– Прошу принять мои извинения, сэр. Вы не могли знать, что лорд Квиндольфин добивался моей казни за невинную мальчишескую шалость, а потом гонялся за мной по всему Тикао с толпой своих головорезов. Незадолго до нашего отплытия меня пытался убить его сын. Прошу меня простить, капитан Озеров, но я не хочу марать свое имя, имена моих людей и имя моей страны торговлей людьми. Я весьма благодарен вам за то, что вы просветили меня относительно источника богатства моего заклятого врага Квиндольфина.
Он встал и поклонился.
– Благодарю вас также за то, что вы нашли время на общение со мной, пусть даже по недоразумению.
Гарет ожидал, что Озеров рассердится, но стройный капитан лишь задумчиво посмотрел на него, встал, поклонился и ушел, не сказав ни слова.
Гарет проводил его взглядом и вдруг почувствовал озноб, несмотря на полуденный зной.

Факелы нарушили ночную темноту, и рыночная площадь загудела от смеха и музыки.
Как обычно, Гарет сидел чуть в стороне и наблюдал за весельем. Из вежливости и ради того, чтобы изучить несколько диковатые танцы островитян, он пару раз вышел на площадку, потом предпочел отойти в сторону.
Он прикрыл ладонью рот, с трудом сдерживая зевоту, и в очередной раз пожалел о том, что ему совершенно не нравился вкус бренди, которое явно оживляло людей и замедляло течение времени.
Гарет решил, что дождется конца песни и вернется на “Стойкий”. Он только что поговорил с кашианцами, пытаясь определить наиболее выгодный курс и удобное место их высадки на берег со “Свободы”.
Он с удовольствием нанес на карту аккуратные пометки и в который раз задумался о том, почему его страна не посылает суда для исследования дальних стран и морей, а предоставляет делать это торговым морякам или таким разбойникам, какой.
Из тени вышел мужчина, за ним следовала стройная женщина. Гарет узнал капитана Озерова и Ирину.
Он едва успел подняться на ноги и поклониться, как вдруг Озеров влепил ему пощечину, едва не сбив с ног.
Гарет попятился назад, пытаясь прийти в себя.
Завизжали женщины, закричали мужчины, и музыка стихла.
Прежде чем Гарет успел сказать хоть слово, Озеров громко произнес:
– Вы унизили достоинство этой женщины, которую я решил защитить, и вы должны ответить за это оскорбление кровью.
Какой-то матрос громко захохотал и крикнул:
– Не знал, что у этой потаскухи есть достоинство. Я сам и двое моих друзей трахали ее две ночи подряд.
Озеров сделал вид, что ничего не слышал. Гарет недоумевал, зачем нужен этот фарс с Ириной, потом вспомнил слова Дафлемера о запрете насилия на острове и о том, что справедливость и честность дуэли определялась здесь Братством.
Несомненно, защита чьей-либо чести, даже при отсутствии таковой, будет признана законным поводом для дуэли.
Кроме того, можно было не сомневаться в том, что Озеров получит кругленькую сумму от Квиндольфина, если убьет Гарета.
– Я, конечно, принимаю ваш вызов, – ответил Гарет.
– Назовите ваших секундантов.
И тут Гарету в голову пришла одна мысль. Он почувствовал запах алкоголя в дыхании Озерова и решил, что это может дать ему некоторое преимущество.
– Мне не нужны секунданты, – спокойно сказал он. – Мы будем драться сейчас. Здесь.
Озеров удивленно заморгал.
– Хорошо, – сказал он и облизнул губы.–Назовите условия.
Гарет трезво оценил свое искусство владения клинком и предположил, что Озеров лучше всего владел висевшими у него на поясе кортиком и рапирой.
– Пистолеты, – сказал он. – На берегу, при свете факелов.

Гарет поежился от свежего ветерка со стороны лагуны, хотя ночь была очень теплой.
Том Техиди передал ему одноствольный пистолет.
– Я проверил заряд .и сам отобрал лучшую пулю.
– Спасибо, Том.
– Я знаю, что ты победишь, – сказал Том, –но если нет…
– Во-первых, сделай так, чтобы капитаном вместо меня выбрали тебя или Кнола. Фролн –хороший моряк, но я сомневаюсь в его рассудительности. Что касается меня, я не считаю себя джентльменом. Дождись удобного случая и устрой нашему доброму капитану Озерову несчастный случай, но так, чтобы тебя в этом не смогли обвинить.
– С этим проблем не будет, – заверил его Техиди. – Только не проиграй, дьявол тебя возьми!
– Не собираюсь.
Странно, но Гарет чувствовал себя совершенно спокойным, как всегда перед боем.
На расстоянии пятнадцати шагов стоял Озеров, а рядом с ним – одетый по полной форме секундант.
Дафлемер, который, очевидно, являлся единственным представителем властей на острове Флибустьеров, стоял чуть поодаль. В руке он держал пистолет, два других торчали у него из-за пояса.
– Господа, – сказал он. – Время. Секунданты, отойдите от дуэлянтов.
Офицер и Техиди отошли.
