кашу-овсянку с молоком, поджаренные в масле кусочки хлеба, джем из апельсиновых корочек и густой цейлонский чай. Все было довольно вкусно, но так мало! Покончив с завтраком, Александр Ильич, смеясь, сказал:
– Я бы еще два таких завтрака съел!
За окнами вагона мелькали семафоры, мосты, станции, речки, луга, заводы, селения. И всюду лезли в глаза белые буквы на синем металлическом фоне: «Bovril».
Потапов тронул Петрова за рукав и с некоторым удивлением сказал:
– Смотри, Степан, здесь шпалы стальные!
Поезд приближался к Лондону. Зеленые равнины исчезли, темные дома тянулись бесконечной чередой, в воздухе висела серая дымка, пахнувшая копотью. Поезд громыхал на скрещениях путей, громко стучал по настилу мостов, мчался по улицам на уровне вторых этажей домов, мимо открытых окон, из которых выглядывали любопытные.
И вот, наконец, вокзал Паддингтон. Поезд сбавил ход и медленно вкатился под высокие стеклянные своды, густо закопченные дымом.
Наши путешественники вышли на платформу, заполненную сотнями людей. Держа в руках свой более чем легкий багаж, они спустились по лестнице на небольшую привокзальную площадь. Подкатило такси – смешной квадратный высокий домик на колесах. Советские путешественники сели в машину, и Петров несколько нерешительно сказал:
– В советское посольство… Вы знаете адрес?
– Разумеется, знаю, – уверенно ответил шофер. – Приехали из России, сэр?
– Как вам сказать… В общем, из России, – улыбнулся Петров.
– Здорово вы колошматите немцев! – с довольным видом заявил шофер и добавил, имея в виду посольство: – Это недалеко… Мигом доставлю.
Четверть часа спустя автомобиль въезжал в ворота «частной улицы», охраняемой стариком привратником в ливрее и старой разжиревшей собакой.
Когда первому секретарю советского посольства доложили, что прибыли трое советских граждан с острова Девы, он быстро вышел в прихожую и, гостеприимно протянув гостям обе руки, воскликнул:
– Наконец-то! Мы уже начали опасаться, не случилось ли с вами еще каких-либо необыкновенных приключений в пути!
– Ну, нет! Хватит… – ответил Петров. – На этот раз все обошлось благополучно.
Первый секретарь усадил гостей в приемной и исчез. Приемная представляла собой большой двусветный зал, отделанный дубом и красным деревом. На высоте второго этажа вокруг зала шла галерея, а над ней висели картины советских художников: пейзажи, жанровые сцены, портреты. На одной из стен светлел своими голубоватыми тонами «Иней» Грабаря.
– Пожалуйте! – раздался голос секретаря, и он повел прибывших в кабинет посла.
Это была просторная комната с окнами, выходящими в сад посольства. У окна, на небольшом возвышении, стояла невысокая колонна с прекрасным бюстом Ленина работы известного советского скульптора. На противоположной стене висел портрет Л. Б. Красина, сыгравшего столь важную роль в установлении дипломатических отношений и деловых связей между Англией и СССР.
Письменный стол, неподалеку от окна, был завален бумагами, газетами и толстыми фолиантами.
– Здравствуйте, дорогие товарищи! – воскликнул посол, идя навстречу гостям. – Рад вас видеть, наконец, живыми и здоровыми… Ну, садитесь и рассказывайте о вашей эпопее!
Степан подробно доложил о всех перипетиях их необыкновенного путешествия с момента вылета из Москвы. Таня и Потапов дополняли его рассказ живыми деталями. Посол воскликнул:
– Ну, знаете, это совершенно романтическая история! Право, можно подумать, что вы решили повторить приключения героев Жюля Верна. Конечно, с поправками на современность. Но в этой истории есть момент, который особенно интересует меня как посла СССР в Англии. Вы, вероятно, догадываетесь, что я имею в виду поведение капитана Смита после торпедирования «Дианы». Позорный поступок! Прошу вас написать мне об этом факте официальный рапорт. Я сделаю представление английскому правительству.
Посол что-то отметил в блокноте, лежавшем перед ним на столе, и затем продолжал:
– А теперь отдохните немного в Лондоне после всех ваших злоключений. Тем более что вам едва ли раньше чем через неделю удастся получить места на самолет, отправляющийся в Швецию. Впрочем, вам не придется пожалеть об этой паузе: Лондон – интересный город.
– Я думаю, – вставил первый секретарь, – что наших гостей лучше всего познакомить с товарищем Орловым. Он будет отличным руководителем в путешествии по Лондону.
