ДОМА Груда почты. Взломщики, слава богу, не залезали. Сосед приглядел-таки за кошками и цветами. Уф-ф! Молоко скисло, ну да это ерунда. В остальном все хорошо. А среди записей на автоответчике — веселый звонкий голос Хайрэма: «Сгораю от любопытства. Позвоните, как только войдете».— Боже, — сказал Джерри. — Вряд ли мне сейчас до него.— Понимаю, но давай уж сразу с этим покончим, — ответил Алан.— Могу я, по крайней мере, сперва принять душ? Мы распаковаться не успели.— Иди принимай, а я позвоню Хайрэму и выпрошу полчаса. — Алан чувствовал себя виноватым из-за того, что так напускался на Джерри там, в Белизе.— Ну, спасибо! — Джерри уже стало лучше от бокала виски и от сознания того, что он — дома, среди милых сердцу безделушек.Хайрэм жил тремя этажами ниже. Полчаса спустя Джерри, в черном китайском халате с драконами, открыл ему дверь. Хайрэм Фарли был высоким лысеющим толстяком с выпяченной колесом грудью. Он занимал важную должность в одном из нью-йоркских журналов и, следовательно, не умел серьезно относиться к жизни.— Джерри, дорогой, да ты загорел! — вскричал он, целуя хозяина в загорелый лоб. — Экий красавчик! Я бы выпил чего-нибудь.— Боюсь, содовой нет. Простая вода сойдет?— В ней рыбы размножаются, — ответил Хайрэм. — Но, с другой стороны, птицы какают в воздухе, а мы же дышим.— Это значит, что ты согласен?— В тот день, когда я смогу обойтись без выпивки, ты закажешь шестерку черных лошадей.— Сейчас налью. Алан в душе.Когда Джерри вернулся в гостиную, Алан уже сидел там в черно-белом кимоно.— За ваше счастливое возвращение, — провозгласил Хайрэм, поднимая бокал.— Спасибо.Все, как водится, приложились к бокалам. Хайрэм с надеждой улыбнулся хозяевам.— И за удачное путешествие?— Не совсем, — ответил Алан.— Совсем не, — вставил Джерри. — По правде сказать, полный провал.— Я бы не стал так говорить, — возразил Алан. — Теперь мы куда лучше знаем механику этого дела. Ты слишком заупокойно настроен, Джерри.— Но пленки исчезли!— Погодите-ка. Сделайте так, как король червей советовал Алисе и как я каждый божий день советую бездарным писакам, вымазанным чернилами. Начните с начала и продолжайте, пока не дойдете до конца, а тогда уж останавливайтесь.— Все шло хорошо до самого конца, — сказал Алан.— А потом — провал! — заявил Джерри.— Нет-нет, на сей раз слушайте меня внимательно: начните с начала…— О, Хайрэм! — вскричал Джерри, сходя с ума. — Пленки исчезли, с тебя этого довольно?— Погоди, Джерри, Хайрэм прав.Алан рассказал все по порядку, умолчав лишь о том, как на них подействовало появление гангстера в гостинице.— В общем, кое-кто, наверное, знал, что мы делаем эту запись, — закончил он, — и догадался, что мы вывозим ее в плейерах.Хайрэм задумчиво кивнул.— Думаете, Гэлуэй?— Не знаю. Он вроде не из таких хитрецов.— Гэлуэй, конечно, — сказал Джерри.— Ладно, если пленки у него, ничего не поделаешь, — рассудил Хайрэм.— Так ли? — усомнился Алан. — Мы запомнили все, что он говорил. Всю механику контрабанды, а также то, что он намерен сделать с этим несчастным храмом…— Я даже почти соблазнился, — вставил Джерри. — Такой навар мог бы получиться.— Да уж. — Алан косо взглянул на него.— А что, скажешь нет? Мы же не полицейские, правда?— Вы — законопослушные граждане, — сказал Хайрэм. — Вспомните, как вы огорчались, когда я показал вам разграбленные гробницы.— Как бы то ни было, мы располагаем фактами, — произнес Алан. — Пусть и без пленок. Разве этого мало?