инсталляция тесе
Пока она стояла, рядом с ней с утробным стоном затормозил автобус службы шерифа. Она так пристально на него смотрела, что шофер ей помахал. Слабо улыбаясь шутке, понятной только ей и ее Создателю, она помахала ему в ответ.
«Я тебя поняла, Господь».
Манч остановилась, чтобы заправиться на маленькой частной бензоколонке, где еще продавали 98-й бензин. Дожидаясь, пока бак наполнится, она спрятала пачку бумаг под запаску в багажнике, а фотографию парня с татуировкой сунула в карман рубашки.
Она вышла у дома Лайзы и внесла в комнату детское креслице для машины. При виде него у Лайзы загорелись глаза.
– А где дети? – спросила Манч.
Этот вопрос уже стал для нее привычным. Странно, до чего быстро появляются новые привычки.
– В своей комнате, – ответила Лайза. Разговор шел под шум телевизора, и это тоже было привычно.
Манч прошла к комнате девочек и открыла дверь. Джилл и Шарлотта разрисовывали друг друга фломастерами. Эйша – совершенно голенькая, если не считать несмываемой звезды, нарисованной у нее на животике черными чернилами, – лежала рядом с ними на полу и сосала шариковую ручку. Манч легонько потянула ручку, и губки ребенка громко чмокнули.
– А где ее подгузник? – спросила Манч.
– Мама сказала, пусть она немного проветрится, – доложила Шарлотта.
Манч пристроила Эйшу на своем бедре, вернулась в гостиную и увидела: Лайза запустила руку под подушку сиденья и лихорадочно шарила там. При виде Манч она испуганно вздрогнула.
– Что-то сломалось? – осведомилась Манч.
– Нет. Я… э-э…
Манч не стала слушать лепет Лайзы. Она уже выяснила все, что ее интересовало.
– Вы ужинали? – спросила она.
– Я собиралась дать девочкам хлопьев, – ответила Лайза.
Манч потянулась за бумажником.
– А что, если нам купить пиццу?
– Да! – хором закричали обе девочки из своей комнаты.
– Я схожу за ней, – заявила Лайза. – Мне надо передохнуть, я целый день сижу как проклятая дома, приглядывая за младенцем.
– Отлично, – согласилась Манч. – Ты иди, а я побуду с девочками.
Лайза взгромоздилась на велосипед и уехала. Манч надела на Эйшу чистый подгузник, нарядила в ярко-розовый комбинезончик и держала на руках, пока детское тельце сонно не отяжелело. Уложив малышку в кровать, Манч вышла на кухню. Увидев среди мусора визитные карточки копов, она вытащила их, обтерла и спрятала в карман. Потом вернулась к девочкам.
Пока она шла по заляпанному ковру в их комнате, под ногами у нее хрустели какие-то детали игрушек. На кровати сидела голая кукла в чернильных пятнах. Повсюду валялась мятая и грязная одежда.
Джилл, младшей девочке, нетерпелось продемонстрировать Манч свои сокровища. Она побежала в угол, отпихнула ногой мокрую скомканную куртку и вытащила камень с блестящими прожилками кварца. Манч изобразила подобающий восторг, вертя камень в руке так, чтобы на него падали отблески света.
Ей было приятно, что девочки прониклись к ней симпатией. Когда она приехала в первый раз, они отнеслись к ней с некоторым подозрением, но теперь с готовностью принимали ее в свой мир. Конечно, и обещанная пицца сыграла здесь свою роль.
– Знаете что, – предложила Манч, – давайте устроим маме сюрприз и уберемся у вас в комнате.
– Давайте! – обрадовалась Джилл.
– Здесь все так, как мама велит! – запротестовала Шарлотта.
– Она ведь не станет возражать, если мы развесим вашу одежду, правда? – отозвалась Манч, поднимая комбинезон и встряхивая его.