– Хорошая идея, – откликнулся посол. – Товарищ Орлов провел в Лондоне много лет как политический эмигрант еще в царские времена. После Октября он вернулся на родину, преподавал, занимался литературой. Сейчас, в связи с войной, его прислали в Лондон для работы в штате нашего посольства. Орлов превосходно знает Лондон, и притом с разных сторон. Никто не сумеет показать вам город так, как это сделает он…
Наконец посол поднялся и весело сказал:
– А теперь прошу вас ко мне обедать, товарищи! Угощу настоящим украинским борщом! Должно быть, давно его не едали?
На следующее утро Орлов явился в отель, где остановились «робинзоны», как окрестили вновь прибывших сотрудники посольства.
Это был человек лет шестидесяти, еще бодрый и крепкий, с умным и выразительным лицом. В манерах и обращении Орлова была та характерная естественность и простота, какая обычно отличает революционеров старого поколения.
– Позвольте представиться, – улыбаясь, начал он. – Орлов, Федор Петрович, старый эмигрант и новый дипломат… Вы, кажется, хотели ознакомиться с Лондоном, леди и джентльмены?
– Очень хотели бы, сэр, – в тон ему ответил Петров – и будем весьма благодарны, если вы нам поможете в этом.
– Ну, какие там благодарности! – рассмеялся Орлов, – Это доставит и мне самому большое удовольствие. Скажу откровенно: люблю Лондон! Здесь работали Маркс и Ленин. Лондон – это город моей молодости: я попал сюда, бежав из Сибири, когда мне было всего двадцать пять лет… Несколько лет я ежедневно сидел в читальном зале Британского музея и усердно занимался. Я очень рад случаю еще раз побродить по городу, на сей раз в качестве вашего проводника.
Орлов умолк, как бы охваченный воспоминаниями, но спохватился и деловито сказал:
– Однако, как любят говорить французы, «вернемся к нашим баранам». Итак, я покажу вам Лондон по моей собственной системе. Она выработана еще в далекие годы эмиграции и, смею думать, соответствует основам того мировоззрения, которое мы с вами разделяем.
На северо-восточной окраине столицы наши путешественники в сопровождении Орлова взобрались на верхушку двухэтажного автобуса, маршрут которого пролегал из одного конца города в другой. Автобус тронулся: наши путешественники превратились в слух и зрение.
На частых остановках кондуктор скороговоркой выкрикивал названия улиц и звонко щелкал машинкой для пробивания билетов. Запах дешевого табака бил в нос.
– Я повез вас по этому маршруту, – начал Орлов, – чтобы вначале дать общее представление о городе и его облике, о масштабах британской столицы. Потом мы перейдем к частностям.
Автобус (который лондонцы называют омнибусом) равномерно шел своим путем, и перед пассажирами вставали картинки будничной, ежедневной жизни Лондона, постепенно развертывалась панорама гигантского города: узкие, грязноватые улицы предместий, с темными, как две капли воды, похожими друг на друга домишками бедняков… Закопченные до черноты фабричные корпуса, с высокими, вечно курящимися трубами… Шумные рынки с лавками, лавчонками, палатками, возле которых, теснятся тысячи людей… Роскошные здания банков и контор Сити… Шикарные магазины центральных районов столицы… Величественный собор Святого Павла, сооруженный знаменитым архитектором Реном и недавно сильно пострадавший от германской бомбы… Национальная галерея живописи, банкетный зал XVII века, десятки мюзик-холлов, сплошь заклеенных яркими, зазывающими афишами… Красивые легкие мосты, как стрелы перекинутые через мутно-коричневую Темзу… Зеленые парки с вековыми дубами и широкими бархатными полянами… И в разных местах, как рваные раны на теле человека, зияли огромные разрушения, причиненные многочисленными налетами германских бомбардировщиков. Груды развалин, обвалившиеся стены, пробитые крыши, наполовину разрезанные Дома, в которых каким-то чудом в углах стояли совершенно целые шкафы или застланные постели…
Люди в автобусе все время менялись. Вначале преобладали рабочие в синих промасленных комбинезонах, в кепках, с шарфами вместо галстуков на шее. Ближе к центру их вытеснили конторские служащие в шляпах, с белыми воротничками, лавочники с красными лицами и круглыми животами, интеллигенты в очках и с маленькими желтыми чемоданчиками в руках вместо портфелей. Автобус обгоняли большие, роскошные автомобили с разряженными дамами. По тротуарам ходили моряки в клешах, с бескозырками на головах, солдаты в защитной форме. Особенно много солдат…
Наконец, спустя два с лишним часа, автобус прибыл на свою конечную остановку в юго-западной части Лондона. Здесь кончался город, начинались поля и перелески. Кондуктор поднялся на верхушку омнибуса и крикнул:
– Все выходят!
Вслед за Орловым трое «робинзонов» спустились и вышли на улицу. Это была унылая улица фабричного предместья, над которой низко нависло серое, туманное небо.
– Знаете, Федор Петрович, – ошеломленно сказал Петров, – Лондон просто подавляет своими размерами! Я в жизни не представлял себе ничего подобного.
