Шофер покосился на зеркало заднего вида.— Очень сердитый человек.— Нет, — сказала Валери. — Там храм. Я была права!Шофер крутанул руль, едва не выкинув девушку на сухую и жесткую землю, покрытую увядшей травой. Посмотрев вперед, она увидела, что они объезжают самолет, возле которого стоял Уитмэн Лемьюел (теперь она вспомнила имя), прикрыв голову пиджаком, будто арестованный бандит на газетной фотографии.— Я вас знаю! — взвыла Валери и погрозила ему пальцем, проносясь мимо.Подумать только, подумать только! А вчера за обедом она еще боялась, как бы он не узнал ее!Шофер подался вперед, косясь на зеркало.— Этот холм? — спросил он. — Это и правда храм?— Ему больше тысячи лет, — ответила Валери с благоговейным трепетом, потрясенная тем, что он существует, что он реален, а сама она с блеском спасла его от забвения. — Храм майя.— Вот здорово, — сказал шофер. — А никто и не знал, что он тут есть.— Как только я доберусь до Бельмопана, об этом узнает весь мир! — пообещала Валери.— Угу, — промычал шофер. ВО ВЛАСТИ СТРАСТЕЙ — Еще не вернулась? — Инносент покачал головой и улыбнулся портье. — О, женщины, всюду опаздывают!Портье тоже улыбался. Они с Сент-Майклом поддерживали давнее знакомство, пусть и не близкое, но устраивающее обоих.— Но как без них обойтись? — Инносент взглянул на часы, подарок жены ко дню рождения, выбранный и оплаченный им самим. Без двух минут пять. На конторке портье загорелась лампочка, и тот взял трубку телефона.— Да, да, мистер Лемьюел, я делаю все, что в моих силах, но это просто невозможно. Да, я попробую еще.Повесив трубку, он снова повернулся к Инносенту.— Вечно эти американцы. Никакой жизни с ними.Инносент услышал имя Лемьюела и навострил уши. Он знал, кто это: еще один таинственный гость Кэрби из Штатов, учитель в отпуске вроде.— Чего ему надо? — спросил Инносент.— Луну с неба. Ему еще два дня тут жить, а теперь вдруг планы, видите ли, изменились. Подавай ему место на самолете. Он должен немедленно покинуть Белиз, получил срочную телеграмму из дома. Я бы знал, будь так. Я бы сам ее ему и отдал, ведь верно?— Конечно, — задумчиво ответил Инносент.— Я сделал, что мог. Сказал ему, что сегодня рейсов на Штаты больше нет, но этот тип требует зафрахтовать самолет. Я ему говорю: писанины не оберешься. Таможня, полиция и все такое. А теперь он готов лететь куда угодно, ему все равно. Гондурас, Сальвадор, Ямайка, ему все едино. Но я ничего не могу сделать.— Значит, ему придется тут ночевать.— Надоели мне эти жалобы. Ладно, в шесть я ухожу.— Надеюсь, к этому времени девушка вернется, — сказал Инносент. — Я буду в баре.По пути он остановился у телефонной будки и позвонил в три места. В первый раз он сказал: «В „Форт-Джордже“ живет некий Уитмэн Лемьюел. В две минуты седьмого позвони ему и скажи, что слышал о его затруднениях с фрахтом. Предложи встретиться в муниципальном аэропорту и обо всем договориться, обещай увезти его сегодня же. Нет, тебе не придется тащиться в аэропорт».Второй разговор был такой: «Тут американский парень Уитмэн Лемьюел хочет лететь из муниципального где-то в половине седьмого. Ищет фрахт. Придеритесь к чему-нибудь и арестуйте его. Нет, вам не придется подкреплять обвинения».И, наконец, третий звонок: «Часов в семь к вам привезут американца по имени Уитмэн Лемьюел. Он проведет у вас ночь. Не бейте его, но настращайте хорошенько. Утром я приеду и вызволю его. Надеюсь на его благодарность».