– Но ведь его придется убирать в шкаф, – недовольно пробурчала Шарлотта.
Манч открыла шкаф и обнаружила, что он набит до отказа.
– А это что? – спросила она, вытаскивая картонную коробку, полную туфель на шпильках, ярких шарфов и париков. Обувь затолкали кое-как, поэтому острые носки загнулись кверху, на лакированной коже появились глубокие трещины.
– Это чтобы играть в переодевание, – ответила Шарлотта, пытаясь запихнуть коробку обратно в шкаф. Но вещи, сваленные за коробкой, разъехались, и коробка больше не помещалась. Она взвыла: – Ну вот, ты все испортила!
– Мы сейчас спрячем коробку, – сказала Манч, быстро сортируя вещи. – Просто нужно расставить все поаккуратнее. Ну вот и порядок. Давай теперь посмотрим твой комод. – Она открыла верхний ящик большого комода, стоявшего в углу. – Если мы сложим твои рубашки, они не будут мяться.
– Маме так не понравится! – упрямо повторила Шарлотта. В ее голосе появились истерические нотки.
– Уложи мои, – предложила Джилл.
– Ладно. А которые твои?
Джилл вытянула пухлый пальчик:
– Вот эти.
Манч с трудом выдвинула нижний ящик, доверху набитый носками. Она высыпала содержимое на пол и начала разбирать носки по парам.
– Приятно наводить порядок, правда?
– Да, – сказала Джилл, залезая ей на колени, – очень.
Шарлотта, сидя на краю кровати, смотрела, что они делают. Она громко шмыгала носом, разочарованная тем, что перестала быть центром внимания.
– А мы уезжаем из города! – внезапно объявила она.
– Да ну! – удивилась Манч. Лайза ничего не говорила ей о переезде.
– Мама сказала, у нас будет свой дом. И мне купят лошадь, если я пообещаю за ней ухаживать.
Шарлотте всего семь лет… Манч вспомнила себя, семилетнюю, и свою мать: та не скупилась на бесконечные обещания, особенно когда была под кайфом. Ее детство!.. То пир, то голодуха. Завтрак бывал не каждый день, зато мама могла потратить пятьдесят баксов на лакированные детские туфельки, из которых Манч через месяц вырастала. «Ты моя маленькая принцесса», – говорила мама, почти не глядя на нее, – она смотрелась в зеркало, обводя глаза черным карандашом. Манч явственно представились неестественный блеск маминых глаз, дрожащие руки и монотонный голос, бормочущий безумные, фантастические обещания.
Теперь-то Манч понимала, что мама и сама верила своим обещаниям, – они были для нее реальностью, порожденной наркотой и благими намерениями.
– Папка Джеймс сказал, что тоже поедет, – добавила Шарлотта.
– Славно. А где сейчас живет твой настоящий папа, Шарлотта? – спросила Манч. – Твой папка Патрик?
– А, он умер, – ответила вместо Шарлотты Джилл с невинной бесчувственностью четырехлетнего ребенка.
– Как дядя Джон, – подхватила Шарлотта.
Манч неловко кивнула, стараясь справиться с неожиданно подступившими слезами.
– А как насчет твоего настоящего папы? – спросила она у Джилл.
Девочки наморщили носы.
– Папка Дарнел слишком много говорит и все время потеет, – сказала Шарлотта. – Гадость!
– Ага! – подхватила Джилл, захихикав. – Гадость, шмадость.
– Он нам больше не нравится, – заявила Шарлотта. – Он – зомбированный боров.
– Ага, он говнюк! – добавила Джилл, изображая букву «Г» большим и указательным пальцами.
Манч, пряча улыбку, отметила Лайзину лексику в этом детском лепете.
– Папка Джеймс меня возит с собой! – похвасталась Джилл.
– Да, он милый, – поддержала ее Шарлотта. – Мама говорит, что мы будем жить вместе.
– В деревне? – спросила Манч.
