Видимо, вспомнил о его силе.
– Понятия не имею, что с ним делать, – сказал Том. – Но я все равно не позволю ему утонуть.
– Ты прав,–согласился Гарет.
Юноша быстро заговорил, но никто не понял ни слова.
– Интересно, – сказал Гарет. – Мы совсем не похожи на линиятов, а он явно считает нас работорговцами. Это значит, что мы находимся в водах, в которые линияты в последнее время не заходили.
– Думаю, я знаю, что с ним делать, – сказал Лабала.
– Перестань, Лаб, – крикнул кто-то. – Мы же договорились – никаких человеческих жертвоприношений.
– А тебе не хочется поплавать с ядром на шее? – спросил Лабала. – Гарет, я не до конца постиг премудрость заклинания на понимание языков, по крайней мере не так, как настоящий маг, но я знаю, что нужно делать. Почему бы не попробовать на этом парне?
Гарет кивнул, и вскоре кок принес различные целебные растения: тимьян, розмарин, ягоды можжевельника и ромашку, Лабала начертил на палубе мелом три треугольника и выпотрошил свежепойманную рыбу.
– Из мозга в мозг… – пробормотал он, срезая верхнюю часть головы рыбы и доставая мозг размером с ноготь.
Он коснулся мозгом головы юноши, который попытался улизнуть, но остановился, увидев свирепый взгляд Лабалы.
– Теперь ты, Гарет.
Гарет послушно склонил голову.
– Если не сработает, – сказал кто-то, – вернее, если сработает, капитан будет прыгать за борти радостно плескаться в волнах.
– Заткнись, – пробурчал Лабала. – Я думаю…
Он открыл мальчику рот, несмотря на отчаянные попытки укусить его, и взял на кончик пальца капельку слюны.
– Теперь ты, Гарет.
Гарет открыл рот и почувствовал на языке палец Лабалы.
Лабала сжег целебные травы и начал произносить заклинание:
– Разум к губам, Губы к словам, Слова к ушам, Уши к разуму, Разум к губам, Губы к словам…
Он повторял заклинание снова и снова, касаясь рыбьим мозгом головы то Гарета, то мальчика.
Потом он отошел на шаг и ткнул туземца в ребра:
– Скажи что-нибудь. – Мальчик посмотрел на него сердито, и Гарет услышал его слова:
– Не прикасайся ко мне, жирный демон!
– Замолчи, – произнес Гарет на языке, которого не знал. – Не оскорбляй чародея, иначе он превратит тебя в черепаху!
Глаза парня расширились от удивления.
– Ты говоришь на нашем языке?
– Конечно, – ответил Гарет. – Иначе зачем было нужно заклинание.
– Я думал, он превратит меня в рыбу, – произнес юноша. – Ну и пусть, я все равно никогда не стану твоим рабом, я брошусь в море и утоплюсь, как только ты повернешься ко мне спиной.
– Никто не собирается делать из тебя раба! Парень горько рассмеялся:
– Так поступают все, у кого есть такой корабль. Это без конца повторяют мои вожди.
– Разве мы стали бы спасать тебя и твою лодку?
– Человек не может знать, что думает демон.
– Мы отвезем тебя в твою деревню.
– Я не покажу ее тебе, потому что ты собираешься поработить весь мой народ. Ага, теперь я понимаю твой коварный план. Ты спас меня для того, чтобы я стал приманкой и заманил мой народ в твои сети.
– С тобой невозможно разговаривать, – сказал Гарет. – Думаю, ты – сын вождя.
– Нет, мой отец – знатный человек, но не вождь. Я разгадал твой коварный замысел. Ты хочешь, чтобы я больше рассказал о своей деревне. Так вот, ты не услышишь больше ни слова.
Гарет покачал головой и отвернулся.
– И я считал себя тупым в его возрасте. Твое заклинание сработало, Лабала. Воспользуемся им, когда к нам в руки попадется какой-нибудь линият.
– А что будем делать с этим мальчишкой? –поинтересовался Кнол Н'б'ри. – Посадим его в каноэ?
– Скорее всего.
Через час туземца отпустили, загрузив его каноэ хлебом, копченым мясом, рыбой и ножами. Ему подарили даже два тесака. Гарет бросил сверху саблю со словами:
– Будет чем убивать работорговцев, когда вырастешь.
“Стойкий” отошел от каноэ, и мальчишка тут же скинул набедренную повязку и повилял худыми ягодицами.
– Полагаю, он нам не поверил, – сказал Кнол Н'б'ри, с трудом сдерживая смех.
– Думаю, ты прав, – согласился Гарет. – Забудь о нем. Пора заняться настоящим пиратством.

9

Первый корабль линиятов оказался небольшим двухмачтовиком с двумя фальконетами на юте. Команда состояла всего из десяти человек: шести линиятов и четырех рабов.
Стоявший у руля раб с тоской посмотрел налево, где маняще темнели джунгли. Если бы вахтенный линият спустился вниз или задремал, раб мог бы резко вывернуть руль, броситься за борт и попытаться преодолеть прибой и спастись от акул.