Самодовольно улыбаясь, Инносент пошел в бар, сел на низкий стульчик и принялся разглядывать спокойный бассейн и бурное море. Конфискованный черный сухогруз по-прежнему дожидался аукциона на рейде. Далекие белые парусники плавно шли к барьерному рифу.Инносент улыбнулся. КОГДА, БОЛТАЯСЬ МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ… Когда, болтаясь между небом и землей, Кэрби снова увидел свой участок и храм, было всего пять часов. Вот уже полчаса, как он летит навстречу солнцу. Можно подумать, он и без того не зол, не взбешен, не психует и не сердится!Тщетно успокаивал он Лемьюела по пути в Белиз-Сити; тот отказывался беседовать разумно и либо стенал по поводу загубленной репутации, либо горестно обвинял Кэрби в крушении своей карьеры. В муниципальном аэропорту он выскочил из самолета, едва перестали крутиться колеса, и галопом бросился к конторе, вопя: «Такси! Такси!»И вот Кэрби снова в своих владениях. Солнце бьет в глаза, рот словно набит золой. Пролетев над холмом, он прошел так низко над индейской деревней, что в котлах остыла похлебка, и устремился на посадку так, будто ненавидел свой самолет и мечтал расколотить его о землю.Потом он отправился на холм, где его уже ждали Томми, Луз и остальные. Все смотрели на него вытаращенными глазами.— Ты едва не вмазался, — сказал Томми.— Эх, знали бы вы, что значит «вмазаться»! — злобно ответил Кэрби. — Тут только что побывала баба-археолог, черт бы ее драл! Сейчас она едет докладывать об открытии храма.— Плохо дело, — сказал Луз.— Куда она едет? — спросил Томми.— Задержать ее мы не сможем, да и не имеет значения, с кем именно она будет говорить. Вся подлость в том, что эта зануда — честная.— Кх, — произнес Луз.— Надеюсь, сегодня она не успеет привести подкрепление, но завтра наверняка вернется. Она думает, что я приехал сюда, чтобы десполиировать храм.— Что-что? — переспросил Луз.— Разорить и разграбить его, — объяснил Томми. — Что делать будем? Займем оборону?— Тут будут полиция, репортеры, фотографы, археологи, чиновники, — сказал Кэрби.— Полный набор, — подвел итог Томми. — Дело дрянь.Кэрби покачал головой.— Противно, конечно, но придется все убирать.— Навсегда? — спросил Томми.— Господи, надеюсь, что нет. — Кэрби со вздохом посмотрел на свой шедевр. — Но надо, чтобы шум утих. Она вернется сюда с кучей народу, а тут ничего нет. Если повезет, ее сочтут психопаткой.— Подумают, что у нее месячные, — сказал цивилизованный Луз.— Вот именно. Надо выждать. Буря уляжется — тогда начнем все сызнова.— Может, и так, — сказал Томми.— В нашем грустном мире только и остается, что надеяться на авось, ребята, — заявил Кэрби. Воистину, напасти делают нас философами. В ХИЖИНЕ ДРОВОСЕКОВ — Иначе пришлось бы позволить ей растрезвонить об этом храме на весь свет, — сказал тощий негр.— И вы предпочли привезти ее сюда, — проговорил Вернон. «Сюда» означало в маленькую хижину дровосеков над ущельем Сайбан — узкой извилистой расселиной, прорезанной в горах Майя рекой Сайбан. Хижине было лет тридцать, она покрылась плесенью и пропиталась сладковатой гнилостной вонью. Земляной пол, никакой мебели, стены из соснового бруса. По-видимому, когда-то хибара была вдвое меньше, но потом к ней пристроили вторую каморку. Окон не было и в помине, но воздуха хватало благодаря щелям между брусьями. Построившие домик лесорубы уже давно перебрались в другие места, и теперь хижина иногда давала кров охотникам, беженцам или влюбленным. А сейчас она приютила похитителей с их жертвой.— А куда еще? — спросил тощий негр и вызывающе взглянул на Вернона. Он явно ожидал похвалы за свой почин, а не головомойки. — Может, надо было отвезти ее к вам домой?