– Да, а может, на берегу моря. Мы еще не решили.
Манч чуть было не рассмеялась. С тем же успехом девочка могла планировать переезд на Луну.
– Вот будет хорошо! – сказала Манч. – Я постараюсь вас навещать. – Какой смысл развеивать заблуждения детей? Пусть верят, пока верится. Время для разочарований придет так скоро! – Знаешь, когда я была маленькой, то очень любила играть в «Как будто». Мне хотелось, когда я вырасту, жить на старом Диком Западе. Так что я вас понимаю. А давайте, – предложила Манч, – мы – все трое – заключим договор.
– А что такое договор? – спросила Джилл.
– Тайное обещание сделать что-нибудь когда-нибудь. Хотите?
– Хотим! – ответила за обеих Шарлотта.
– Вытяните правую руку, – сказала Манч и потянула к себе руку Джилл, помогая девочке. Она понизила голос до шепота, и сестры придвинулись к ней ближе. – Через десять лет, считая с сегодняшнего дня, когда вы обе будете взрослые, мы снова встретимся на этом самом месте… – Дети смотрели завороженно. – А теперь надо перекреститься и поклясться.
Девочки очень серьезно проделали все необходимое.
Манч представила себе, что эта встреча в будущем и впрямь состоится. Тогда она объяснит Шарлотте и Джилл: их мама была без царя в голове, и ее обещания, пусть даже данные всерьез, оставались пустыми словами. Она скажет: семью не выбирают, такая уж у них судьба. И объяснит девочкам, что позаботиться о них некому, так что они сами должны о себе заботиться и ни на кого не рассчитывать. Ну, разве что на Бога, да и то неизвестно, когда у Него руки до них дойдут.
А если они спросят ее, почему она ничем не могла им помочь? Что им ответить? Что это было не ее дело? Что у нее было слишком много собственных проблем?
Кстати о проблемах…
Она вынула из кармана фотографию и показала ее девочкам. Шарлотта взяла снимок, посмотрела мельком и спросила, указывая на мужчину в костюме:
– А это кто?
– Понятия не имею. А этого вы знаете? – спросила Манч, указывая на длинноволосого.
– Конечно. Это – папка Джеймс.
Джилл запрыгала и потянулась за фотографией.
– Покажи мне! Покажи мне!
Манч показала.
– Ага, – подтвердила Джилл. – Папка Джеймс.
У Манч похолодело сердце. А Лайза утверждала, что не узнала по описанию мужчину, который был тогда со Слизняком! Видно, она сильно увязла в этом деле. Размышления Манч прервало возвращение Лайзы, втаскивающей в дом велосипед.
– Дети, побудьте здесь. Мне нужно поговорить с вашей мамой.
Манч вышла в гостиную и протянула фотографию Лайзе.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
Лайза потянулась за фотографией, но Манч не дала ее в руки.
– Откуда она у тебя? – спросила Лайза.
– Ты знаешь этого типа? – спросила Манч.
Взгляд Лайзы скользнул в сторону спальни, где играли девочки. По глазам было видно, как она соображает, что бы такое ответить.
– Да, я его знаю. – И она поставила пиццу на стол.
– Это ведь его я видела со Слизняком. Помнишь, я описывала тебе его татуировку?
Лайза закурила и неспешно затянулась, сквозь дым наблюдая за Манч своими поросячьими глазками.
– За каким чертом он тебе сдался? – спросила она наконец.
– Лайза, где он сейчас находится?
– А какое тебе дело?
– Он может что-то знать о том, кто застрелил Слизняка.
Лайза устало посмотрела на Манч и сказала:
– Слушай. Я понимаю, ты хочешь сделать, как лучше. Но поверь мне: не надо тебе влезать в это. Эти люди раздавят тебя, как козявку, ясно?
Манч вспомнила убитых в Венис.
