Бросился к ней, начал гладить, целовать. А она голову ему на плечо положила и замерла.
Идиллия.
Наконец, они успокоились. Повернул хозяин голову, тут меня и заметил.
– Ты – Удивленно пробормотал он. Это ты ее привел? – Я и Данила, – ответил я, подталкивая кота носом.
Посмотрел он на нас, посмотрел и говорит:
– Спасибо вам, ребята, выручили вы нас. Подождите, сейчас колбаски принесу, а тебе, киска, рыбки.
Нагнулся он и попытался Данилу погладить. Тот сначала отскочить хотел, но цыган дядька хороший, он и говорит:
– Красавец, кот. Хочешь, живи у нас. Я тебя каждый день рыбой кормить буду и по шерстке гладить.
И чтобы вы думали? – Задрал этот предатель хвост и стоит урчит. А цыган его за ухом чешет, по шерстке гладит – Смотрел я, смотрел, – надоело. Толкнул предателя лапой в бок и говорю:
– Хватит дурака валять, пора домой возвращаться.
– Грубый ты, Ричард, хоть и поэт. Ладно, пошли, а то мамка точно нам обоим хвосты накрутит.
Только мы собрались уходить, вдруг видим, мамка бежит. Как она догадалась, где нас искать, ума не приложу. Увидела нас, обрадовалась, как сумасшедшая.
– Нашлись! Нашлись! И Белла тут – Это ваши ребята ее привели, – отвечает цыган почему-то с гордостью за наш подвиг.
Мамка рот открыла, стоит глазами хлопает, понять ничего не может.
– Привели??? – Да, привели. Молодцы они у вас.
Много чего они про нас хорошего наговорили. Стояли мы с Данилой, слушали, слушали, даже подросли чуть-чуть. А что вы думаете? Если бы про вас так говорили, вы бы тоже спину распрямили, голову задрали, сам черт вам не брат – Наслушались, – надолго теперь хватит. Данила опять урчать начал. Никогда за ним такого не замечал. А тут стоит, хвостом машет, муркает, песни поет.
Мамка наконец и говорит:
– Спасибо за добрые слова, пора нам домой возвращаться.
Вот так, спасли мы Беллу, ей богу, спасли. Волки бы в лесу ее точно задрали. Правда, не знаю, есть ли у нас волки, но береженого, бог бережет. Это я точно знаю.

Сборы и прощания

Значит так, мои решили домой возвращаться. Погода им, видишь ли, не нравится.
Представьте себе такое – Погода, как погода. Ну да, попрохладней стало чуть-чуть, и дождик иногда идет. Ну и что? Что же теперь весь год от жары маяться, на солнышке париться?
Капризные они, ей богу, капризные. Радоваться должны, что прохлада пришла. Так нет же, выдумали, что мерзнут, а печку топить им, видишь ли, лень.
Мамка приехала, послушала, посмотрела и вынесла вердикт: осень пришла, пора в Москву ехать. Слово-то какое – осень – Я ей и так объяснял и этак, что нечего нам в городе делать.
Зачем в четырех стенах сидеть, когда можно целый день на воздухе бегать. Не поняла, совсем не поняла. Вроде умная, а тут – Один Данила был против. Что ему в городе делать? А тут девочки, охота опять же, воля одним словом.
Что мы не делали, как не объясняли, все бесполезно. Хотел Данилу подбить, объявить голодовку, да не согласился он. Посмотрел на меня, как на ненормального, и пошел сметану лопать. Даже обидно стало. Я стараюсь, стараюсь, а он, как последний предатель. В общем в следующие выходные возвращаемся домой. Ужас – Дел теперь невпроворот, нужно со всеми друзьями попрощаться, всех навестить.
Первым делом решил я к Белле сбегать, узнать, как у нее дела. Мы же теперь как-никак друзья.
Пошел я на поляну, смотрю, а она какая-то грустная стоит. Увидев меня, обрадовалась, а потом вспомнила, что грустит, и опять загрустила.
– Ты что такая? Спрашиваю.
– Все – Что все? – Продает меня папка – Опять продает? – Не понял я.
– Уже и покупатель нашелся – Как же так!? Возмутился я. Нет! Не согласен!
