– Она ищет слабое место в крови дракона. Мечтатели часто сбиваются с пути. Злость перерастает в ярость умалишенного. Честолюбие превращается в одержимость. Ненависть изъедает душу.
Хурог , – подумал я.
«Хурог» означает «дракон».

Когда я проснулся, Хурога не было. Он находился так далеко, что я ощутил тягостную пустоту утраты, и от беспомощности мне захотелось орать. Мою правую руку наполнял страшный холод, и с каждым мгновением она замерзала все больше и больше. Ледяные волны, появлявшиеся в том месте, где у меня на пальце было кольцо, расходились безжалостными потоками по всему моему телу. Я попытался поднять руку, чтобы положить за пазуху – так я всегда согревался студеными зимними вечерами, – но ничего не вышло. Зловещий звон цепей известил меня о том, что я прикован к стене.
Я не помнил, как очутился в этой маленькой темной камере с высоким потолком. Свет в нее проникал лишь сквозь единственное крохотное окошко наверху. Пахло сыростью и гнилью.
Я думал, что сижу здесь один, пока не взглянул на пол.
– Тостен? – вырвалось из моей груди, и я мгновенно забыл о собственных отвратительных ощущениях.
Мой брат лежал на спине в несколько неестественной позе. Его рука была распухшей, глаза – закрыты. Я не мог понять, дышит он или нет.
– Тостен?!. – закричал я, страстно желая убедиться в том, что его не убили.
Как будто в ответ на мой вопль дверь со скрипом отворилась, и в камеру вошел Кариан. Я сразу узнал его. Молодой и стройный, он был всего на год или на два старше меня. Его темные, аккуратно уложенные волосы достигали плеч, а одежда отличалась элегантностью и сдержанностью.
Но на него я почти не смотрел, лишь окинул беглым взглядом. Все мое внимание было приковано к его спутнице.
К Бастилле.
Произошедшие в ней изменения были столь разительными, что сначала я не мог поверить, что вижу перед собой именно ее. Вместо отважной воительницы рядом с королем Ворсага стояла кроткая женщина, настоящая рабыня в легких шелковых одеяниях, закрывающих лишь незначительную часть ее тела. Бастилла смиренно смотрела в пол.
Что он с ней сделал? – с тревогой подумал я.
– Стражники доложили мне, что ты проснулся, Вард, – весело сообщил Кариан.
Я перевел взгляд на него.
– Прости за братца. – Кариан коснулся Тостена ногой. Если бы мои руки не были закованы в цепи, я свернул бы ему шею. – Против тебя магия не сработала. Мой главный колдун заверил меня, что все у нас получится. Бастилла же не была в этом убеждена.
Он протянул руку и погладил Бастиллу по голове, как будто рядом с ним стояла собака, правильно выполнившая новую команду. Я напряженно следил за ней, поэтому плохо расслышал последующие слова Кариана.
– …Поэтому Бастилла привезла сюда вас обоих. Она была права; ты слишком долго не хотел говорить, и он закричал. Ты не понял, что нам нужно. Я и не предполагал, что хурогский лорд не в состоянии добраться до своего богатства без помощи колдуна. – Он вопросительно изогнул бровь. – Впрочем, это не столь важно. Бастилла оставила клочок волос в пещере, так что мой маг сможет сам определить местоположение сокровища. Конечно, на это будут потрачены лишние магические силы, но что они значат в сравнении с костями дракона?
Произнося слова «костями дракона», Кариан просиял. Таким становился мой отец, когда провожал взглядом новую молоденькую служанку.
Я сглотнул, и боль разодрала пересохшее горло.
Бастилла улыбнулась. Такой я никогда ее не видел – довольной и лукавой.
– Для чего ты рассказываешь мне все эти вещи? – спросил я у Кариана.
Его губы тоже расплылись в улыбке.
– Я до смерти устал от стариков, твердящих мне, что молодость глупа и неумела. Мне нужны молодые люди, смелые и сильные.
Он сделал паузу – по-видимому, хотел, чтобы я ответил на его слова. Но я подумал вдруг о своей руке, которая онемела, и стал с тревогой размышлять, что с ней: может, они пытались снять мое кольцо?
– Я могу завладеть Хурогом, Вард.
Услышав упоминание о безумно любимом мною Хуроге, я забыл о руке и сконцентрировал все свое внимание на словах Кариана.
– В моих силах разрушить этот старый замок до основания и забрать кости дракона, ведь я обладаю огромным количеством магии. Но другой вариант меня устроил бы гораздо больше: я возвращаю тебе Хурог, а ты отдаешь мне свое сокровище добровольно. Так всем будет лучше. Джаковен не подходит для роли правителя Пяти Королевств, ему на всех наплевать. А я смог бы по-настоящему заботиться обо всех шести. Я сделал бы тебя главой Шавига. Помимо верховного, каждая земля должна иметь отдельного короля, как раньше.