– Самое лучшее, что ты можешь сделать, – сказала Лайза, – это лечь на дно. Веди себя так, будто ничего не знаешь.
«Тем более что это почти соответствует истине», – подумала Манч.
Девочки выбежали на кухню. Лайза освободила стол, а Манч придвинула к нему четыре стула. Эйша проснулась и заплакала. Манч взяла малышку из кроватки и дала ей бутылочку. Девочки болтали, снимая с пиццы верхний слой и играя кружочками колбасы. Посадив Эйшу к себе на колени, Манч съела кусок пиццы, не чувствуя вкуса. У нее не шли из головы слова Деб о том, как Такс берет Буги с собой в поездки. Сценарий складывался довольно легко. Этот тип использует Буги как прикрытие, как способ отвлечь внимание. От этой мысли ее затошнило. Надо же, наконец-то нашелся мужчина, который обращается с Буги пристойно, – и только для того, чтобы обделывать темные делишки! Прощаясь, Манч крепче обычного обняла всех детей. Лайзе в лицо она старалась не смотреть.
Лайза проводила взглядом машину Манч, а потом три раза включила и выключила лампочку, висящую над крыльцом. Трейлер, стоявший чуть дальше по улице, тронулся с места и затормозил у Лайзиной калитки.
Лайза нервничала, ладони у нее вспотели. Она огляделась по сторонам, гадая, видит ли их кто-нибудь. Дверь кабины распахнулась, выпуская крупного мужчину, одетого в кожу.
– Привезла? – спросил Такс.
– Ага, но только там уже ничего не было.
– Мать твою!.. Ты хочешь сказать, что эта сучка меня опередила?
– Нет, она вся такая исправившаяся. Не колется, не пьет и все такое прочее. – Лайза поскребла ногтем по пятну на рубашке. – Может, дурь исчезла еще раньше?
Она не успела отпрянуть: Такс отвесил ей такую пощечину, что сбил ее с ног. Она не пыталась встать – только подняла руку, словно хотела его остановить.
– Не морочь мне голову, глупая шлюха! – прошипел он. – Раньше дрянь не могла никуда деваться – времени не было. Говори адрес. Думаю, мне пора наведаться к этой сучке в гости.
– Я не знаю, где она живет, – проскулила Лайза.
Такс шагнул вперед, схватил ее за запястье и занес кулак.
– Погоди! – взмолилась Лайза, пытаясь защитить лицо свободной рукой. – Она дала мне только свой телефон. Но я знаю, где она работает.
– Ага, – сказал Такс, – и я тоже. А чего она сюда зачастила, если она такая святоша?
– Это из-за девочки, малышки Слизняка.
– Зачем она ей?
– Она хочет ее… типа удочерить.
– Если она будет соваться в наши дела, может попрощаться со своими планами. Так ей и скажи. А еще лучше отдай мне девчонку. Я сам все объясню.
Всю обратную дорогу Манч неслась по шоссе, превышая скорость. Перед тем как сделать следующий шаг, ей необходимо закончить кое-какие дела.
Она поставила машину в переулке за домом и вытащила из бардачка перочинный нож. Глянув по сторонам и убедившись, что за ней никто не наблюдает, Манч открыла нож и пригнулась к решетке водостока. Она на ощупь нашла бечевку. Одним движением перерезав ее, она отпустила свободный конец – и была вознаграждена звуком шлепнувшегося в сточную воду пакета с наркотиком. Дерьмо к дерьму. Подумать только, она выбросила его без всякого сожаления! Впрочем, что толку хвалить себя за то, что следовало бы сделать с самого начала.
Она вернулась в машину и достала из-под запаски пачку документов. В доме, закрывшись на все задвижки, она разложила бумаги у себя на кровати. В самом низу пачки оказался документ, который страшно ее встревожил: докладная записка на бумаге с грифом одного из отделов ФБР. Речь в ней шла о том, что операцию по обыску помещений в Каньонвиле следует отложить «до конца октября, когда урожай конопли будет собран и упакован».