– Согласен, не согласен, а скоро увезут меня отсюда, и никогда больше не встретимся. Зря я вас тогда послушала – Лучше бы меня волки съели – Стоит, смотрит на меня, а глаза у самой грустные, грустные. Жалко ее стало до слез.
– Но почему? – Твой хозяин тебя же любит?
– Любит – А что ему с того? Пахать, не пашу, телегу возить не умею, не научили, и под седлом не хожу. А я уже совсем взрослая, мне пора деньги зарабатывать, а не даром овес жрать – Вот так – Задумался я. Как же так? – Это раз я деньги не зарабатываю, меня тоже продавать нужно, чтобы я даром овес не ел? – Пусть не овес, а мясо, – но это уже мелочи.
– А почему ты под седлом не бегаешь? Разве это трудно?
– Не знаю, – не пробовала. У папки нога болит, он на меня ни в жизнь не полезет, а Шурку я к себе сама не подпущу. Вредный он очень, вечно всякие пакости строит, колючки цепляет, – поделилась она.
– Колючки, не колючки! – Ты хуже маленького ребенка, – возмутился я, – Тебя продавать решили, а ты губы надуваешь. С этим буду, с этим не буду – Несерьезно это!
– Он сам ко мне не подойдет, – побоится.
– Да – попали, – протянул я. Я же пришел сказать, что я тоже уезжать собрался, дачный сезон заканчивается. Думал, ты расстроишься, когда узнаешь. Но чтобы такое – Нет, не согласен. Нужно что-то делать.
– Что тут сделаешь. Обречено протянула она. Настроение у нее упало совсем до нуля.
Видимо моя новость подлила масла в огонь.
– Не волнуйся, Белла, – уверенно пообещал я. Что-нибудь придумаем.
Я сел рядом и задумался. Долго ни одна мысль не шла в голову. Но Белла смотрела на меня такими глазами, что так просто я не мог сдаться.
Глаза у нее необыкновенные. Огромные, чистые, глубокие, как озера. Стоит ей на вас посмотреть, и вы тут же на дерево влезть готовы. Что, не полезете? – Зря вы так, поспорить могу, и на луну полезете, если она вас попросит. Красавица она писанная, – другой такой лошади в целом свете нет.
Ну, в общем, надумал я и, наконец, говорю:
– Давай мою мамку на тебя посадим – А она, что умеет на лошади кататься?
– Умеет, не умеет, какая разница – Главное ее уговорить. Это я беру на себя, а ты помогай.
Ясно?
– Ясно – А что я должна делать?
Правда, – а что? Ладно, это мы потом решим, перво-наперво пойду мамку приведу, потом думать будем.
Белла с надеждой посмотрела на меня, но в глазах все еще читалось отчаянье. Пришлось добавить, чтобы в ней проснулась уверенность:
– Не волнуйся, запросто научим. Ты главное ее не пугай, а то придется еще кого-нибудь искать. Хотя я сам видел, как она лихо скакала. Знаешь, тут Ночка есть? Пухленькая такая, в горошек?
– Ночка? – Нет, не слышала.
– Так она на ней без седла носилась, я аж испереживался весь, вот-вот думал, свалится. Но ничего, удержалась. Молодец.
– Тогда она точно сможет. Зови! Скорее зови.
– Ладно, побежал. Не скучай.
Я развернулся и пулей рванул к дому.
Мамка, слава богу, дома цветы поливала. И зачем ей цветы? Одна морока. Насажала каких-то палок, розами называются, и поливает их теперь каждый день. Хоть бы один листик вылез…
Правда, она еще дедов куст в землю засунула. Зачем? – Ему его Леночка подарила, племянница, на день рождение. И чтобы вы думали? Чуть и этот в палку не превратила, едва оклемался бедненький. Правда, он вроде вот-вот зацветет, если она его до смерти не утопит.
Про астры я и говорить не хочу – Первые она на полметра в землю зарыла, думала, так лучше. Вторые просто побросала, в пику первым. Их первый же дождик в яму смыл. Может, хоть там зацветут. В общем, садовод из нее еще тот – Да, – что-то я не о том.