Я молча обдумывал слова Кариана. Самое ужасное состояло в том, что не согласиться с ним было сложно. Джаковен действительно не имел права властвовать. Кариан вряд ли продолжал бы беззаботно развлекаться, если бы в его земли вторглись бандиты. Понимал я даже безумную страсть этого человека к магии. Я сам как ненормальный был влюблен в Хурог.
Лежавший у моих ног Тостен пошевелил рукой, и я мгновенно перевел на него взгляд.
Кариан, заметив это, вскрикнул:
– Бастилла в состоянии его вылечить. Насколько мне известно, об этом своем таланте она тебе не рассказывала. Извини, что позволил ей играть с ним так долго. Я должен был отблагодарить ее за проделанную работу. Смотреть, как подобные ему юные создания корчатся от боли, доставляет ей превеликое удовольствие.
Я не верил своим ушам. Видеть распухшую руку Тостена было страшно.
Сможет ли он после пережитых пыток продолжать играть на арфе, – думал я.
– Покажи ему свою зверушку, хозяин! – сказала вдруг Бастилла.
Кариан резко дернул за цепь, прикрепленную к ее серебряным наручникам, и она, пошатнувшись, опустилась на колени.
– Ты имеешь право открывать рот только тогда, когда я тебе велю! – взревел король Ворсага, задыхаясь от ярости. – Наверное, я отпустил тебя слишком надолго, и ты забыла, как должна себя вести!
Я с замиранием сердца взглянул на Бастиллу и с ужасом заметил, хоть в камере и было довольно темно, что ее лицо не выражает ни страха, ни обиды, а озарено каким-то внутренним радостным светом.
Кариан удовлетворенно прихрюкнул, словно прочтя мои мысли.
– Бастилла – мой подарок. Его преподнесли мне к тринадцатилетию. Она полностью мне принадлежит, душой и телом. Так ведь, Бастилла?
– Тебе одному, – ответила Бастилла.
А мне казалось, лучших актерских способностей, чем у меня, просто не бывает, подумал я, все еще ошарашенно глядя на Бастиллу. Оказывается, я крупно ошибался.
– Она – мой хамелеон. Становится такой, какой мне хочется ее видеть, – снова заговорил Кариан. – Мне привезли ее от Колиты.
Он окинул свою рабыню гордым взглядом и направился к выходу, ведя ее за собой.
Когда дверь за ними захлопнулась и лязгнула задвижка металлического замка, Тостен негромко застонал и открыл глаза.
– Думаешь, такой ее сделала магия?
– Не знаю, – еле слышно пробормотал я.
– Эй! Только не вздумай в произошедшем со мной винить себя! – сказал Тостен. – Ты тут ни при чем.
Он помолчал.
– А ведь я считал ее нашим другом. Она выкручивала мне пальцы и тут же целовала меня, смакуя боль, которую я испытывал… Слизывала кровь с моей спины… – Его голос звучал прерывисто, и казалось, каждое слово доставляет ему адские муки. – Пожалуйста, Вард, скажи мне, что Бастилла заколдована, что ею управляют демоны.
Я тяжело вздохнул.
– К сожалению, братик, иногда волшебство и даже сам дьявол не имеют никакого отношения к человеческой жестокости. Некоторым нравится наблюдать за страданиями других. Таким был наш отец… – Я вспомнил вдруг свою первую любовницу. Однажды она рассказывала мне, захлебываясь слезами, как Хурогметен насиловал ее. – Каждый раз, избив меня до полуобморочного состояния, он спокойно отправлялся в постель с первой женщиной, что попадалась ему навстречу.
Тостен тихо засмеялся.
– Как старший брат, ты обязан убедить меня в том, что мир не так ужасен, каким видится мне в настоящий момент. А ты толкуешь об обратном.
– Очень важно знать о жизненных опасностях как можно больше, – ответил я. – Их не избежать, но нужно уметь преодолевать. Посмотри, к примеру, на маму. Она на протяжении долгих лет пыталась делать вид, что не понимает, какое чудовище наш отец, прибегала для этого к любым способам. Поэтому и махнула рукой на нас.
Впервые в жизни я признался самому себе в том, что глубоко презираю свою мать. За то, что она позволила отцу истязать нас, за то, что не предотвратила отчаяния Тостена, доведшего его до крайности.
Орег, являясь ко мне иногда в сновидениях, объяснял поведение моей матери воздействием на нее хурогской магии. И все равно я злился, чувствуя, что она могла хотя бы попытаться защитить нас.
– Ты занимался нами вместо мамы, – спокойно сказал Тостен, и я дернулся от неожиданности. – А я такой же, как она. Утопаю в своих проблемах. Придаю слишком много значения тому, что не так уж и важно. Например, тому факту, что Орега ты любишь больше, чем меня. Наверное, я слабак.
– Ты не прав, – возразил я. – Один мудрый человек сказал мне как-то такую вещь: конь брыкается и неистовствует не оттого, что он злой и неуправляемый, а потому, что в нем живет страх перед насилием и людской свирепостью.
Я повторял слова Пенрода, и сердце мое обливалось кровью.
– Я тебе не конь! – гневно отрезал Тостен.
