– Давай покончим с этим. Я плохо себя чувствую.Он толкнул Кетрин к Декеру, который притянул ее к себе обеими руками.– Рейдж, пожалуйста, – прошептала она.Керл спросил:– Ну, кто будет первым?Поскольку никто из них не ответил, он обратился за помощью к своему верному приятелю.– Лукас, кто будет первым?– Том, сделай нам последнее одолжение до того, как ты убьешь нас.– Заткнись!– Сфотографируй нас вместе, меня и Кетрин.Керл ухмыльнулся.– Какого черта?– Потому что я люблю ее, – сказал Декер, – и это наша последняя минута вместе. Навсегда.– Вот это верно.– Тогда сделай это, пожалуйста, – сказал Декер.Кетрин сжала его руку:– Я тоже люблю тебя, Рейдж.Эти слова прозвучали удивительно, замечательно, но при таких обстоятельствах Декер не мог быть уверен, что это правда. Под дулом пистолета люди говорят самые странные вещи.Он снял «Минолту» с шеи. Томас Керл взял пистолет под мышку правой руки, а камеру в здоровую руку. Он безнадежно разглядывал ее, как если бы это был атомный реактор.– У моего папы был «Поляроид».– Это почти то же самое, – сказал Декер ободряюще. – Ты должен смотреть в это маленькое окошечко.– Да? – Томас Керл поднял камеру к тому глазу, который был больше.– Ты нас видишь?– Нет, – сказал Керл.Декер отступил на два шага и потянул Кетрин за локти.– А теперь, Томас?Керл хихикнул:– Эй, да, теперь вижу.– Хорошо... Теперь нажми на эту черную кнопку наверху.– Погодите, вы расплываетесь перед глазами.– Это не важно.Керл сказал:– Черт, можно ведь было бы сделать хорошую прощальную фотографию, учитывая обстоятельства. Как мне сфокусировать кадр?Кетрин сжала руку Декера.– К черту фокус, – сказала она едва слышно. – Доберись до его пистолета.Но Декер сказал поощрительным тоном:– Том, фокус – это вон та черная кнопка.– Вот эта?– Да, тут все автоматизировано, только нажми на нее.– Черт бы меня побрал!Декер сказал:– Ну не здорово ли это?– Да, – отозвался Томас Керл. – Но откуда появится карточка?– Господи, – вздохнула Кетрин.– Из-под низу, – солгал Декер. В первый раз его голос прозвучал слегка нетерпеливо.Керл перевернул камеру вверх ногами:– Не вижу откуда.– Поверь мне, Том.– Ну, если ты так говоришь, – Керл поднял «Минолту» еще раз. Потребовалось несколько минут, пока его трясущиеся руки настраивали видоискатель, чтобы он оказался вровень с глазом.– Лукас, правда, эти двое выглядят мило? – хрипло засмеялся Керл. – Сначала я сделаю фотографию, а потом вышибу ваши чертовы мозги.Он нашел черную кнопку и уперся в нее дрожащим пальцем.– Прекрасно, подонки, изобразите улыбочку.– Прощай, Том, – сказал Р. Дж. Декер.В камере не было пленки, только четырнадцать унций водного гелия, а также мягкой пластиковой взрывчатки, обычно используемой в строительстве. Для Декера было просто провести незамысловатые медные проволочки от батарей камеры прямо к плотно спрессованному желатину, веществу, столь летучему, что заряд от контакта с затвором дал бы более чем достаточно тепла.Если знать, как протекают химические реакции, то это было быстро и просто.При прикосновении к кнопке и нажатии на нее «Минолта» взорвалась; пламени было не очень много, и оно было не очень сильным, но сотрясение воздуха было достаточно мощным, чтобы оторвать отравленную инфекцией голову Томаса Керла и разметать ее дугой, как от выстрела с расстояния в сорок футов. Она приземлилась с шумным всплеском посреди канала.Кетрин застыла на месте, зачарованная созерцанием безголового тела Керла, которое некоторое время постояло, а потом сложилось и упало на быстро краснеющую грязь. Казалось, что оно простояло так минуты. Потом каждая сцена представала в памяти Кетрин, как в замедленной съемке: Р. Дж. бросил пистолет в воду, Р. Дж. подтащил тело к лодке, Р. Дж. столкнул лодку в воду с берега, Р. Дж. легко поднял ее на руки и понес прочь в безопасное место.Они гребли по очереди. Каждый раз, проплывая мимо очередной лодки, они ловили на себе насмешливый взгляд.– Плевать мне на это, – говорил Эл Гарсия Джиму Тайлу. – Видишь, не похоже, чтобы они ловили рыбу.