Ц Неможется мне нонче, Илья Антоныч, поясницу ломит, Ц жалуется Макар.
Ц Пойдешь и переложишь. Понял?
Ц Не пойду. К доктору пойду. Ц Макар захлопывает окно.
Но Илья Антонович настойчив и неумолим. Он сам открывает окно и, просунув
голову, спрашивает:
Ц Макар, где корова?
Ц Известно где. В поле, Ц отвечает Макар.
Ц Вот что, Макар, сейчас ты пойдешь в поле за коровой. Приведешь ее и поста
вишь на двор.
Ц Это почему же? Ц возмущается Макар.
Ц Потому что поля и трава колхозные, а колхоз тебе не дармовая кормушка.
Понял? И не дожидайся того, чтоб я ее сам привел, Ц с угрозой заканчивает п
редседатель, вспрыгивает на лошадь и направляется к дому Макарова сосед
а. А Макар, проклиная всех, собирается на работу Ц не потому, что боится уг
роз Головы, который, впрочем, только грозит, но никогда не переходит к реши
тельным действиям, а потому, что знает: Илья Антонович, пока не выгонит его
из дому, не успокоится.
Исполнив утренний урок, Илья Антонович едет домой завтракать. Позавтрак
ав, опять берет в руки плеть, садится на лошадь и направляется наблюдать з
а ходом работ. И весь день в полях, на скотных дворах гремит зычный команди
рский голос председателя.
Когда Голову вызывают в район драить и перевоспитывать, что случается ча
стенько, он стойко выдерживает головомойку, а потом, приняв удивленный в
ид, наивно спрашивает:
Ц А зачем такой длинный разговор, зачем эти громкие слова? Не нравлюсь? П
лохой я председатель? Так снимите!
И как бы ни было районное начальство добродушно Ц снисходительно настр
оено по отношению к Голове, мало Ц помалу над буйной его головушкой сгущ
ались тучи.
как-то в канун ноябрьских праздников Голова на общем собрании внес пред
ложение, текст которого дословно взят из протокола:
«Торжественно всем колхозом отметить день Великой Октябрьской социали
стической революции. Для этого:
а) из кладовой колхоза выделить на самогон десять пудов ржи;
б) забить на мясо яловую корову Буренку;
в) праздничное гулянье провести в помещении избы Ц читальни культурно,
без всяких скандалов и безобразий;
г) просить гармониста Василия Семипалова не напиваться и весь вечер игр
ать на гармони;
д) ответственность за проведение вечера возложить на председателя колх
оза Голову.
Принято единогласно».
Говорят, что постановление это было выполнено по всем пунктам: праздник
был проведен; весело, организованно. Пьяных было мало, а сам председатель
с Васькой Семипаловым только для приличия выпили по стопке самогона. Пот
ом они уже после гулянья, на рассвете, утолили жажду у Ильи Антоновича дом
а.
Об этом я узнал слишком поздно, когда ко мне из прокуратуры поступило дел
о о привлечении Головы к уголовной ответственности за самогоноварение.
«Ну, теперь ему крышка!» Ц подумал я и схватился за голову Что делать? Слу
чай из ряда вон, и как раз в момент кампании по борьбе с самогоноварением.
«Теперь ему крышка!» Ц подумал я, и сердце сжалось.
Я снял трубку и позвонил председателю райисполкома. Сергей Яковлевич тя
жко вздохнул и сказал:
Ц Я тут Ц пас.
Сажать Илью Антоновича очень не хотелось, да и это было бы с моей стороны ч
удовищной неблагодарностью. А что делать?! О нашей дружбе известно всему
району. Самоотвод Ц самый разумный и законный выход из этого положения.
Кому тогда доверить разбор дела? Своим заместителям?… Авениру Темкину? К
онечно, он бы с великой радостью согласился, только доверь, Ц провел бы с
уд с помпой и размотал бы Илье Антоновичу всю катушку. Ивану Михайловичу
Иришину? Этот, по доброте душевной, осудит его на год лишения свободы Ц бо
льше-то у него не поднимется рука написать, и тогда никакие жалобы и апелл
яции не помогут. Областной суд не глядя заштампует этот приговор. А год дл
я Головы при его характере Ц вечность. Нервы его не выдержат, выкинет как
ой Ц нибудь фортель… Просить областной суд передать дело в соседний рай
он? А что толку?! Самый умный и милейший судья не согласится на условное ос
уждение: приговор по протесту прокурора наверняка будет отменен за мягк
ость. Если же я сам буду слушать это дело и вынесу условное наказание… Тру
дную задачу задал мне друг Ц Илья Антонович Голова. Долго я над ней думал
и наконец сказал сам себе: «Что будет, то будет. А дело разберу сам. Проведу
процесс со всей строгостью закона, с заседателями, которые во всем идут с
удье наперекор».
Дня за три до суда ко мне в кабинет явился сам Голова. Глаза у него блестел
и, а из Ц под шапки выбивался кудрявый спутанный чуб. Он плюхнулся на дива
н, с хрустом потянулся.
Ц Ну что, судить будешь?
Ц Буду.