– И не увидите такого нигде… – засмеялся Орлов. – Второго подобного города нет на земле… Позвольте привести несколько цифр: Большой Лондон, то есть Лондон со всеми слившимися с ним предместьями, имеет в поперечнике пятьдесят километров! В нем двадцать пять тысяч улиц и площадей и два миллиона домов; на его территории живет девять миллионов людей! Правда, сейчас, когда в связи с войной часть населения эвакуировалась в провинцию, в столице стало несколько меньше людей, но это – временное явление.
– Меня поразило другое, – вступил в разговор Александр Ильич. – Я знал раньше, что Лондон – самый большой город в мире, но я представлял себе его в виде скопления громадных, многоэтажных зданий, небоскребов. А на самом деле – это плоский низенький город… Такое, по крайней мере, у меня создалось впечатление.
– И оно совершенно правильно, – подтвердил Орлов. – В Лондоне очень мало высоких домов и домов-гигантов, какие можно видеть в Америке и в некоторых европейских странах. Здесь большие дома стоят только в центральной, деловой части, да и их очень немного. Типичным для Лондона домом является отдельный узкий коттедж в два этажа с мезонином. Здесь все живут в таких коттеджах. Конечно, коттеджи более зажиточных людей богаче, красивее, лучше построены, чем коттеджи менее зажиточных. Но принцип дома – одинаков. В каждом коттедже живет только одна семья: в нижнем этаже, как правило, – столовая, кухня и гостиная, в верхнем этаже – спальни. Таков уровень жизни средней и мелкой буржуазии, интеллигенции, а также рабочей аристократии. Люди малооплачиваемых профессий – грузчики, чернорабочие, люди случайного заработка – живут иначе, а как именно, – это мы увидим завтра. Но ясно, что при такой системе строительства жилых домов Лондон должен занимать огромную территорию.
– Федор Петрович, что это такое? – вдруг взволнованно спросила Таня, указывая на несколько колясок с грудными детьми, стоявших у дверей маленького почерневшего кабачка.
– Это… – протянул Орлов, – это одно из тяжелых бытовых явлений Англии.
– То есть? – не поняла Таня.
– Видите ли… Мамы этих малюток, несомненно, находятся сейчас у стойки кабака и прикладываются к кружке эля или пива. Впрочем, зайдем внутрь, – сами увидите.
Это был простой, неприхотливый кабачок рабочего предместья: темная, прокопченная комната, широкая металлическая стойка, а за ней – хозяин с красной, лоснящейся физиономией и подвернутыми рукавами. Батареи разномастных бутылок стояли на полках. Из большого репродуктора вырывались звуки танцевальной музыки. У стойки и в углах комнаты видны были группы людей в рабочих костюмах: они пили стоя. В помещении не было ни стула, ни скамьи: английский закон запрещает сидеть н кабачках, – это называется борьбой с алкоголизмом! Среди пьющих было немало женщин. Нет, это не были веселые девицы! Это были жены рабочих… Лица их раскраснелись, прически сбились. Они перемигивались и пересмеивались друг с другом, иногда громко взвизгивали или разражались хохотом.
– Противно! – брезгливо сморщилась Таня. – Уйдемте отсюда поскорей!
– Что ж, уйдем! – согласился Степан. – Действительно, пьяная женщина – отталкивающее зрелище.
– К сожалению, в Англии силен алкоголизм. По статистике, Англия – одна из самых «пьяных» стран в мире, – сказал Орлов. – Правда, англичане пьют понемногу, но зато регулярно, ежедневно, и результат вы видите…
Выйдя из кабачка, наши путешественники, предводительствуемые Орловым, вновь взобрались на верхушку автобуса и двинулись в обратный путь. Опять перед ними проплывали темные маленькие коттеджи предместий, высокие фабричные корпуса, улицы, парки, театры, вокзалы… И люди, люди, люди…
– Мы видели внешнюю картину Лондона. Теперь попытаемся раскрыть внутреннее содержание его жизни, – изрек Орлов шутливо-подчеркнутым тоном заправского гида.
Они сошли на какой-то маленькой, закованной в камень площади. Прямо перед ними возвышалось величественное, с колоннами здание, перед которым мрачно темнела конная статуя военного.
– Перед вами лондонская биржа, – продолжал свое повествование Орлов, – а перед ней памятник герцогу Веллингтону, победителю Наполеона под Ватерлоо. Биржа торжественно открылась в присутствии королевы Виктории в 1844 году, то есть около ста лет назад. По английским понятиям, это совсем недавно. Но и за сто лет здание биржи, как видите, успело покрыться толстым слоем густой, несмывающейся сажи. Впрочем, таков стиль Лондона…
– Так вот она, знаменитая лондонская биржа, о которой приходится так часто читать в газетах, – задумчиво произнес Потапов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52