– Не могу, мисс. Не могу я впускать незнакомых людей.– Я вам сказала, что я сестра Александра! – Он внимательно оглядел ее.– Конечно, может, какое-то сходство и есть, насколько могу судить сослепу, да не решусь положиться на ваше слово, мисс.– Что? Как вы смеете, старый нахал! – взорвалась Мереуин, выходя из себя. – Я устала и хочу войти!При этих словах старый привратник отошел на безопасное расстояние, словно боялся, что она вот-вот кинется на него.– Не могу, мисс, – упрямо повторил он. – Правилами не дозволено.Мереуин заставила себя сохранять спокойствие, хотя больше всего ей хотелось встряхнуть пустоголового старикашку как следует и трясти до тех пор, покуда у того оставшиеся зубы не вылетят.– Очень хорошо, – величественно проговорила она, – тогда будьте добры сказать, когда ожидают маркиза? Я вернусь позже.– Не ожидают его, мисс, – нехотя сообщил привратник, уверенный, что это вызовет еще один взрыв ярости. – Он уехал.Однако гнев Мереуин угас столь же быстро, как и вспыхнул, она испуганно и тревожно уставилась на него, схватившись за железные прутья.– Уехал? А… мне в Инверлохи сказали, будто он отправился в Глазго!– Ага, он и был тут вчера, Да к ночи уехал и не вернется.– Поехал обратно домой? – Голос Мереуин вдруг совсем стих, и раздражение старика сменилось сочувствием. Девушка одиноко стояла за воротами, уронив руки, опустив минуту назад горделиво вскинутую голову, и он подслеповатыми глазами разглядел, что она очень хорошенькая и очень молоденькая.– Слыхал я, будто в Лондон направился, – сказал привратник, переживая, что вынужден ее огорчить. Мереуин молчала так долго, что он встревожился. – Мисс?..Она не ответила, даже не слышала его слов. Глядела под ноги на мокрую мостовую, печально гадая, что ей теперь делать. Как возвратиться домой, если стыдно взглянуть в глаза Александру, стыдно за бегство, за страшное беспокойство, которое она ему причинила. Придуманный план, как всегда, не удался и ничего не дал, кроме волнений для совершенно не заслуживающих этого братьев, – вот все, в чем она преуспела. Ей следовало бы знать, что лорд Монтегю постарается ускользнуть! Ах, ну почему, почему она вечно поддается первому побуждению и торопится сделать дело, не подумав как следует?– Мисс?.. Мисс!Мереуин услышала, наконец дрожащий голос и подняла на старика синие покорные глаза:– Да?– Не желаете ли обождать в конторе? Мистер Бэнкрофт появится через часок-другой. Пожалуй, разок можно нарушить правила, тем более если вы в самом деле сестра мистера Макэйлиса. – Он издал нервный смешок. – Не хочу оказывать этому джентльмену неуважение, нет, нет, ни за что!Мереуин отрицательно покачала головой и слабо улыбнулась:– Спасибо… Найду лучше гостиницу и уеду домой следующим, дилижансом.– Нет, по-моему… мисс! – закричал он, когда девушка, подхватив чемоданчик, зашагала прочь. – Заходите и обождите!– Поеду домой, – повторила она, и он взволнованно глядел, как она удаляется по узкой улочке, съежившись под усилившимся ветром.– Неужто и правда сестра Макэйлиса? – пробормотал про себя привратник, тащась через двор в свою теплую каморку.Гулко постукивая башмаками, Мереуин торопилась вниз по пустынной улице, молясь, чтобы успеть на следующий дилижанс, ибо теперь ясно видела, какой была дурочкой. Если б она только поняла свою глупость раньше, даже не доехав до Инверлохи!– О Алекс, как же я виновата! – шептала девушка с полными слез глазами, ясно представляя себе суровое лицо брата. Внезапно она почувствовала жуткую тоску по нему и по Малькольму. Какая же она дура, глупая, жалкая идиотка! Почему бы не подождать, пока гнев уляжется, а потом сойти вниз и спокойно поговорить с Александром? В конце концов, прежде меж ними никогда не возникало серьезных разногласий, которые нельзя было бы разрешить в беседе, и брат всеми силами старался обращаться с ней мудро и терпеливо. А она его даже не выслушала!«Это я во всем виновата, – грустно твердила себе Мереуин. – И заслуживаю хорошей порки за бегство и за беспокойство, причиненное братьям». И, возможно, тот ужасный гигант в замке Монтегю был прав, называя ее невоспитанной сумасбродкой!– Ой!– Эй, постойте-ка, что это значит?Не обращая внимания ни на что вокруг и не отрывая глаз от булыжников под ногами, Мереуин врезалась в высокого худого мужчину, который неожиданно вывернул из-за угла и оказался прямо у нее на пути. Вина за случившееся лежала не только на ней – он слишком высокомерно задирал длинный нос и не успел вовремя заметить девушку. А теперь впился костлявыми пальцами, унизанными тяжелыми золотыми перстнями, ей в плечи и сердито встряхнул, отчего голова Мереуин запрокинулась, и мужчина взглянул ей в лицо.