Ц Ну, ну, валяй, наяривай, Ц тоскливо улыбаясь, сказал Илья Антонович.
Ц Вон из кабинета! Ц строго приказал я. Он встал, сморщился, затряс голов
ой:
Ц Спасибочка, Семен Кузьмич, от всего сердца благодарен. Ц И вышел.
Я смотрел в окно. Он шел от суда по дороге к чайной и вытирал шапкой лицо.
Спустя часа два он явился Ц трезвый, робкий, совершенно подавленный.
Ц Ходил… думал… А на сердце такая тяжесть, словно убил я человека А что я
сделал? Честно выполнил волю народа, Ц с грустью пожаловался Илья Антон
ович. Ц Нет, ты скажи, неужели колхозник не имеет права на культурный отд
ых в свой праздник?
Я не стал ему отвечать. Да и что я мог ему сказать?! Он пристально посмотрел
на меня и жалобно протянул:
Ц А, молчишь! Значит, я ни в чем не виноват. Ц Он тупо уставился в пол. Потом
оторвал глаза от пола и испуганно посмотрел на меня: Ц Много могут дать?

Я сказал, что это дело суда и что готовиться надо к худшему.
Он дернулся и зябко поежился, словно бы ему было холодно, и заговорил, пыта
ясь придать голосу равнодушный тон:
Ц Наплевать на все! Дадут год, отсижу как Ц нибудь, потом получу паспорт
и махну куда Ц нибудь в город, а то в Сибирь Ц белку промышлять. Не страшн
о. Голова нигде не пропадет!
Ц А если два? Ц спросил я.
Ц Все равно, Ц как эхо отозвался он.
Я объяснил Голове, что нужно срочно предпринять. В первую очередь не хнык
ать и немедленно ехать в город, искать адвоката. При нем я позвонил в облас
тную прокуратуру, и мне назвали фамилию толкового защитника.
В день суда рано утром явился адвокат и до открытия судебного заседания
успел познакомиться с делом. Впрочем, дело было простое, ясное и не вызыва
ло никаких сомнений. Адвокат разочаровался и сказал, что ему здесь делат
ь нечего.
Когда мы вошли в зал судебного заседания, он был полон. Еще бы! Кого судят-т
о? Знаменитого Илью Голову. Он стоял, вытянувшись по стойке «смирно», в нач
ищенных до солнечного блеска сапогах, в синих диагоналевых галифе и в но
вой зеленой гимнастерке, подпоясанной широким офицерским ремнем. На гим
настерку он нацепил все свои регалии, а сбоку повесил полевую сумку. Я взг
лянул на Илью Антоновича и подавил улыбку. Он сделал все, чтобы выглядеть
солидно и внушительно.
Меня беспокоил вопрос о составе суда. В последнюю минуту прокурор может
заявить мне отвод. И это не только законно, но и обоснованно. Но я уповал на
строптивость своих заседателей, которые из чувства противоречия возьм
ут да и отклонят ходатайство прокурора. К счастью, до этого не дошло. Когда
я спросил прокурора, доверяет ли он слушать дело этому составу судей, он с
разу же ответил, что не возражает. Хуже было с подсудимым. Илья Антонович н
икак не мог понять, что значит возражать против состава суда, да и вообще
Ц может ли он здесь против чего Ц либо возражать. А когда наконец дошел д
о него смысл слов, он очень удивился и дал мне понять, что кому же еще, как не
мне, может он доверить свое печальное дело.
Я машинально вел процесс и плохо слушал, что говорилось. Я думал об одном
Ц как вести себя с заседателями. Если я буду настаивать на условном осуж
дении, они восстанут против меня и будут требовать подсудимому самого ст
рогого наказания. Если же вести себя так, чтобы они потребовали условног
о осуждения, тогда областной суд отменит наш приговор. Там не очень любят,
когда приходят дела с условным осуждением. Областные судьи скорее сами п
рименят условное наказание, чем позволят это нам. Они считают себя выше н
ас по крайней мере на три головы, а умнее Ц на все четыре. Перед ними не сид
ит человек, у которого глаза ошалели и с носа каплет пот. А у моего подсуди
мого пот тек даже из ушей.
К концу заседания у меня полностью созрел план действий.
В прениях прокурор просил суд определить Голове год лишения свободы; адв
окат, как я и ожидал, просил тоже год лишения свободы, но условно.
Когда Илье Антоновичу предоставили последнее слово, он вскочил, вытаращ
ил глаза и заговорил одними междометиями: «Э Ц э… Я Ц я… И…» Ц и, не сказа
в ничего вразумительного, махнул рукой и сел.
Как я предполагал, так оно и вышло. Не успел я сказать, что подсудимый, хотя
и виновен, но заслуживает снисхождения, как заседатели в один голос заяв
или, что никаких снисхождений ему Ц два года тюрьмы, и баста. Я подписал п
риговор, но предупредил, что не согласен с ним и буду писать особое мнение
. Должен сказать, что они не возражали, когда я попросил их забрать осужден
ного под стражу до вступления приговора в законную силу.