Это было правдой: Гарсия и Джим Тайл не знали, почему, да и не задумывались особенно об этом. Их задачей было добраться только до одной рыбы, и им предстоял еще долгий путь. Что же касалось других участников соревнования, то их бы заинтересовало то, что гидролог Чарли Уиба предупредил его, что импортированный окунь не захочет кормиться и клевать в чужой воде. Но если профессионалы и догадывались об истине, не в их правилах было бросать свое дело и складывать удочки – особенно, если столько ставилось под угрозу. Глубоко в душе каждого рыболова таилась надежда на собственную отвагу и предприимчивость, которые заставляли их продолжать рыбачить вопреки здравому смыслу, науке, несмотря на убытки и возможные несчастные случаи. В такой безумной кампании, как рыбная ловля на Озерах Ланкеров, опустошались целые ящики снастей и ни один из видов секретного оружия не остался втуне. Гнилые воды были нашпигованы приманкой всевозможных размеров и цветов, которая вытаскивалась из глубины, где только могли пройти их лодки со всеми мыслимыми скоростями. К полудню стало очевидным, что даже самая мудреная техника рыбной ловли в мире не заставит эту рыбу клевать. И когда они уныло гребли, продвигаясь по сети длинных каналов, Джим Тайл и Эл Гарсия видели страх на лицах участников турнира.– Не похоже, что они получают от этого много удовольствия, – сказал Гарсия.– Они не знают, что такое удовольствие, – сказал Джим Тайл, берясь в свою очередь за весла.С каждым ударом весел правда становилась очевидной: если они и доберутся до кучи валежника, о которой их предупреждал Скинк, то вероятно, никогда не вернутся к причалу до захода солнца. Если будут только грести. Но они должны были попытаться.– Давай, действуй, чико, – сказал Эл Гарсия. – Мы – надежда Оксфорда.В этот самый момент на самом западном крае Озера номер семь Деннис Голт раскладывал водонепроницаемую карту, помеченную для него пилотом его вертолета. Лэни сидела на скамье, почитывая кое-что выбранное ею из стопки журналов «Космос», которые она прихватила с собой, чтобы убить время.Ее нос блестел от гавайского масла для загара.Деннис Голт подышал на свои солнцезащитные очки и протер линзы тканью. Он поглядел сквозь них на солнце прежде, чем надеть. Произведя смотр своего арсенала, он выбрал снасть с совершенно новой наживкой «Двойной» и прикрепил ее к концу лески. Попробовал остроту крючка на ногте большого пальца и самодовольно улыбнулся, убедившись, что шип застревает накрепко. Потом он выпустил струю «Счастливой железы – Болеро для окуней» и повторил это три раза.Наконец-то Голт был готов. Он откинулся назад и включил вращающуюся приманку, потому что они приближались к тому месту, где должна была находиться куча хвороста.– Ну, мать, давай, – сказал он, – возьми наживку. 31 – Объсни мне, – сказал преподобный Чарльз Уиб с парикмахерского кресла, на котором он сидел, – как это дерьмо попало в эфир.– Что ты имеешь в виду? – спросил дьякон Джонсон.– Я, Иззи, говорю обо всех этих полицейских машинах.– Видишь ли, Чарльз, это было сделано, как ты просил. Мы прервали нашу обычную программу, чтобы включить тебя в объявление о мемориальном турнире, посвященном памяти Дики Локхарта. Чтобы позже настроиться на эффектную концовку.– Шестнадцать чертовых полицейских машин, Иззи, – похоже было на то, что они совершают рейд в поисках наркотиков, а не посещают рыболовный турнир.– Но это и не выглядело так, будто мы их пригласили.– О, нет, – сказал Чарли Уиб. – Вы поступили лучше. Вы внедрили их в одиннадцать миллионов домов наших зрителей.Дьякон Джонсон ответил:– Мы уже заплатили за спутниковое время, Чарльз. Я думаю, ты реагируешь слишком болезненно.Уиб нетерпеливо поежился в то время как парикмахер приводил в порядок его кустистые светлые брови. Он подумал: может быть, Иззи прав, может быть, полицейские машины – не так плохо. Может быть, зрителям даже будет любопытно, в чем дело, и это поднимет наш рейтинг.– Могу я его ввести? – спросил дьякон Джонсон.– Конечно, Иззи.Со стрижкой Уиба было покончено. Он дал парикмахеру сто долларов и отправил его домой. Уиб оглядел себя в зеркале и спрыснул одеколоном «Старая приправа».Потом он подошел к платяному шкафу и выбрал костюм бледно-малинового цвета, один из своих любимых. Он надевал блестящие яркие брюки, когда дьякон Джонсон вернулся с упомянутым грешником.– Да, ты крупный малый, – сказал Уиб.– Должно быть, – ответил человек.– Дьякон Джонсон утверждает, что ты слепой.– Не совсем.– Ну, конечно, не совсем, – сказал преподобный Уиб. – Ни одно чадо божье не бывает совершенно слепым, во всяком случае, в духовном смысле. Его глаза – твои глаза.– Чертовски приятно это сознавать.– Как твое имя, грешник?– Меня зовут Скинк.– Что это такое, скандинавское имя, что ли? Скинк. – Уиб нахмурился. – Ты не будешь возражать, Скинк, если сегодня у тебя будет библейское имя? Скажем, Джеремия?– Конечно, не буду.– Это великолепно.