Удивительная красота девушки немало поразила его: округлые, вспыхнувшие от смущения щеки, черные ресницы, обрамляющие темно-синюю бездну широко распахнутых раскосых глаз, полуоткрытые мягкие губы, маленькие белоснежные зубки. Шляпка от грубого рывка сбилась, и в неярком солнечном свете сами собой засияли выбившиеся из-под нее золотые локоны.– Пожалуйста, простите меня, сэр, – пробормотала девушка, чей нежный голос с легким горским акцентом необычайно соответствовал ее утонченной красоте. – Я не видела, куда иду.– Ерунда! Это я во всем виноват!Она подняла глаза, удивленная внезапно произошедшей с ним переменой. Это был молодой, самоуверенный джентльмен, примерно ровесник Малькольма, с густыми черными бровями и длинными загнутыми усами, в весьма дорогой одежде. Однако Мереуин задалась вопросом, не принадлежит ли он к так называемому среднему классу. Как рассказывал ей Александр, к нему принадлежат люди слишком богатые, чтобы называться крестьянами, но, безусловно не титулованные и не высокородные, завоевывающие место в обществе исключительно благодаря нажитым деньгам.В нем нет врожденного благородства, подумала Мереуин, настороженная грубостью речи, которую не смягчало даже тщательное произношение, и жестоким выражением лица, и прикинула, как бы он выглядел в другой, не столь дорогой одежде, свидетельствующей о полном благополучии. Глаза у него были карие, как у ее братьев, но маленькие и цепкие, и ей вдруг совсем не понравился зажегшийся в лих огонек.– Еще раз простите, – пробормотала она и попыталась пройти, но он быстро шагнул вправо, преградив путь, а когда девушка попробовала обойти с другой стороны, повторил тот же маневр. Мереуин раздраженно взглянула на него, и он подумал, что ее лицо, оживившееся блеском глаз, стало еще красивее, чем ему сперва показалось.– Не позволите ли пройти, сэр? – холодно проговорила Мереуин.На тонких губах мужчины медленно расплывалась улыбка:– Не собираюсь задерживать вас, мисс.– Тогда всего хорошего, – ответила она и шмыгнула было мимо, но он снова заступил ей дорогу, расставив длинные тонкие ноги, уперев в узкие бедра руки со сверкающими золотыми перстнями, и улыбнулся сверху вниз довольно-таки противной улыбкой.Мереуин слишком разозлилась, чтобы испугаться. Как смеет этот надутый придурок мешать ей, когда она торопится вернуться в гостиницу? Что за дурацкие игры?– Будьте добры, – выдавила она сквозь зубы, решив остаться воспитанной девушкой.– О, разумеется, – ответил он с ухмылкой, ощупывая глазами стройненькую фигурку и округлую грудь, явственно обрисованную плащом.Злость Мереуин переросла в опасение. Ей не нравилось, как он смотрел на нее, словно раздевая взглядом, и она крепче сжала в руке чемоданчик, намереваясь быстро проскочить мимо. Но молодой человек угадал ее намерение, и, метнувшись вперед, девушка почувствовала, как одна похотливая рука обвила ее тонкую талию, а другая – невероятно! – пробирается через отвороты плаща к налитым грудям, шаря по гладкой ткани корсета.Он прижал ее спиной к мокрому камню ближайшего дома, потянулся слюнявым ртом, прижался всем телом так, что Мереуин ощутила жар его чресл. Она билась, пытаясь оттолкнуть его, но он оказался гораздо сильнее, чем можно было подумать, и Мереуин застонала от ужаса, когда его язык начал протискиваться между ее губами. Этого просто не может быть! Разве возможно напасть на кого-нибудь средь бела дня посреди улицы, тем более в людном Глазго?Грубая рука подобралась к вырезу платья, и Мереуин задохнулась, почувствовав прикосновение ледяных пальцев к обнаженной груди. Он по-прежнему накрывал ртом, ее губы, настырные пальцы принялись крутить нежные соски, которых еще никогда не касался мужчина, и девушку окатила волна гнева и омерзения.Невероятный прилив сил позволил ей вывернуться, высвободить одну руку, и маленький стиснутый кулачок изо всех сил врезался в искаженную похотью физиономию. Он взвыл от боли, схватил ее за плечи, толкнул назад так, что она ударилась затылком о каменную стену. От боли ярость ее усилилась, и Мереуин, пнув его, закричала во весь голос, взывая о помощи.– Заткнись, шлюха проклятая! – Он бешено тряс девушку, головка на стройной шее моталась из стороны в сторону, а она молотила кулаками, не сознавая, что продолжает кричать, что отовсюду сбегаются люди, хотя никто не спешит предложить ей помощь.– Эй, а ну-ка прекратите!Одетый в форму констебля человек с длинным костлявым лицом прошел сквозь расступившуюся толпу к сцепившейся в драке парочке. Он быстро разнял их, громко повторяя приказ немедленно прекратить безобразие. У Мереуин кружилась голова, губы распухли, она подняла удивленные темно-синие глаза на расплывающуюся перед ней фигуру констебля.