Манч посмотрела на часы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
«Я тебя поняла, Господь».
Манч остановилась, чтобы заправиться на маленькой частной бензоколонке, где еще продавали 98-й бензин. Дожидаясь, пока бак наполнится, она спрятала пачку бумаг под запаску в багажнике, а фотографию парня с татуировкой сунула в карман рубашки.
Она вышла у дома Лайзы и внесла в комнату детское креслице для машины. При виде него у Лайзы загорелись глаза.
– А где дети? – спросила Манч.
Этот вопрос уже стал для нее привычным. Странно, до чего быстро появляются новые привычки.
– В своей комнате, – ответила Лайза. Разговор шел под шум телевизора, и это тоже было привычно.
Манч прошла к комнате девочек и открыла дверь. Джилл и Шарлотта разрисовывали друг друга фломастерами. Эйша – совершенно голенькая, если не считать несмываемой звезды, нарисованной у нее на животике черными чернилами, – лежала рядом с ними на полу и сосала шариковую ручку. Манч легонько потянула ручку, и губки ребенка громко чмокнули.
– А где ее подгузник? – спросила Манч.
– Мама сказала, пусть она немного проветрится, – доложила Шарлотта.
Манч пристроила Эйшу на своем бедре, вернулась в гостиную и увидела: Лайза запустила руку под подушку сиденья и лихорадочно шарила там. При виде Манч она испуганно вздрогнула.
– Что-то сломалось? – осведомилась Манч.
– Нет. Я… э-э…
Манч не стала слушать лепет Лайзы. Она уже выяснила все, что ее интересовало.
– Вы ужинали? – спросила она.
– Я собиралась дать девочкам хлопьев, – ответила Лайза.
Манч потянулась за бумажником.
– А что, если нам купить пиццу?
– Да! – хором закричали обе девочки из своей комнаты.
– Я схожу за ней, – заявила Лайза. – Мне надо передохнуть, я целый день сижу как проклятая дома, приглядывая за младенцем.
– Отлично, – согласилась Манч. – Ты иди, а я побуду с девочками.
Лайза взгромоздилась на велосипед и уехала. Манч надела на Эйшу чистый подгузник, нарядила в ярко-розовый комбинезончик и держала на руках, пока детское тельце сонно не отяжелело. Уложив малышку в кровать, Манч вышла на кухню. Увидев среди мусора визитные карточки копов, она вытащила их, обтерла и спрятала в карман. Потом вернулась к девочкам.
Пока она шла по заляпанному ковру в их комнате, под ногами у нее хрустели какие-то детали игрушек. На кровати сидела голая кукла в чернильных пятнах. Повсюду валялась мятая и грязная одежда.
Джилл, младшей девочке, нетерпелось продемонстрировать Манч свои сокровища. Она побежала в угол, отпихнула ногой мокрую скомканную куртку и вытащила камень с блестящими прожилками кварца. Манч изобразила подобающий восторг, вертя камень в руке так, чтобы на него падали отблески света.
Ей было приятно, что девочки прониклись к ней симпатией. Когда она приехала в первый раз, они отнеслись к ней с некоторым подозрением, но теперь с готовностью принимали ее в свой мир. Конечно, и обещанная пицца сыграла здесь свою роль.
– Знаете что, – предложила Манч, – давайте устроим маме сюрприз и уберемся у вас в комнате.
– Давайте! – обрадовалась Джилл.
– Здесь все так, как мама велит! – запротестовала Шарлотта.
– Она ведь не станет возражать, если мы развесим вашу одежду, правда? – отозвалась Манч, поднимая комбинезон и встряхивая его.
– Но ведь его придется убирать в шкаф, – недовольно пробурчала Шарлотта.
Манч открыла шкаф и обнаружила, что он набит до отказа.