— Она все равно вас узнает.— Нет, если больше никогда не увидит. Я могу просто исчезнуть на время, мне это не впервой.— А я не могу, у меня работа. Ну ладно, ладно. — Вернон попытался подавить ярость. Оставалось только смириться с положением. С тем, что он по уши в дерьме. Господи!Слишком много разных событий. Теперь вот он замешан в похищении американки, которое может повлечь международный скандал, и по улицам Белиз-Сити, чего доброго, начнут расхаживать морские пехотинцы США, раздавая жевательную резинку. (Кстати говоря, когда-то Белиз жил тем, что поставлял в Штаты сок чикле — сырье для ее производства.)Убранство комнаты исчерпывалось свечой, воткнутой в бутылку из-под пива, и пнуть ногой было нечего, разве что сосновую стену. Вернон вышагивал из угла в угол, погрузившись в размышления, пока тощий негр наконец не сказал небрежным тоном:— Если вы беспокоитесь из-за нее, мы всегда можем… — Тут он провел пальцем по горлу.Именно эту мысль Вернон гнал прочь, стараясь не пускать ее в сознание. За последние годы он совершил немало убийств, как одиночных, так и групповых, но убийства эти существовали только в его воображении. В реальной жизни он даже ни разу не врезал кому-нибудь как следует. Неужели именно так поступит решительный человек, попав в такой переплет? Просто возьмет да и пристрелит…У него не было пистолета.Хорошо, хорошо, молниеносно пырнет…У него не было при себе и ножа, разве что подделка под швейцарский армейский кинжал. Она, конечно, сгодится, но тогда дело не ограничится одним молниеносным ударом.Ладно, ладно, задушит эту проклятую…Он посмотрел на свои руки. Нет, ему это не под силу. Его, наверное, стошнит.— Ну? — спросил тощий неф. Вернон судорожно сглотнул.— фу-у-у-у, — ответил он. — Ладно, потом решим. Сперва я должен расспросить ее.— О чем?— О храме! — Вернон снова впал в ярость. — Это действительно был участок Гэлуэя?— Судя по карте — да. И она, похоже, так считала. И там был храм.— Вы видели его?— Я уже говорил. Я видел холм с камнями по склонам. Ну ладно, дружище, решайте же!Вернон сжал кулаки и ударил одним в другой. И тут, словно небесный свет, его озарило: ведь ему же и не придется лично совершить это… хм… это преступление. Он может просто уехать, сказав: «Позаботьтесь о ней», и его напарник, не ведающий угрызений совести, не думающий о последствиях и лишенный воображения, провернет это грязное дело.— Чего же вы хотите, Вернон?Вернон взглянул на закрытую дверь внутренней комнаты.— Пойду, пожалуй, расспрошу ее прямо сейчас, — сказал он со вздохом. Вытащив из кармана наволочку, он медленно и решительно развернул ее, после чего натянул на голову. Это была желтая наволочка с узором из крупных ярких цветов. Дырки для глаз приходились на центры двух маргариток.— Захватите свечку, — посоветовал тощий негр. — Там темно.Вернон вошел во внутреннюю комнату. Он спотыкался, потому что из-за наволочки не видел своих ног.Валери Грин стояла в дальнем углу.— Вам это даром не пройдет! — выкрикнула она.— Уже прошло, — ответил Вернон с легким злорадством. Он когда-то видел такую сцену в кино.— Когда я отсюда выберусь…— Если выберетесь, — сказал он и с удовольствием отметил ее испуг. — Для этого нужна самая малость: покладистость.— Что это значит? — Ее глаза сверкнули.— Не волнуйтесь, — тоном превосходства проговорил он, — я не замышляю покушение на вашу девичью честь. Мне известно, как американки берегут ее.— Известно?— Я пришел, чтобы поговорить о храме.