— Ничем не подтвержденные слова. — Хайрэм покачал головой. — Даже если юристы разрешат публикацию, я не напечатаю. Вора не прижали, значит, и статьи не будет.— А жаль, — сказал Алан. — Мне понравилось быть шпионом.— Еще как жаль! Могли бы разоблачить нелегальный вывоз произведений искусства. Ниточки тянутся в Нью-Йорк! Разбавили бы нашу бурду. Ой, ребята, как я устал от нее… А тут, в кои-то веки, стоящий материал! Древности, злодеи на самолетах, тайные встречи на кукурузных полях…— Там, по-моему, какая-то ферма, — вставил Алан. — Скотоводческая.— Все равно, только ходить труднее: спотыкаешься. Ну ладно, с этим покончено. — Он вздохнул и отхлебнул из стакана. — Больше вы никогда не услышите о Кэрби Гэлуэе. «МАЯК» И «ГОЛОС» «Я еще могу позвонить тем двум парням из Нью-Йорка, — думал Кэрби, поднимая перегруженную „Синтию“ над горами и описывая широкий полукруг. — Если эта проклятая баба не попадет на телеэкран, я свяжусь с ними через две-три недели и начну перевозки. И плевать мне, поставили мы храм или нет».За спиной шуршали мешки с марихуаной. Во время первых рейсов ему казалось, что «травка» кишит жучками, но потом он понял, что это просто мешки укладываются поудобнее, когда воздушные потоки играют самолетом. Зарабатывать на жизнь перевозками такого груза в таком самолете можно, лишь перегружая его и надеясь на свое пилотское искусство. Много раз, взлетая с изрытых пастбищ и ухабистых проселков, когда стояла кромешная тьма, а перед носом «Синтии» тянулась вереница невидимых деревьев, Кэрби думал, что ему конец. Ни мастерство, ветры и везение пока помогали ему подниматься в воздух, ни за что не зацепившись.Однако теперь, после начала аферы с храмом, риск удвоился. Приходилось лететь на загруженной зельем «Синтии» не на север, а на юг (тайком от провожавших его поставщиков) и садиться на своем участке, чтобы взять на борт еще и дополнительный груз.Вот и сегодня он летит на юг, в основном по наитию, потому что луну заволокло облаками. Над бывшим храмом он включает посадочные огни. Луз и еще двое индейцев опрометью несутся прочь. Земля еще суше, чем днем, в траве змеятся трещины.Бах! «Синтия» плюхнулась на грунт и жалобно застонала. Кэрби развернулся, ненадолго включил фару и, увидев, где стоят индейцы, погнал самолет туда.Погрузка шла быстро. Индейцы доставали из картонных коробов большие и маленькие свертки, упакованные в старые белизские газеты, большей частью «Маяк» и «Голос». Самый мелкий сверток был не больше кофейной чашки, самый крупный — примерно с настольную лампу без абажура.— С этим поосторожнее, — предупредил Томми. — Тут трещина.— Хорошо. — Кэрби сунул сверток в мешок с марихуаной.Было за полночь. Кэрби предстоял путь длиной почти в восемьсот миль, большей частью над водой. В зависимости от ветра и погоды путешествие займет от пяти до семи часов. В любом случае приземлится он до рассвета. Уложив последний сверток, Кэрби зевнул и спросил:— Вы убрали храм?— Да, только видно, что на холме копались, — ответил Томми.— Скорее бы приходили эти дураки, — добавил Луз. — Вот наложат в штаны, когда ничего не увидят.— Ну ладно, тогда все. — Кэрби снова зевнул. — Увидимся на той неделе. Я собираюсь впасть в анабиоз после этого полета.— А что такое анабиоз? — невинно спросил Томми.— Чем занимается медведь, когда зима?— А что такое зима? — поинтересовался Томми.— А, чтоб тебя! — воскликнул Кэрби и улетел под их дружный смех. СУББОТНЕЕ УТРО Девять утра. Инносент вошел в свой кабинет в Бельмопане и тут же увидел верного помощника по локти зарывшимся в бумаги.