– А это что? – спросила она, вытаскивая картонную коробку, полную туфель на шпильках, ярких шарфов и париков. Обувь затолкали кое-как, поэтому острые носки загнулись кверху, на лакированной коже появились глубокие трещины.
– Это чтобы играть в переодевание, – ответила Шарлотта, пытаясь запихнуть коробку обратно в шкаф. Но вещи, сваленные за коробкой, разъехались, и коробка больше не помещалась. Она взвыла: – Ну вот, ты все испортила!
– Мы сейчас спрячем коробку, – сказала Манч, быстро сортируя вещи. – Просто нужно расставить все поаккуратнее. Ну вот и порядок. Давай теперь посмотрим твой комод. – Она открыла верхний ящик большого комода, стоявшего в углу. – Если мы сложим твои рубашки, они не будут мяться.
– Маме так не понравится! – упрямо повторила Шарлотта. В ее голосе появились истерические нотки.
– Уложи мои, – предложила Джилл.
– Ладно. А которые твои?
Джилл вытянула пухлый пальчик:
– Вот эти.
Манч с трудом выдвинула нижний ящик, доверху набитый носками. Она высыпала содержимое на пол и начала разбирать носки по парам.
– Приятно наводить порядок, правда?
– Да, – сказала Джилл, залезая ей на колени, – очень.
Шарлотта, сидя на краю кровати, смотрела, что они делают. Она громко шмыгала носом, разочарованная тем, что перестала быть центром внимания.
– А мы уезжаем из города! – внезапно объявила она.
– Да ну! – удивилась Манч. Лайза ничего не говорила ей о переезде.
– Мама сказала, у нас будет свой дом. И мне купят лошадь, если я пообещаю за ней ухаживать.
Шарлотте всего семь лет… Манч вспомнила себя, семилетнюю, и свою мать: та не скупилась на бесконечные обещания, особенно когда была под кайфом. Ее детство!.. То пир, то голодуха. Завтрак бывал не каждый день, зато мама могла потратить пятьдесят баксов на лакированные детские туфельки, из которых Манч через месяц вырастала. «Ты моя маленькая принцесса», – говорила мама, почти не глядя на нее, – она смотрелась в зеркало, обводя глаза черным карандашом. Манч явственно представились неестественный блеск маминых глаз, дрожащие руки и монотонный голос, бормочущий безумные, фантастические обещания.
Теперь-то Манч понимала, что мама и сама верила своим обещаниям, – они были для нее реальностью, порожденной наркотой и благими намерениями.
– Папка Джеймс сказал, что тоже поедет, – добавила Шарлотта.
– Славно. А где сейчас живет твой настоящий папа, Шарлотта? – спросила Манч. – Твой папка Патрик?
– А, он умер, – ответила вместо Шарлотты Джилл с невинной бесчувственностью четырехлетнего ребенка.
– Как дядя Джон, – подхватила Шарлотта.
Манч неловко кивнула, стараясь справиться с неожиданно подступившими слезами.
– А как насчет твоего настоящего папы? – спросила она у Джилл.
Девочки наморщили носы.
– Папка Дарнел слишком много говорит и все время потеет, – сказала Шарлотта. – Гадость!
– Ага! – подхватила Джилл, захихикав. – Гадость, шмадость.
– Он нам больше не нравится, – заявила Шарлотта. – Он – зомбированный боров.
– Ага, он говнюк! – добавила Джилл, изображая букву «Г» большим и указательным пальцами.
Манч, пряча улыбку, отметила Лайзину лексику в этом детском лепете.
– Папка Джеймс меня возит с собой! – похвасталась Джилл.
– Да, он милый, – поддержала ее Шарлотта. – Мама говорит, что мы будем жить вместе.
– В деревне? – спросила Манч.
– Да, а может, на берегу моря. Мы еще не решили.
Манч чуть было не рассмеялась. С тем же успехом девочка могла планировать переезд на Луну.