— О десполиации! — Она задиристо шагнула в его сторону, будто готовилась напасть. — Вы белизец, но вас не волнует наследие собственного народа!— Почему вы решили, что я белизец? — спросил Вернон с нарочито техасским выговором.— Не дурите, я знаю, кто вы такой.— Или думаете, что знаете.— Скажите-ка мне одну вещь.Он упускал нить беседы: теперь уже девушка начала расспрашивать его. Но вернуть все на место он не мог.— Да?— Вернон — это ваше имя или фамилия?За дверью послышался смешок.«Проклятые трещины!» — подумал Вернон и сказал, как говорят актеры, играющие ирландцев:— Не имя и не фамилия, ясно? Лица вы не видите, голос не опознаете и не докажете ниче…— Это мы еще посмотрим, — ответила она и горделиво сложила руки на груди.— Слушайте, — сказал он, — вот вы тут болтаете о наследии. А известно ли вам, чем занимается Кэрби Гэлуэй? Он все распродает.— Вы от этого лучше не становитесь.— Ладно, скажу вам правду: я белизец.— Разумеется, мне это известно.— Я хочу спасти этот храм от Кэрби Гэлуэя и сохранить его для своего народа.— А вот и нет, иначе вы не стали бы запирать меня тут. Вы с вашим Инносентом Сент-Майклом.«Ого! — подумал Вернон. — Она полагает, что и Сент-Майкл тоже в деле. Хорошо, коли так».— Пустяки, — сказал он. — Главное в том, что вы ездили на участок Гэлуэя, верно?— Разумеется. Храм именно там, где я предсказывала. А вы опростоволосились с вашими водостоками, сдвигами, оползнями и всем прочим.Вернон не схватил эту наживку, напомнив себе, что он не Вернон. Он спросил:— Храм ценный? С сокровищами?— Откуда мне знать? Этот человек прогнал меня, набросился с мечом в руках…— С мечом?— Ну, такая штука, вы знаете… — Она рубанула рукой воздух.— Мачете, — подсказал тощий негр из соседней комнаты.— Не лезьте вы! — заорал Вернон и хлопнул себя по заду свободной рукой.Голове становилось жарко в проклятой наволочке. Жарко в прямом и переносном смысле. Он упустил все нити. От этой бабы не откупиться. Силой ее тоже молчать не заставишь. Разве что… Ой, и как же его угораздило ввязаться во все это!— Хорошо, пока достаточно, — сказал он, пятясь к двери. «Я поеду туда, — думал Вернон. — Сегодня же. Не знаю, как мы проглядели этот храм. Если повезет, я уже нынче ночью найду нефрит и золото на пару сотен тысяч американских долларов. А завтра сбегу из страны, начну новую жизнь там, где меня никто не знает, и уже не совершу тех ошибок».Но он знал, что ничего этого не будет. Куда ему бежать? К кому? Зачем?— Оставьте мне свечу, — попросила Валери Грин.— Что? — Вернон очнулся от своих дум. — Нет, она вам не нужна. — Он машинально подтянул свечу поближе к себе и едва не поджег наволочку. Толкнул дверь. Та не подалась. Его напарник запер ее. Понимая, что начинает превращаться в посмешище, он неохотно постучал.— Кто там?— Открывайте, черт дери!Дверь открылась, и Вернон напоследок еще раз зыркнул на Валери сквозь дырки в наволочке.— Мы еще встретимся, — пообещал он.— Мне надо в туа…Тощий негр уже запер дверь. Вернон поставил свечу на место, не потушив ее, хотя тут было светло.— Я должен возвращаться, — объявил он.Тощий негр кивнул на дверь.— Мне этим заняться?— Конечно, вы же ее сюда привезли. Теперь мы просто не можем отпустить ее разгуливать по городу.— Скажите это вслух, Вернон. Скажите, чего вы хотите?Ему не давали уйти от ответственности. Он посмотрел на деревья, лианы, кусты, на пышную листву, чернеющую в оранжевых лучах заката.— Она должна умереть, — пробормотал он и торопливо зашагал прочь от хижины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25