Подлетел я к ней и говорю:
– Хватит ерундой заниматься. Пора гулять.
Посмотрела она на меня, по привычке по чубу погладила, и говорит:
– Рано еще.
Тут уж я возмутился:
– Какое – рано! Когда вокруг такое твориться!
Схватил ее за майку и потащил к калитке. Она по дороге чуть о лейку не споткнулась. Хорошо, на ногах устояла. А так бы точно досталось.
– Ричард, прекрати! Приказала она. Ты что, хочешь, чтобы я упала?
– Мусик, – ну, Мусик, – пошли, пожалуйста. Там Белла, она одна, ей плохо – Ричи, что случилось?
– Пошли, Мусик, пошли – Сопротивляться она прекратила почти сразу. Трудно ей со мной спорить. Это я к чему? Да к тому, что она, конечно, моя хозяйка, но вообще-то, это как посмотреть. Вот сказал я гулять, и пошла гулять. Пусть себя хозяйкой считает, ей так спокойней. Женщина…
До Беллы мы добрались без потерь. Мамка, как ее увидела, обрадовалась.
– Здравствуй, Белла, – говорит. Соскучилась я по тебе. А сама ее по шерстке гладит, в нос целует. Та разомлела совсем, глаза закатила, рот раззявила.
– Глаза-то открой, – говорю. Забыла, зачем пришли?
– А что мне делать-то? Испуганно спрашивает.
Да, это вопрос – Ложись на пузо, – говорю, – Я ее на тебя сажать буду.
– Как на пузо? – Перепугалась она.
– Как – как – молча. Ты что думаешь, она сейчас подпрыгнет и тебе на спину взлетит? – А что?
– У тебя с головой все в порядке? Сказал, ложись, значит, ложись, – строго распорядился я.
Она похлопала еще с минуту своими блюдцами. Посмотрела на меня, на мамку и поняла, что никто ей не поможет. Наконец, подогнув передние лапы, почти легла.
– Белла!!! – Что с тобой? – Перепугалась мамка.
– Что! – Что! – Залезай, – говорю.
Мамка растерялась вконец. Пришлось мне схватить ее за майку и подтащить к Белле вплотную.
– Садись, – приказал я.
– Что ты делаешь?! – Хочешь, чтобы я с нее свалилась? Чуть нервно поинтересовалась она.
Но видимо, предложение Беллы ей польстило. – Спасибо, тебе, Белла, огромное спасибо, но без седла я не могу. Ты же еще никогда под седлом не ходила. Скинешь меня – Могу! – Не могу! Садись, сказал!
И чтобы вы думали, затащил я ее таки на лошадь. Майку, правда, порвал – чуть-чуть совсем.
Но это уже ерунда. Такое дело сделали.
Белла, когда всадницу на спине почувствовала, лапы выпрямила и пошла – Красавица – Мамка ей в гриву вцепилась, аж позеленела от страха вся. Вот-вот свалится. А эта бестолковая, знай, коленца выкидывает. Я как заору:
– Осторожнее!!! Ты же ее уронишь!
Слава богу! Поняла – Лапы, тьфу ты, – копыта переставлять аккуратнее стала, скорость сбросила. Смотрю, мамка уже освоилась, заулыбалась, довольная сидит. А Белла раздухарилась в конец. Как пошла на радостях иго-гокать, так тут весь народ и сбежался.
Люди стоят, смотрят, пальцем на них показывают, а Белла то так пойдет, то этак. Тут и хозяин прибежал. Увидел он такое дело, даже прослезился. А Белла умница, к нему подошла, лапы подогнула и поклонилась. Мамка тут, конечно не удержалась, съехала ей на шею и свалилась затем. Хорошо невысоко, не убилась совсем.
Цыган ее поднял, расцеловал в обе щеки и полез на Беллу. А та замерла, стоит, ни жива, ни мертва, больно ему сделать боится. Сел он на нее по-хозяйски, сдавил ей бока, свистнул по-разбойничьи и пошел. Хорошо, что она на цепи оказалась, а так бы точно до Москвы долетели.
Накатался он, в общем, слез, стоит, аж светится весь.