– О, вы пришли, слава Богу! – прошептала девушка, сообразив наконец, что перед ней полицейский.– Констебль, арестуйте немедленно эту женщину! – Приказ исходил от всклокоченного, задыхающегося мужчины, стоящего рядом с ней, и сопровождался тычком трясущегося пальца в тоненькую, прижавшуюся к стене фигурку Мереуин. – Она пыталась меня соблазнить… – да… а когда я отверг предложение, маленькая шлюха набросилась на меня и хотела украсть драгоценности! – Он воздел руки с блеснувшими на костлявых пальцах перстнями, а выражение холодного и сдержанного гнева на лице придавало обвинению убедительность.– Сомневаюсь… – растерянно произнес констебль, но разъяренный джентльмен перебил его, угрожающе махнув кулаком в сторону Мереуин.– Мой отец, между прочим, Джон Роулингс, сэр! Как по-вашему, что он скажет, узнав, что ко мне здесь, в месте, где вы отвечаете за порядок, привязалась мерзкая проститутка?Длинное лицо констебля еще больше вытянулось, и он нервно облизал губы.– Так точно, мистер Уильям, ваша правда. Прошу прощения, не признал вас. Такое несчастье, да только на улицах их ведь полным-полно. – Он с неприязнью взглянул сверху вниз на лишенное всякого выражения личико Мереуин. – Думаю, не помешает ее забрать.Уильям Роулингс с равнодушным видом отряхивал пыль с плаща.– Хорошо. Этого я от вас и ожидал. Ваше имя, сэр?– Мое? – испуганно переспросил констебль. – Р-рэн-дольф Уиджетт, сэр.Тонкие губы скривились в ухмылке.– Прекрасно, констебль Уиджетт. Обязательно сообщу отцу, что вы все уладили своевременно и любезно.Констебль Уиджетт просиял.– Что ж, спасибо, вы очень добры, сэр! – Он восторженно посмотрел вслед Уильяму Роулингсу, который повернулся и исчез в почтительно расступившейся толпе, а потом демонстративно схватил Мереуин за руку и рявкнул: – А ты следуй за мной…..– Я… – начала было она, но окружающий мир вдруг куда-то поплыл, все погрузилось во тьму, девушка пошатнулась и упала бы, если бы не констебль, вовремя, подхвативший ее.– Будешь переть ее на себе всю дорогу, Рэнди! – раздался из толпы зрителей насмешливый голос. – Гляди, в лужу не урони!– Силенок-то хватит? – подхватил другой с грубым хохотом.– Да неужто не хватит! – засмеялся еще кто-то. – Она просто соплячка, нет, что ли? Я б и сам ее потаскал, не свались она замертво!– Ладно тебе, – презрительно фыркнул первый. – Девчонка чересчур хороша, чтобы ты ей понравился, Ангус Олпин! Не найдется у тебя столько денег, сколько она запросила бы с такого слабака!Констебль решил не обращать на них внимания и с достоинством поднял Мереуин на руки, хотя больше всего ненавидел женщин, торгующих собой на улицах Глазго. Трудно поверить, что они начинают такими молоденькими, как эта почти невесомая крошка, лежащая у него на руках. Взглянув на нее, он вспомнил свою малютку дочку Дженет, но недовольно хмыкнул, как только подумал о ней. Дженет – милая детка, красавица, любимая всеми, кто ее знает, а эта… всего-навсего проклятая Богом шлюшка, пускай совсем молоденькая, да один Господь знает, сколько мужчин побывало в ее постели!Когда Мереуин, наконец, очнулась и открыла глаза, она обнаружила, что лежит на сыром каменном полу, в нос ударило омерзительное зловоние, пропитавшее влажный и затхлый воздух. Голова просто раскалывалась, и, дотронувшись до нее, она нащупала на затылке солидную болезненную шишку. Мереуин в смятении принялась гадать, где могла ее заработать. Вспоминалось очень немногое: путешествие в тряском дилижансе в город, прядильня, старик за железными воротами…Она спрашивала себя, удалось ли ей туда попасть и повидать маркиза, но вместо этого вспомнила темноволосого незнакомца, который… что? Который напал на нее, она попыталась вырваться, и он стукнул ее головой о каменную стену!Память медленно возвращалась, Мереуин села, прижав трясущиеся руки к груди. Теперь она вспомнила: он назвал ее шлюхой и сказал констеблю, который пришел к ней на помощь, что она приставала к нему и хотела обокрасть.– Боже милостивый! – прошептала девушка, с трудом поднимаясь на ноги, чтобы оглядеться.Скудный свет факела отбрасывал причудливые тени на окружающие ее осклизлые стены, а выглянув в узкий коридор, Мереуин увидела перед собой такую же стену с забранными решетками прямоугольными отверстиями и тяжелыми коваными дверями. Отовсюду слышались бормотание, глухие смешки, тихий храп, и она поняла, что находится среди множества людей, хоть никого и не видит.Господи, где она? Мереуин шагнула вперед и наткнулась на толстые холодные, прутья, загораживающие проем в стене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55