Но линияты никогда не расслаблялись. Раб в очередной раз засомневался, настоящие ли они люди. Он предпочитал считать их демонами, присланными в этот мир в наказание за грехи. Потом он подумал, что предпочел бы быть рабом людей, а не демонов, потому что видел, как линияты поступали с рабами, осмелившимися выказать неповиновение или заикнуться о свободе…
Он поежился и проверил курс. Линият смотрел на него пристально, словно читал мысли.
Потом что-то вдруг надвинулось на них из темноты. Это был какой-то корабль. Раб резко вывернул руль, поняв, что корабль подойдет к ним с левого борта, и тут громыхнули два выстрела, и фок-мачта с треском упала от направленного выше палубы цепного заряда.
Раб выпустил штурвал и попытался укрыться от качающейся на вантах мачты, и тут раздался залп установленных на носу “Стойкого” пушек, и шрапнель снесла стоявшего на вахте линията и расщепила штурвал.
В следующее мгновение были перекинуты кошки и на борту судна появился первый матрос “Стойкого”. За ним последовали вопящие, визжащие, как дикие звери, матросы с саблями, навстречу которым выбрались из каюты на палубу пятеро полуодетых линиятов. Двое были вооружены мечами, двое – пистолетами. Вооруженные пистолетами линияты прицелились и выстрелили, в ответ раздался залп из мушкетов. Линияты, издав вопль, упали на палубу замертво.
Осторожно выглянувший из-за мачты раб увидел, как вооруженный мечом стройный юноша заколол одного из линиятов, а стоявший рядом с ним великан усеянной шипами дубиной проломил череп другому. Высокий юноша что-то крикнул, и великан, отбросив дубину, бросился на уцелевшего линията. Потом на ют поднялись по трапу незнакомые моряки. Один из них занес над головой саблю, чтобы убить оставшегося в живых раба, но был остановлен другим.
Раб вскочил, высоко подняв руки над головой, и залепетал, что он не враг, что он сдается, что просит пощадить его, ради всех богов, пощадить.
Четверо рабов собрались у кормовой кабины, ожидая неминуемой гибели. Оставшийся в живых линият был привязан к трапу и с ненавистью смотрел на победителей. Главную палубу освещали пять фонарей.
– Какие будут приказы, сэр? – спросил старшина Галф.
– Освободите мачту,–приказал Гарет.–Попытайтесь развернуть временные паруса на обломке. Разверните полностью шпринтовый парус и посмотрите, сколько хлопков он выдержит. Я хочу подальше отойти от берега, мы подошли слишком близко.
– Есть, сэр. – Галф отдал приказ, и находившиеся на борту захваченного судна матросы бросились выполнять его.
– Номиос, Техиди, откройте люк, – приказал Гарет. – Посмотрим, что нам удалось захватить. Соблюдайте осторожность – мы не знаем, какой сюрприз могли приготовить линияты.
Техиди нашел киянку и принялся загонять клинья под крышку трюма, а Номиос стал перерубать найтовы.
– Что будем делать с трупами? – спросил Н'б'ри.
– Сбросьте их за борт, – приказал Гарет. –Не помню, чтобы к кому-нибудь из наших соотечественников приглашали священника.
Матросы грубо захохотали, и мгновение спустя пять тел полетели, кувыркаясь, в фосфоресцирующую воду. А еще через мгновение Гарет услышал, как жутко затрещали кости в челюстях акулы.
– Что будем делать с ним? – спросил один из матросов, подходя к линияту.
– Лабала! – крикнул Гарет. – Готовь свое заклинание.
Сначала заклинание не сработало, и Гарет стал подозревать, что линияты к нему невосприимчивы. На второй раз, когда линият чуть не откусил Лабале палец и начал плеваться в ярости, Гарет закричал:
– Потише, иначе умрешь!
– Вы все равно убьете меня, – ответил линият. – Между вами и нами может быть только война.
– Ты не такой, как я?
– Конечно нет, – ответил линият. – Могут существовать только две расы – которая правит и которой правят.
Гарет указал на рабов:
– Как они?
– Именно.
– Понятно. – Гарет повернулся к рабам,–Вы говорите на их языке?
Один раб кивнул, другие пробормотали что-то утвердительное.
– Если вы были рабами, – сказал Гарет, –я объявляю вас свободными.
Молчание, потом рабы что-то радостно залепетали. Один из них упал на колени, и матросу пришлось поднимать его на ноги.
– Мы ни перед кем не встаем на колени.
– Что скажешь на это? – спросил Гарет линията.
– Не имеет смысла, – произнес линиях. – Тыне имеешь права объявлять их не рабами, потому что они всегда останутся рабами.
– Нет! – воскликнул один из темнокожих мужчин. – Никогда. Великий господин, – обратился он к Гарету, – ты отдашь нам это существо?
– Зачем?
– Чтобы он сначала понял, каково быть рабом, а потом умер медленной мучительной смертью.