— Доброе утро, — сказал он. — Трудимся по субботам?Вернон оторвался от списков и диаграмм.— Вчера был у зубного, вот и решил сегодня наверстать. Вид у него был такой, словно зубная боль никак не унималась.— Мне надо позвонить в несколько мест, — проговорил Сент-Майкл. — Потом встреча в Белизе.Он ухмыльнулся, думая об этой встрече. О том, как осчастливит Уитмэна Лемьюела, вызволив его из тюрьмы. Не бесплатно, конечно.— Куда вы хотите позвонить? — Вернон потянулся к телефону. Добрый, старый, надежный Вернон.— В гараж. Я вчера выписал «лендровер» и хочу знать, вернулся ли он.Пока Вернон справлялся, Инносент вспоминал вчерашний вечер. В половине восьмого он совсем извелся, позвонил приятелю в полицию и задал два-три осторожных вопроса, в результате чего узнал, что ни одна казенная машина не попадала в аварию (редкий случай). Затем он навел справки в столичной больнице. За последние двенадцать часов туда не поступала ни одна американка. В Пунта-Горда и Бельмопане ему ответили то же самое. В больницы Корозала и Ориндж-Уолк он звонить не стал: Валери уехала на юг, совсем в другую сторону.Инносент с удивлением обнаружил, что не хочет снимать номер и искать замену Валери Грин. Она крепко запала ему в Душу. Поэтому он перекусил в гостинице и оставил у портье записку для девушки с обещанием позвонить утром. А потом поехал домой, окунулся в бассейн и уснул как младенец.Наутро выяснилось, что Валери Грин так и не вернулась. Вещи ее остались в комнате, но девушка как в воду канула. Он должен был повидать Уитмэна Лемьюела, но исчезновение Валери спутало все его планы. Надо было много звонить, но не из дома, кишащего враждебными ему соглядатаями, в жилах которых текла его кровь. Поэтому он отправился в Бельмопан, где преданный Вернон тотчас же взял на себя всю черную работу.— «Лендровер» еще не вернулся, — сообщил он, вешая трубку.— Черт!— Что-нибудь случилось?— Эта дамочка-археолог, она не возвратилась домой.Лицо Вернона омрачилось, вероятно, накатила зубная боль.— А кто ее возил? — спросил он.Инносент заметно смутился и неопределенно взмахнул рукой.— Вы же знаете этого парня. Он иногда обслуживает меня.— Он?! — Вернон казался потрясенным.— Мне ведь нужен кто-нибудь… кто-нибудь, чтобы держать меня в курсе дел. Человек, в молчании которого я могу быть уверен.— Человек, которому можно доверить сопровождать женщину? — спросил Вернон. — А он-то вернулся?— У него нет телефона.— Где он живет?— В «Чайнике», — так называлась маленькая деревушка в нескольких милях от Бельмопана, ближе к гватемальской границе. — Но мне надо в Белиз.— Я съезжу к нему, — вызвался Вернон. — Может, сумею найти. Вы потом позвоните мне сюда.— Спасибо, Вернон. И что бы я делал без вас? ГЛАВА, В КОТОРОЙ ГОВОРИТСЯ О ПРИБЫТИИ ЛЕМЬЮЕЛА В БЕЛИЗ,ЕГО ПУТЕШЕСТВИИ К ХРАМУ С ГЭЛУЭЕМ, НЕОЖИДАННОМ ПОЯВЛЕНИИ ВАЛЕРИ ГРИН,ПОСЛЕДОВАВШЕМ ЗАСИМ УДИВИТЕЛЬНОМ ПОВЕДЕНИИ ГЭЛУЭЯ И РЕШЕНИИ ЛЕМЬЮЕЛА НЕ УЧАСТВОВАТЬ БОЛЕЕ ВО ВСЕМ ЭТОМ СОМНИТЕЛЬНОМ ПРЕДПРИЯТИИ — Мисьер Витмэн?Лемьюел пробудился от тяжелой дремы. Он вспотел во влажной духоте камеры и, расставшись с ночными кошмарами, тут же почувствовал, что явь еще хуже сна. Тюрьма. Мерзкие запахи, застывшие в воздухе намертво, как мухи в янтаре. Где-то что-то капает. Ночная духота сменяется дневным пеклом. Тюрьма. Тюрьма в чужой стране. Серый свет пробивается сквозь мутное стекло забранного решетками оконца, падает на бетонные стены и пол, на голый тиковый гамак, в котором Лемьюел провел ужасную бессонную ночь, дергаясь и ворочаясь с боку на бок. Тяжелое забытье наступило только под самое утро. И вот теперь чей-то голос коверкает его имя.