– Мне сообщили, – сказал Дафлемер, – что возник спор, который может быть разрешен только кровью. Это верно?
– Да, – одновременно ответили Гарет и Озеров.
– Тогда я считаю до трех. После этого вы имеете право произвести выстрел. Предупреждаю секундантов и всех остальных. Не вмешивайтесь, иначе я займусь вами лично. – Он махнул пистолетом. – Один…
Гарет поднял взведенный пистолет.
– Два…
Он сделал глубокий вдох и задержал дыхание.
– Три!
Он опустил пистолет, прицелился и выстрелил практически одновременно с Озеровым. Пуля просвистела над плечом Гарета, а Озеров пошатнулся, и Гарет увидел, что на бедре противника появилось пятно крови.
Техиди и секундант Озерова подбежали к дуэлянтам.
– Ты попал в него! – воскликнул Том. Гарет кивнул.
– Кровь была пролита, – провозгласил Дафлемер. – Вы удовлетворены?
– Удовлетворен, – спокойно произнес Гарет.
– А вы, сэр?
– Нет, – прошипел сквозь зубы Озеров.–Перезарядите пистолеты, и решим вопрос.
– Секунданты, вы слышали желание капитана. Дуэль продолжается.
Пистолеты были заряжены, секунданты отошли.
– Я снова считаю до трех, – сказал Дафлемер. – Один…
Гарет дышал спокойно и глубоко.
– Два…
Он выдохнул и задержал дыхание.
– Три!
Озеров выстрелил на мгновение раньше. Гарет увидел дымок, почувствовал тупой удар в верхнюю часть груди, успел только подумать, что ему совсем не больно, и упал на колени.
Он увидел, что Озеров запрыгал от радости и подбросил пистолет высоко в воздух.
Гарет поднял руку с пистолетом, который показался ему тяжелее свинца, тяжелее пушки, и тут накатилась первая волна боли. Он заставил себя пересилить ее, выпрямил руку и нажал на курок.
Пистолет выстрелил и выпал из его руки.
Лицо Озерова исказилось, и Гарет заметил над его бровями кровавое пятно.
Потом свет факелов исчез, осталась только темнота.
Гарет Раднор мешком повалился на песок.

11

Лихорадка и сны захватили Гарета почти одновременно.
Иногда сны были приятными. Он видел своих родителей живыми, входил в Тикао во главе конвоя груженных сокровищами кораблей, танцевал на костюмированном балу с Косирой.
Иногда его мучили кошмары. Он снова пережил день налета работорговцев на родной поселок, правда, на этот раз родителей увели живыми в цепях, а он валялся в грязи на побережье и не мог им помочь. Потом он подошел на “Стойком” к немыслимо огромному кораблю линиятов с восемью батарейными палубами. Однажды они снова шалили с Косирой, он не смог удержать ее, и она упала с крыши и разбилась насмерть.
Иногда он приходил в себя и понимал, что лежит на койке под грубым навесом на самом берегу моря, и пассат облегчает его страдания.
Рядом всегда кто-то находился – Лабала, Том Техиди, Кнол, Дафлемер. По ночам за ним ухаживали островитянки. Из них он узнал лишь Ирину, которая тихо плакала и постоянно твердила, что считала вызов на дуэль шуткой. Однажды он увидел рядом Косиру, потом понял, что это лишь бредовый сон, и горько заплакал.
Иногда им овладевала страшная боль, которая рвала его, как акула добычу, и влекла за собой в бездну. Гарет громко стонал, хотя изо всех сил старался терпеть.
Потом настал день, когда он проснулся в ясном сознании и не почувствовал боли.
“Утро”, – подумал он и увидел сидевшего рядом Лабалу. Великан не смотрел на него, а старательно выводил буквы на вощеной табличке, высунув язык от усердия.
– Плохая из тебя нянька, – сказал Гарет, и табличка вылетела из рук вздрогнувшего Лабалы.
– Ты жив!
– Кажется.
Гарет попытался сесть, почувствовал, как руки повисли плетьми, и понял, насколько ослаб.
– Сколько времени я находился в таком состоянии?
– Почти месяц, – ответил Лабала. – Выпей это.
“Это” оказалось охлажденным фруктовым напитком, в бутыли из тыквы.
– Спасибо, – Гарет бессильно опустил голову на подушку. – Что я пропустил?
Лабала хмыкнул.
– Я думал, что сразу сообщу все новости, когда ты придешь в себя. И вот это случилось, а все мысли куда-то разбежались. Но теперь я привел их в порядок.
Примерно через неделю после того, как мы с Дафлемером решили, что ты выживешь, Фролн и Н'б'ри отвезли рабов домой на “Свободе”. Н'б'ри решил, что лучше побыстрее избавиться от них, пока кому-нибудь в голову не пришла мысль устроить без тебя повторное голосование по поводу их судьбы. Их не было примерно недели полторы, и вернулись они слегка взмокшими.
– Почему?
