которая набирает текст или обслуживает печатные станки.
Они повернулись, заметив, что рабочий-дорожник отодвинул три конуса, пропуская передвижную лабораторию криминалистов. Блэкстон поздоровался с вышедшим из машины Джеффом Хагучи из отдела огнестрельного оружия.
– Что у нас тут? – спросил Хагучи.
– Один убитый, два ранения, три выстрела.
– Выстрел с земли выбил бы заднее окно, – сказал Хагучи.
– Ага, – отозвался Блэкстон. – Мы так и подумали, но нам нужно мнение специалиста.
– Тогда вам сегодня везет.
Хагучи достал два длинных деревянных штыря и осторожно просунул их в отверстия на лобовом стекле, сопоставляя второй конец с отверстиями в сиденье. Он заставил фотографов сделать новые снимки лобового стекла с закрепленными в нем штырями.
– Гильзы не нашли? – спросил Хагучи.
– Пока нет, – ответил Блэкстон, указывая на полисменов, бродивших по пустому шоссе от обочины к обочине.
Он подвел Хагучи к тормозному следу. Одна из пуль застряла в асфальте. Хагучи обвел отверстие желтым мелом и вернулся с Блэкстоном к грузовичку.
– Возможны два варианта, – сказал Хагучи. – Конечно, я буду знать больше, когда исследую пули. Либо стреляли с большого расстояния по навесной траектории…
– Три раза?
– Либо из проезжающего мимо высокого автомобиля. Найди гильзы – и получишь скорость и угол. Когда машина будет в отделении, я извлеку две оставшиеся пули.
Блэкстон показал Хагучи места, где пули пробили стальную обшивку кабины за сиденьем. Хагучи присвистнул.
– И что ты об этом думаешь? – осведомился он.
– Это не обычные пули, – сказал Блэкстон. – Иначе они бы расплющились при ударе. – Быть может, в цельнометаллической оболочке? – спросил он, имея в виду пули армейского образца.
– Скорее всего, – подтвердил Хагучи. – Может, даже бронебойные.
Блэкстон мрачно кивнул. Ему определенно не нравилась мысль о разъезжающем в автомобиле снайпере, стреляющем бронебойными пулями. Он сделал пометку в записной книжке, написав слова, которые вслух никто не произносил. У бронебойных пуль было еще одно название: «Смерть копам».

4

«Может, это был не он», – думала Манч, сворачивая на шоссе, ведущее на запад, к Санта-Монике. Потрясение и ужас, испытанные в первое мгновение, сменились в ее сердце странным спокойствием. Конечно, если бы мертвым там лежал Слизняк, она бы не могла быть спокойной. После всего, что было между ними, она бы непременно почувствовала, что он покинул эту маленькую планету и удалился в мир иной. Нет, прежде чем о нем горевать, ей нужно получить доказательства. А пока она не верит в его смерть.
Она стала размышлять о предстоящем свидании с инспекторшей.
Едва познакомившись с миссис Скотт, Манч поняла, что эта женщина не заводит дружбы со своими клиентами. Ее кабинет был сплошь увешан грамотами с благодарностями от организаций, занимающихся охраной правопорядка. На письменном столе стояла фотография с дарственной надписью, запечатлевшая начальника полиции, пожимающего руку миссис Скотт. Вероятно, преступники начинали перевоспитываться, бросив на фотографию един-единственный взгляд.
«Готов ее трахнуть, если она поймет мою шутку», – сказал бы о ней Цветочек Джордж. Но он уже умер. И его неуместные замечания надо похоронить вместе с ним. Все эти прежние мерзкие мысли надо оставить.
И к тому же она старается больше не выражаться.
Манч все еще находится под надзором, и она с этим примирилась. Люди, державшие в руках ее судьбу, – судьи, адвокаты, полисмены – не рассчитывали, что кому-то удастся благополучно выдержать трехлетний условный срок, но она их удивит. Условный срок – это способ держать человека на крючке. Будто тебе говорят: «Сейчас ты можешь уйти, но мы тебя загребем когда захотим». Система случайных проверок позволяла собрать сведения для применения дальнейших мер. Наркоманы не исправляются. Этот факт всем известен. Рецидив неизбежен.
Рецидив. Она узнала это слово в наркологическом отделении. По статистике девяносто семь процентов наркоманов снова садились на иглу, в лучшем случае – начинали курить траву.
Это означало, что три процента все же вылечивались!
Она уже восемь месяцев в завязке. Приближается День благодарения. Она отпразднует его, отправившись в город Корону, в Калифорнийскую женскую тюрьму, как член делегации общества Анонимных Алкоголиков. Если бы все шло, как раньше, она сейчас сама сидела бы именно в этой тюрьме.
Прошлый День благодарения Манч провела в камере предварительного заключения в местной тюрьме «Сибил Брэнд», ожидая суда по обвинению в различных преступлениях, связанных с наркотиками. В ее прежней жизни все было связано с наркотиками. Если бы ее замели за нарушение правил перехода улицы, то можно было не сомневаться – хоть держи пари! – что она переходила улицу для того, чтобы раздобыть наркотик, или принять дозу, или найти способ заработать деньги на наркотик.
Прошлогодняя отсидка оказалась самой долгой в ее жизни – больше месяца.
Черно-белый автобус шерифа с дизельным двигателем, изрыгавшим черный дым, затормозил перед ней на съезде к зданию суда Санта-Моники. Он напомнил ей о множестве поездок из тюрьмы в суд – ее единственных выходов на волю в течение того долгого месяца. Они называли этот автобус «Серым Гусем». Почему – она не знала. Она знала только, что внутри он был грязный и разделялся на отделения стальными решетками. Более вместительная задняя часть с рядами скамеек, как в церкви, предназначалась для мужчин. Женщины сидели в передней части на длинных скамьях, расположенных вдоль стенок. Разделенные, но равные.
Этот автобус, казалось, всегда появлялся рядом с ней, когда ее мысли принимали опасное направление. Очередное таинственное совпадение, которое заставляло ее чувствовать, что Всевышний проявляет личный интерес к ее делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29