Когда я огласил этот приговор, зал ахнул. У прокурора почему-то неестеств
енно задергалась шея. Но он ничего не сказал, схватил портфель и стремите
льно вышел. Зато возмущению адвоката не было предела. Он долго доказывал
в канцелярии суда, секретарям, что это предел дикости и жестокости.
Ц Нет, вы только подумайте! Ц страстно говорил он, размахивая руками. Ц
Сам прокурор просил год, а, они Ц два. О, идиоты, варвары, бессердечные!
Но что было с Ильей Антоновичем! Приговор пригвоздил его к полу. Все давно
уже разошлись, а он все стоял перед столом суда, беспомощно разводя рукам
и Адвокат подошел к нему, посадил на стул, стал горячо убеждать, что он это
му позорному приговору сломает хребет. Он поинтересовался, кто остался п
ри особом мнении. И когда я назвал себя, он изумленно вскинул брови:
Ц О Ц оЦ о Ц о! Ц И сразу же сел писать кассационную жалобу.
Жалко Голову, до слез жалко! Но что делать?! У меня другого выхода не было.
Посыпались телефонные звонки. Меня беспрерывно спрашивали, утка это или
правда, что Голове дали два года.
Позвонил и Сергей Яковлевич и холодно сказал, что он был обо мне лучшего м
нения. Я обиделся и заявил, что суд ни от кого не зависит и подчиняется тол
ько закону.
Ц Понятно. Будь здоров, судья! Ц оборвал он меня и повесил трубку…
Я пошел в канцелярию. Секретари о чем-то вполголоса разговаривали с суде
бными исполнителями. При моем появлении они замолчали, разбежались по св
оим местам и с усердием принялись скрести перьями А уборщица и сторож Ма
нюня демонстративно бросила на пол швабру и заявила, что завтра же берет
расчет.
Спустя две недели дело Головы рассматривалось в кассационной инстанци
и облсуда. К делу, кроме жалобы, был приложен ворох характеристик и справо
к. Но на всю эту бумажную шелуху я меньше всего рассчитывал. Главным козыр
ем в этой рискованной игре был сам Голова, его личное обаяние: на суде долж
ен был присутствовать Илья Антонович.
В тот день я с утра ходил как чокнутый. За эти две недели нервы окончательн
о растрепались, и мною овладело отчаяние. Теперь я был твердо убежден, что
, несмотря ни на что, приговор будет оставлен в силе. До обеда я себя еще кое
Ц как держал в руках, а потом стал звонить председателю уголовной колле
гии. Без счету я вызывал город, и каждый раз мне отвечали, что дело еще не ра
ссматривалось. И только к вечеру я услышал сиплый, не женский голос Павли
ны Тимофеевны, или попросту Павлинихи, как зовут ее все народные судьи. Я р
обко спросил, как решилось дело Головы.
Ц Мы считаем, что народный суд правильно решил это дело. Самогоноварени
е по области приняло угрожающий характер, и борьба с ним должна вестись с
амая решительная.
Я ничего ей не ответил. У меня вывалилась из рук трубка.
Ц Алло, Бузыкин! Ц взывала ко мне Павлиниха, Ц Куда ты пропал? Так я гово
рю, Ц продолжала она, Ц в этом смысле ты молодец, что ведешь жестокую кар
ательную политику… Но, Ц она чуть-чуть смягчила голос, Ц все же мы решил
и сохранить ему свободу. Два года так и оставили, но считать их условными.
Человек он заслуженный, неопасный и весьма симпатичный… Ц Дальше я не п
омню, что она говорила, но говорила что «то приятное и хорошее…
Мои расчеты и надежды оправдались. Голова остался на свободе. Но это не пр
инесло мне ни радости, ни удовлетворения, хотя мой авторитет бесстрастно
го и строгого судьи в глазах начальства подпрыгнул сразу на три ступени.
Зато я навсегда потерял друга и хорошего человека. Теперь мы не встречае
мся. Он считает, что за все его добро я отплатил ему черной неблагодарност
ью. Разве мог он, да и кто Ц либо другой, предположить, что только для спасе
ния его свободы я затеял эту рискованную игру с правосудием! Об этом не уз
нал ник»! то. Да и надо ли об этом рассказывать?
А лихой партизан Голова после всех этих судебных передряг сник. С предсе
дателей его сняли, назначили бригадиром. Он пробыл на этой должности с по
лгода, потом выправил паспорт и уехал, а куда Ц никому не известно.

Заседатели

Если судьба меня оставит в Узоре на долгие годы, тогда я подберу себе наст
оящих заседателей, А сейчас таких у меня немного, Вот они: санинспектор Ли
дия Михайловна Афонина, колхозник Петр Арсентьевич Ефимов, счетовод Вас
илий Анохин, колхозный казначей Вадим Артемьевич Ухорин. Они всегда с ох
отой готовы разбирать любое запутанное дело, и, как они сами признаются, в
суде для них Ц отдых. Это явление обычное Кому неизвестно, что человек по
Ц настоящему отдыхает от одной работы, когда берется за другую?
Лидии Афониной лет двадцать пять. Она не замужем. И это меня удивляет. У не
е все данные, чтоб нравиться мужчинам;
1 2 3 4 5 6 7