– Вот будет хорошо! – сказала Манч. – Я постараюсь вас навещать. – Какой смысл развеивать заблуждения детей? Пусть верят, пока верится. Время для разочарований придет так скоро! – Знаешь, когда я была маленькой, то очень любила играть в «Как будто». Мне хотелось, когда я вырасту, жить на старом Диком Западе. Так что я вас понимаю. А давайте, – предложила Манч, – мы – все трое – заключим договор.
– А что такое договор? – спросила Джилл.
– Тайное обещание сделать что-нибудь когда-нибудь. Хотите?
– Хотим! – ответила за обеих Шарлотта.
– Вытяните правую руку, – сказала Манч и потянула к себе руку Джилл, помогая девочке. Она понизила голос до шепота, и сестры придвинулись к ней ближе. – Через десять лет, считая с сегодняшнего дня, когда вы обе будете взрослые, мы снова встретимся на этом самом месте… – Дети смотрели завороженно. – А теперь надо перекреститься и поклясться.
Девочки очень серьезно проделали все необходимое.
Манч представила себе, что эта встреча в будущем и впрямь состоится. Тогда она объяснит Шарлотте и Джилл: их мама была без царя в голове, и ее обещания, пусть даже данные всерьез, оставались пустыми словами. Она скажет: семью не выбирают, такая уж у них судьба. И объяснит девочкам, что позаботиться о них некому, так что они сами должны о себе заботиться и ни на кого не рассчитывать. Ну, разве что на Бога, да и то неизвестно, когда у Него руки до них дойдут.
А если они спросят ее, почему она ничем не могла им помочь? Что им ответить? Что это было не ее дело? Что у нее было слишком много собственных проблем?
Кстати о проблемах…
Она вынула из кармана фотографию и показала ее девочкам. Шарлотта взяла снимок, посмотрела мельком и спросила, указывая на мужчину в костюме:
– А это кто?
– Понятия не имею. А этого вы знаете? – спросила Манч, указывая на длинноволосого.
– Конечно. Это – папка Джеймс.
Джилл запрыгала и потянулась за фотографией.
– Покажи мне! Покажи мне!
Манч показала.
– Ага, – подтвердила Джилл. – Папка Джеймс.
У Манч похолодело сердце. А Лайза утверждала, что не узнала по описанию мужчину, который был тогда со Слизняком! Видно, она сильно увязла в этом деле. Размышления Манч прервало возвращение Лайзы, втаскивающей в дом велосипед.
– Дети, побудьте здесь. Мне нужно поговорить с вашей мамой.
Манч вышла в гостиную и протянула фотографию Лайзе.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
Лайза потянулась за фотографией, но Манч не дала ее в руки.
– Откуда она у тебя? – спросила Лайза.
– Ты знаешь этого типа? – спросила Манч.
Взгляд Лайзы скользнул в сторону спальни, где играли девочки. По глазам было видно, как она соображает, что бы такое ответить.
– Да, я его знаю. – И она поставила пиццу на стол.
– Это ведь его я видела со Слизняком. Помнишь, я описывала тебе его татуировку?
Лайза закурила и неспешно затянулась, сквозь дым наблюдая за Манч своими поросячьими глазками.
– За каким чертом он тебе сдался? – спросила она наконец.
– Лайза, где он сейчас находится?
– А какое тебе дело?
– Он может что-то знать о том, кто застрелил Слизняка.
Лайза устало посмотрела на Манч и сказала:
– Слушай. Я понимаю, ты хочешь сделать, как лучше. Но поверь мне: не надо тебе влезать в это. Эти люди раздавят тебя, как козявку, ясно?
Манч вспомнила убитых в Венис.
– Самое лучшее, что ты можешь сделать, – сказала Лайза, – это лечь на дно. Веди себя так, будто ничего не знаешь.