– Похоже, моря вокруг Каши заполонили линияты, и улизнуть от них удалось с трудом. Кнол сообщил, что ему показалось, будто ищут именно их. – Лабала усмехнулся. – Фролн отругал меня, сказал, что я должен был отправиться с ними и попытаться заклинаниями вызвать неразбериху и смятение, а не ухаживать здесь за тобой. На что я ответил: зачем хныкать, если все вернулись целыми и невредимыми.
– Как линияты могли определить, где нас искать? Океан ведь большой.
– Кнол задал тот же вопрос. Я не знаю. Он утверждал, что высаженные на берег люди были довольны. Один из них сказал, что они знают, куда направиться, как подняться по реке и обойти город линиятов, что рано или поздно все доберутся домой с новыми рассказами и песнями. Особенно они были благодарны за сабли, которые ты отказался продать, и сказали, что знают, против кого их использовать. Еще они сказали, что будут молиться за нас до тех пор, пока дети детей их детей не станут седыми старцами. Думаю, до следующей недели, если учесть памятливость и склонность к благодарности у большинства людей.
Гарет сделал еще глоток сока.
– Что-нибудь еще?
– Лучшее, если можно его считать таким, я оставил напоследок. Понимаешь, Дафлемер видел сон. О золоте и кораблях. О флоте линиятов, который перевозит сокровища из Каши в Линияти, останавливаясь в каждом порту, чтобы забрать золото и серебро.
Гарет кивнул. Он вспомнил, как Номиос рассказывал о мечте Луинеса найти способ завладеть этими сокровищами.
– Неплохой сон, – сказал он, – если предположить, что такой флот действительно существует. Но сколько кораблей понадобится, чтобы атаковать его?
– Сюда за припасами заходили другие Собратья, и Дафлемер прожужжал им все уши об этом флоте. Участвовать в рейде согласились уже двадцать два корабля, будет двадцать шесть, если мы присоединимся.
– Ты имеешь в виду, компания ждала, пока я приду в себя, чтобы проголосовать?
Лабала отвернулся и посмотрел на воду.
– Мы сказали им, что нужно подождать, но…
– Но они не стали, – закончил за него Гарет. – Другого я и не ожидал. Как прошло голосование?
– Большинство высказалось за то, чтобы присоединиться к Дафлемеру. Некоторые, включая меня и других матросов, впервые вышедших в море на “Стойком”, сказали, что нужно подождать, когда тебе станет лучше. Другие засмеялись и сказали, что будут рады приветствовать тебя в качестве капитана, если ты решишь присоединиться. Если нет… они сказали, что ждать не намерены, слишком много золота, чтобы ждать, а из Фролна получится неплохой шкипер. Особенно учитывая то, что Дафлемер постоянно видит сны об этих кораблях. Лабала огляделся.
– По правде говоря, Гарет, я совсем не в восторге от этой сделки.
– Почему?
– Боги посылают такие сны, чтобы навлечь беду.
Гарет задумался о том, кто еще мог посылать такие соблазнительные сны, но ничего не сказал об этом.
– Так, – произнес он. – Думаю, у меня нет выбора, верно?
Лабала покачал головой:
– Извини, Гарет, думаю, тебя загнали в угол.
Гарет быстро восстановил силы. Его усиленно кормили свежайшей рыбой и курятиной, но говядины по-прежнему не было. Матросы постоянно навещали его, каждый приносил что-нибудь вкусное или амулет, который должен был помочь ему побыстрее восстановить силы.
Лабала и Дафлемер специализировались на отваре из целебных трав. Гарет подозревал, что оба придерживались мнения, будто чем отвратительнее на вкус лекарство, тем сильнее оно действует на человека.
Ирина и другие островитянки тоже приносили изысканные яства, причем Ирина каждый раз извинялась за то, что позволила себе попасть в ловушку Озерова. Гарет постоянно повторял, чтобы она перестала думать об этом, не могла ведь она знать его истинные намерения.
Она говорила, что готова на все, лишь бы он простил ее. Гарет сохранял благородство, несмотря на сильнейшее искушение. Потом ночью, глядя на огни рыночной площади и слыша веселый смех мужчин и женщин, он проклинал себя за глупость.
Три раза в день он заставлял себя подниматься с койки и отправляться на прогулку. Сначала он едва передвигал ноги, потом начал ходить увереннее, потом – быстрым шагом и наконец побежал. Он тренировался, оставляя оружие в подвешенных к поясу ножнах, чтобы добавить лишний вес.
Когда Гарет почувствовал себя лучше, он стал вызывать на бой на деревянных мечах любого желающего, обещая дать серебряную монету любому, кто одержит над ним верх. Среди пиратов были искусные фехтовальщики, и он потерял порядка двадцати монет, прежде чем убедился в том, что обрел прежнюю форму.
Он поднялся на борт “Стойкого” и объявил, что больше не числится в списке больных и приступает к своим обязанностям.
– Разрешите подняться на борт? – крикнул мужчина из шлюпки.
Гарет подошел к лееру, ему показалось, что он узнал мужчину. Впрочем, догадаться было достаточно легко, например по превосходному состоянию шлюпки и по одежде матросов – полосатым рубашкам без рукавов и синим брюкам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43