– Но тоже боишься насилия и жестокости, так ведь?
Он не ответил.
– Чтобы победить страх, даже в животном, надо докопаться до причины его возникновения, – продолжил я. – И попытаться обращаться с этим животным совсем по-иному.
Тостен рассмеялся, явно смягчившись.
– Можно просто его прирезать.
Если бы за нашей беседой наблюдал посторонний, он непременно решил бы, что мы тронулись умом. Закованные в цепи и подвергшиеся пыткам люди не болтают, находясь в сырой вонючей камере, о разных глупостях, и уж тем более не смеются.
– Ты собираешься вызволять нас отсюда? – спросил Тостен. – У тебя ведь есть такая возможность. Для этого требуется всего ничего: переметнуться от одного мерзавца, которому ты присягал на верность…
– К другому, еще более опасному, – закончил я его мысль. – Вообще-то у меня есть план поинтереснее.
Указательным и большим пальцами левой руки я коснулся своего кольца. С того самого момента, когда я сжег трупы деревенских жителей, я больше не пробовал прибегать к помощи магии. Нетренированное колдовство опасно, может привести даже к смертельному исходу.
К моему великому удивлению, у меня все получилось. Волшебство мгновенно наполнило мою заледеневшую руку приятным теплом. А через несколько мгновений у моих ног уже лежал Орег.
Трясясь, как будто в лихорадке, он вцепился мне в запястье и запричитал ужасающим дрожащим голосом:
– Только не оставляй меня больше… Никогда… Не уходи от меня так далеко… Пожалуйста…
На него было больно смотреть. В первое мгновение я подумал, что убил бы того подонка, который заставил его так мучиться, если бы знал, кто он. Но тут же вспомнил про рассказ Орега об отце, которого давным-давно не было в живых. Пожалуй, кроме Орега, я не знал человека, чей родитель в своей безжалостности превосходил моего. Наверное, это сходство сближало нас сильнее, чем волшебная сила кольца.
Тостен приподнял голову и в ужасе уставился на содрогавшегося у моих ног Орега, который походил сейчас на припавшую к хозяину избитую собаку.
– Что ты с ним сделал? – спросил он и с отвращением отвернулся.
– Я ничего с ним не делал, Тостен, – ответил я. – Дадим ему немного прийти в себя, а потом я все тебе объясню.
– Где мы находимся? – спросил Орег почти нормальным голосом.
– В Буриле, – проворчал Тостен, понимая по моему молчанию, что я не в состоянии ответить. – Это владение Гарранона.
– Гарранона?..
Я сильно удивился. Поверить в то, что Гарранон связан с ворсагцами, не представлялось мне возможным. Хотя… О Бастилле я тоже был совершенно другого мнения.
– Как вы сюда попали? – спросил Орег. – И где Бастилла?
– Именно она и привезла нас сюда, – ответил я, пытаясь держаться как можно более непринужденно. Когда разговариваешь с человеком, который, как раб, прижимается к твоим ногам, то чувствуешь себя крайне неловко. – Бастилла действительно невольница. Но не Сирнэка, а Кариана. Из его слов я понял, что в его рабыню ее превратили в храмах Колиты. Подобное возможно?
Орег медленно кивнул и немного отстранился от меня.
– Возможно. Но совершаются такие превращения только с согласия потенциального раба.
Я пристально взглянул ему в глаза. В камере было почти темно, но его зрачки оставались узкими.
– А ты знал правду о ней?
Орег покачал головой.
– Единственное, что мне стало известно сразу, так это что она обладает огромной магической силой. Все остальное в человеке, претерпевшем изменения, о которых ты упомянул, увидеть почти невозможно.
Я усмехнулся.
– А мы с ней похожи! Можем становиться кем захотим.
– Ошибаешься, – спокойно и уверенно возразил Тостен. – Бастилла превращается в такую, какой не сама она желает быть, а какой ее желают видеть окружающие.
Орег слушал его очень внимательно, даже отпустил мою руку.
– Ты, Вард, – продолжил Тостен, – считал, что спас ее. Аксиэлю и Пенроду требовалась любовница, которая не ожидает от партнера ничего серьезного. Я… Со мной она просто разговаривала, когда я нуждался в собеседнике. А Сиарры сторонилась, потому что не понимала, о чем та думает.
Орег воодушевленно кивнул.
– А Вард такой, каким сам считает нужным быть, Ему никогда не отделаться от своих настойчивости и благородства.
– А еще от неистребимого стремления помогать всем, с кем он встречается, – подхватил Тостен.
– Тостен, я должен раскрыть тебе одну тайну, – несколько смущенный услышанными комплиментами в свой адрес, сказал я. – Орег вовсе не внебрачный Надоеда отца, а семейный призрак. Но в еще большей степени опытный колдун. Он принадлежит Хурогу.
– Призрак?.. – пораженно воскликнул Тостен. – Почему ты не рассказал мне об этом раньше?
– Потому что сам познакомился с Орегом лишь в День смерти отца, – ответил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36