– Спасибо вам, – говорит, – Вот уж не думал, что она к себе седока подпустит. Уже продавать ее решил. Что толку держать, коли ездить не можешь.
– Продавать? – Переспросила мамка.
– Да, продавать. Меня Иван попросил. Он ее к телеге хотел пристроить.
– Жалко – протянула она. Зачем продавать? Вы ее теперь за деньги дачникам можете сдавать. Она вон какая хорошая, сама нагибается, чтобы сесть удобнее было.
– Да – с сомнением пробормотал цыган. А что? – Конечно, я первая готова.
– Вы на ней и так кататься будете, когда захотите. Деньги я с вас ни в жизнь не возьму.
– Зря вы так, не согласилась мамка, – Ей же есть нужно.
– Накормить, я ее всегда накормлю, лапочку мою. А на работу я теперь не на «Оке» ездить буду, а на Белле. От удовольствия он аж причмокнул. Я лесничим в здешнем лесничестве работаю. Теперь не на своих двоих бегать буду, а на ее четырех. Любого нарушителя догоню.
Да, Белла? – Он ласково потрепал ее по шее. А та от удовольствия аж хрюкнула.
Местные смотрели на мамку и восхищались. Леонид даже поинтересовался, как она на такое отважилась. И чтобы вы думали, про меня она, конечно, забыла и начла рассказывать, как ей страшно было на кобылу влезать. Люди ахали, охали, качали головами. Мамка, в общем, прославилась. Мне это слушать надоело, пора было идти домой.
– Хватит болтать, – говорю, – Кушать хочется. Или ты до утра тут стоять собралась?
Посмотрела она на меня, попрощалась с соседями, поцеловала Беллу, и пошли мы домой.
Поужинал я как следует, а потом рассказал Даниле про сегодняшние приключения. Он даже позавидовал. Сказал, что молодец я, спас подружку. Вот так…

* * *

Решил я тут на озеро сходить, что у коровника, со знакомой выдрой попрощаться. Совсем я про нее забыл за этими делами.
Погода, правда, слегка подпортилась, дождик мелкий, холодный. Мне и то прохладно стало.
Да, видимо и, правда, пора домой возвращаться. Хватит свежим воздухом дышать, природой любоваться, пора и честь знать.
Дошел я до воды, сел на бережку, сижу, жду, когда подружка моя покажется. Вдруг, вижу, веточка плывет, за ней – вторая. Присмотрелся и вижу, знакомая моя лапками гребет, а в зубах травинку держит.
– Привет, – говорю, – Как дела?
Вытащила она мордочку из воды, увидела меня, обрадовалась.
– Привет, – говорит, – Что так долго не приходил? Я думала, ты уехал.
– Дел было невпроворот, – отвечаю, – То Беллу искал, то мамку учил верхом ездить.
– На ком? Удивилась она, вылезая из воды. Другая веточка причалила к берегу в нескольких метрах от нас.
– На лошади. Ее Беллой зовут.
– Ну и как, удалось?
– Конечно, мамка у меня молодец. Что ей скажешь, то он? и делает.
– Надо же, – удивилась она. Не знала, что люди такие умные.
– Не все, – отвечаю, – Но у меня полный порядок – Что мы все про меня и про меня… У тебя-то как дела?
– Замуж? вышла, Ричи, – гордо заявила она, а затем, обернувшись, позвала: Сиси! Иди сюда. Я тебя сейчас с Ричардом познакомлю.
Веточка вновь опустилась в воду и поплыла к нам, весело перебирая лапками.
– Что, дорогая? Поинтересовался ее супруг, вылезая из воды.
– Познакомься, это Ричи.
– Здравствуйте, – поздоровался я. Честно говоря, ее Сиси мне не очень-то понравился. Вид у него какой-то несерьезный, и сам он худой и мелкий. Могла бы поинтереснее найти. Но чтобы ее не обижать, я улыбнулся во всю морду и поинтересовался: – Как дела?
– Спасибо, все хорошо. Вот дом строим, похолодает скоро.
– А вы, что здесь зимовать будете? – Удивился я.
– А где же еще. Тут наш дом, тут мы и живем. Это городские приезжают на лето.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24