— Вы, там, проснитесь. Вы мисьер Витмэн?Ошалевший от страха и бессонницы Лемьюел приподнялся и, моргая, уставился на черный силуэт за решетчатой дверью.— Лемьюел, — сказал он, едва ворочая сухим языком. — Моя фамилия Лемьюел.— Так вы не мисьер Витмэн?— Уитмэн — мое имя. — Он попытался проснуться и собраться с мыслями, но те все время разбегались. Лемьюел принялся тереть глаза костяшками пальцев. Ощущение было такое, словно веки засыпаны песком.— А… — сказал надзиратель и зашелестел бумагами. — Так Витмэн будет ваше христианское имя?— Да.— А Лемуель… Лемуель, стало быть, фамилия?— Верно.Надзиратель посмеивался, перебирая бумаги.— Сколько же странных имен на белом свете, — философски заметил он. Послышался звон ключей, лязг замка и чавканье открывающейся двери. — Ладно, мисьер… мисьер Лемуель. Мисьер Витмэн Лемуель, к вам посетитель.Посетитель? Что это значит? Кто знает, что он здесь? Вчера вечером, после нескольких часов лживых утверждений, насмешек, а порой и полного невнимания к своей особе, Лемьюел потерял всякую надежду даже сообщить о себе в американское посольство. Или в гостиницу. Или куда угодно, лишь бы его вытащили из этого тропического кафкианства. Так кто же пришел к нему в это страшное место?— Какой посетитель? — спросил он надзирателя.— Человек, который хочет вас видеть.— Кто он?— Вы не хотите посетителя? — Дверь снова чавкнула. — Может, сказать ему, что вы сегодня заняты?— Нет! Нет! — Лемьюел вскочил и оперся о стену: кружилась голова. В коридоре его принял маленький беззубый конвойный и отвел в тесную пристройку к конторе. Тут дожидался грузный мужчина цвета шоколада. Жалюзи на окнах были слегка приоткрыты.— Мисьер Сент-Майкл, — объявил конвойный. — Это вот будет мисьер Витмэн Лем… Лемуель.Сент-Майкл принялся разглядывать Лемьюела, который остро сознавал, что вид у него сейчас жалкий. Наконец посетитель заговорил бодрым голосом радиодиктора:— Что ж, мистер Лемьюел, надо отдать вам должное: на жулика вы не похожи.Вот так. То, чего он больше всего боялся, свершилось. Не зря он не смыкал глаз от ужаса: репутация погибла, и теперь он будет навеки похоронен в тюремной камере.— Нет, сэр, — сказал сломленный Лемьюел, — я не жулик.— Я уже слыхивал такое от американцев, — заявил Сент-Майкл.— Это все Гэлуэй. Кэрби Гэлуэй. Он меня обманул, сказал, что ему нужно мнение специалиста, и я слишком поздно понял, что дело нечисто. Я уже был там, возле храма, когда он впервые предложил мне…— Возле храма? — Глаза Сент-Майкла сверкнули.— Я не знаю, чего вам наговорила девушка, но я был там только потому, что…— Девушка? Валери Грин?— Это ее имя? Что бы она ни говорила, уверяю вас…— Погодите, погодите, мистер Лемьюел. — Сент-Майкл вдруг заговорил сочувственно и ободряюще. — Садитесь сюда. Начинайте с самого начала, пожалуйста.Лемьюел и Сент-Майкл уселись на стулья друг против друга, и Лемьюел рассказал все, начиная со своей первой встречи с Гэлуэем в Нью-Йорке. Рассказал о Валери Грин (нет, тогда они с Гэлуэем не были знакомы), о втором своем свидании с Гэлуэем, о том, как приехал осмотреть храм, о неожиданном появлении Валери Грин, о последовавшем засим удивительном поведении Гэлуэя и о своем решении не участвовать более в этом сомнительном предприятии. Он выложил Сент-Майклу всю свою подноготную, почти ничего не наврав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25