– Нет, – ответил Гарет.–Возможно, мы должны убить его, но я не позволю одному человеку поработить другого.
Он задумался на мгновение.
– Галф!
– Сэр!
– Отставить на время приготовления к плаванию.
Он увидел на главной палубе две небольшие шлюпки.
– Ты, ты и ты, – сказал он матросам. – Приготовить шлюпки к спуску. Во вторую положите достаточно воды и еды на неделю.
Он повернулся к линияту и заговорил на его языке:
– Тебя мы посадим сейчас в одну из шлюпок… а на рассвете отпустим этих четверых рабов на свободу. Я хочу кое-что узнать у них, так что у тебя будет время уйти. Если они решат преследовать тебя или ты не доберешься до берега, значит, такова твоя судьба.
– Не ожидай жалости, если наши пути снова пересекутся, – зловеще произнес линият. – На твоем месте я не стал бы так поступать.
– Я не жду жалости от тебя, – сказал Гарет. – Не считаю себя дураком.
– Сэр, давайте половим акул на его задницу, – предложил один из матросов.
– Нет, – несколько неохотно произнес Гарет и вдруг услышал громкий крик из открытого люка, за которым последовал такой же громкий смех.
Матросы столпились у люка, из которого появился Номиос с разочарованием на лице, а следом за ним – улыбающийся Том Техиди.
– Поздравляю, мой капитан, – сказал Техиди. – Теперь ты владелец пяти долей лучших сушеных фруктов.
Матросы разочарованно застонали, а один из них выпалил:
– И за это нас едва не убили? Лабала расхохотался.
Гарет криво усмехнулся.
– По крайней мере, мы учимся быть пиратами и не нести потерь, – сказал он. – Кроме того, будет что пожевать, пока дожидаемся очередного урока.
Через два часа встало солнце, и четверо рабов направились на шлюпке к далекому берегу.
У Гарета немного кружилась голова: двое рабов были из разных племен, и теперь в его голове переплетались три языка. Он понимал их речь, но ничего не знал о самих людях, кроме того, что они были захвачены где-то на территории Каши. Карты Гарета не были достаточно подробными, кроме того, рабы не умели их читать и говорили только, что взяли в плен их на побережье, а потом продали линиятам, которые были на захваченном корабле.
Гарет спросил, была ли команда одновременно владельцами судна. Только один из рабов понимал, что значит владеть собственностью, и сказал, что, по его мнению, линияты не были владельцами, но он не знает, чьи приказы они исполняли.
Гарет проводил взглядом направлявшуюся к берегу шлюпку и повернулся к Фролну:
– Мы отведем эту плевательницу к островам, мимо которых недавно проходили, и там попытаемся отремонтировать. Может быть, нам удастся отыскать достаточно прямое дерево для новой мачты.
Гарет старался не думать об очевидном. Вторая добыча должна быть более ценной, иначе команда решит, что капитану не сопутствует удача.
Им удалось заменить мачту на захваченном судне, хотя связанные вместе сырые стволы можно было считать не более чем временной конструкцией. Пятеро матросов, назначенных на судно линиятов, попросили Лабалу сотворить заклинание на хорошую погоду. Он тихо признался Гарету, что понятия не имеет, как колдовать, но произнес несколько непонятных слов над морскими раковинами и раздал их матросам.
– По крайней мере, это поможет им сохранить храбрость на случай шторма.
Гарет подумывал о том, чтобы назвать судно “Косирой”, потом решил, что она заслуживает гораздо более серьезного корабля, присвоил ему название “Добрая надежда” и отправил болтаться между Батаном и Нууратом под видом рыбацкого судна.
Он не знал, едят ли линияты рыбу и был ли на судне опознавательный знак, подобный фонарю Луинеса. Он обыскал “Добрую надежду” от киля до клотика и не нашел ничего магического, Лабала тоже ничего не почувствовал.
“Стойкий” был едва виден на горизонте, и два матроса на топе постоянно следили за мачтами “Доброй надежды” в подзорную трубу.
На третий день на мачте “Доброй надежды” поднялся сигнальный флажок, сообщавший, что замечено судно, и “Стойкий” поднял все паруса.
– Капитан, – сказал стоявший у люка матрос. – На судне ничего нет, кроме перьев.
Гарет старался ничем не выдать своего волнения.
– Да, сэр, перья, сэр, – продолжил матрос и показал ему горсть ярких перьев. – Полагаю, их можно использовать для украшения шляп или платьев.
Это могло бы показаться смешным, по крайней мере всем, кроме Гарета, если бы на палубе не лежали три мертвых тела и если бы Гарет не чувствовал, как неотвратимо истекает срок его капитанства.
Захваченное ими судно было больше “Стойкого” – широкое, двухпалубное, трехмачтовое, с прямоугольными парусами, вооруженное шестью пушками. Команда отчаянно сражалась, и только горсть раненых линиятов осталась в живых, и сейчас они стояли на палубе под охраной матросов “Стойкого”. Около дюжины рабов толпились в другом конце палубы и смотрели на бывших хозяев с нескрываемой ненавистью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43