«Тем более что это почти соответствует истине», – подумала Манч.
Девочки выбежали на кухню. Лайза освободила стол, а Манч придвинула к нему четыре стула. Эйша проснулась и заплакала. Манч взяла малышку из кроватки и дала ей бутылочку. Девочки болтали, снимая с пиццы верхний слой и играя кружочками колбасы. Посадив Эйшу к себе на колени, Манч съела кусок пиццы, не чувствуя вкуса. У нее не шли из головы слова Деб о том, как Такс берет Буги с собой в поездки. Сценарий складывался довольно легко. Этот тип использует Буги как прикрытие, как способ отвлечь внимание. От этой мысли ее затошнило. Надо же, наконец-то нашелся мужчина, который обращается с Буги пристойно, – и только для того, чтобы обделывать темные делишки! Прощаясь, Манч крепче обычного обняла всех детей. Лайзе в лицо она старалась не смотреть.
Лайза проводила взглядом машину Манч, а потом три раза включила и выключила лампочку, висящую над крыльцом. Трейлер, стоявший чуть дальше по улице, тронулся с места и затормозил у Лайзиной калитки.
Лайза нервничала, ладони у нее вспотели. Она огляделась по сторонам, гадая, видит ли их кто-нибудь. Дверь кабины распахнулась, выпуская крупного мужчину, одетого в кожу.
– Привезла? – спросил Такс.
– Ага, но только там уже ничего не было.
– Мать твою!.. Ты хочешь сказать, что эта сучка меня опередила?
– Нет, она вся такая исправившаяся. Не колется, не пьет и все такое прочее. – Лайза поскребла ногтем по пятну на рубашке. – Может, дурь исчезла еще раньше?
Она не успела отпрянуть: Такс отвесил ей такую пощечину, что сбил ее с ног. Она не пыталась встать – только подняла руку, словно хотела его остановить.
– Не морочь мне голову, глупая шлюха! – прошипел он. – Раньше дрянь не могла никуда деваться – времени не было. Говори адрес. Думаю, мне пора наведаться к этой сучке в гости.
– Я не знаю, где она живет, – проскулила Лайза.
Такс шагнул вперед, схватил ее за запястье и занес кулак.
– Погоди! – взмолилась Лайза, пытаясь защитить лицо свободной рукой. – Она дала мне только свой телефон. Но я знаю, где она работает.
– Ага, – сказал Такс, – и я тоже. А чего она сюда зачастила, если она такая святоша?
– Это из-за девочки, малышки Слизняка.
– Зачем она ей?
– Она хочет ее… типа удочерить.
– Если она будет соваться в наши дела, может попрощаться со своими планами. Так ей и скажи. А еще лучше отдай мне девчонку. Я сам все объясню.
Всю обратную дорогу Манч неслась по шоссе, превышая скорость. Перед тем как сделать следующий шаг, ей необходимо закончить кое-какие дела.
Она поставила машину в переулке за домом и вытащила из бардачка перочинный нож. Глянув по сторонам и убедившись, что за ней никто не наблюдает, Манч открыла нож и пригнулась к решетке водостока. Она на ощупь нашла бечевку. Одним движением перерезав ее, она отпустила свободный конец – и была вознаграждена звуком шлепнувшегося в сточную воду пакета с наркотиком. Дерьмо к дерьму. Подумать только, она выбросила его без всякого сожаления! Впрочем, что толку хвалить себя за то, что следовало бы сделать с самого начала.
Она вернулась в машину и достала из-под запаски пачку документов. В доме, закрывшись на все задвижки, она разложила бумаги у себя на кровати. В самом низу пачки оказался документ, который страшно ее встревожил: докладная записка на бумаге с грифом одного из отделов ФБР. Речь в ней шла о том, что операцию по обыску помещений в Каньонвиле следует отложить «до конца октября, когда урожай конопли будет собран и упакован».
Манч посмотрела на часы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29