Преподобный Уиб был обеспокоен тем фактом, что у человека волосы были заплетены в косицу, и знаками он показал дьякону Джонсону эту озабоченность.– Волосы останутся, – сказал Скинк.– Ну, это не так уж плохо, – вмешался дьякон Джонсон. – По правде говоря, он выглядит, как один из этих Оукриджских Мальчиков.Чарли Уиб согласился на уступку.– Мистер Скинк, я думаю, вам сказали, в чем будет состоять ваша работа. У нас будет репетиция в костюмах примерно через двадцать минут, но я хочу вас предупредить: настоящее шоу совсем другое, оно проходит гораздо более эмоционально. Вы когда-нибудь раньше бывали на телесеансе с исцелением?– Нет.– Люди кричат, вопят, пускают слюни, дрожат, падают на пол. Это радостный, очень радостный момент. И чем лучше вы играете свою роль, тем радостнее он будет.– Я хочу знать, – сказал Скинк, – я действительно буду исцелен?Преподобный Уиб отечески улыбнулся и смахнул ниточку с отворотов малинового пиджака.– Мистер Скинк, есть два типа исцелений. Один из них – физическое откровение, другой – духовное. Никто, кроме самого Господа, не может предсказать, что случится сегодня днем – возможно, это будет подлинное чудо – но, по крайней мере, я обещаю, что ваши глаза будут исцелены в духовном смысле.– Но это поможет мне пройти тест на получение шоферской лицензии или нет?Чарли Уиб слегка кашлянул.– Дьякон Джонсон упомянул, что мы выплачиваем вознаграждение наличными?Ровно в пять часов передавалось специальная программа «Иисус в вашей гостиной» через спутниковое телевидение по всей сети СТХ. Это был прямой эфир. Сияющий и собранный преподобный Чарльз Уиб появился за своей розовой гипсовой кафедрой и пригласил всю Америку в живописное и дружеское новое сообщество на Озерах Ланкеров, штат Флорида.– Мы особенно восхищены тем, что к нам присоединились сотни наших сестер и братьев во Христе, которые взяли на себя труд прилететь сюда, чтобы разделить с нами события этого волнующего дня. Благодарим вас всех за вашу любовь, ваши молитвы и вашу лепту... Вы все видели, что Флорида – это райский уголок, место покоя, раздумий, где славная работа господня прославляется благодарной природой...Камера номер один была повернута к небу.– Поглядите теперь вверх, когда я беседую с вами, – сказал преподобный Уиб, – орлы парят над этим прекрасным новым Элизиумом!Парившие в небе птицы не были орлами, они были обычными коршунами, промышляющими индейками. Но операторам было дано строжайшее распоряжение избегать крупных планов.Камеру номер два направили на аудиторию – чопорные, самодовольные, внимательные лица, все, кроме одного мужчины, сидевшего в первом ряду. Он не аплодировал. На нем был плохо подогнанный костюм из искусственного шелка, «акульей кожи», потертая соломенная шляпа и черные очки. Он не выглядел счастливым солдатом Христова воинства. Скорее походил на Чарльза Мэнсона, накачанного стероидами. Камера два ненадолго задержалась на его лице.Чарли Уиб не обращался к нему в течение двадцати минут.За это время публика вибрировала, пребывая во влажном и слезливом умопомрачении. Как и предсказывал Уиб, толстые женщины падали в обморок направо и налево. Взрослые люди вопили, как младенцы.Преподобный Уиб подал знак кивком, и двое молодых дьяконов в голубино-белых костюмах вывели на сцену слепого.– Ты, бедный заблудший грешник, – сказал Уиб. – Как тебя зовут?– Джеремия Скинк.– Ах, Джеремия!Аудитория разразилась ревом.– Джеремия, ты веришь в чудеса?– Да, брат Уиб, – ответил Скинк, – да, я верю.– Ты веришь, что Господь сегодня здесь, на Озерах Ланкеров?– Я верю, что он с тобой, – сказал Скинк, повторяя строки, выученные на репетиции.– И, Джеремия, ты веришь, что Господь следит за своими чадами?– Он любит нас всех, – ответил Скинк.– Итак, давно ли ты слепой?– Итак, некоторое время, – ответил Скинк.– И врачи махнули на тебя рукой?– Абсолютно, преподобный Уиб.– И ты тоже махнул на себя рукой, не так ли, брат?– Аминь, – сказал Скинк, и тут миникамеру направили на его очки. Он злился на себя за то, что позволил облачить себя в эту соломенную шляпу и шелковый костюм.Преподобный Уиб коснулся платком своего лба и возложил пухлую розовую руку на плечо Скинка.– Джеремия, – сказал он торжественно, – в этот славный тропический день, который Господь послал нам, в день, когда наши христианские спортсмены снимали в этих древних первобытных водах урожай, дарованный им фортуной, в такой день воля Божья такова, чтобы ты стал снова зрячим. Ты должен увидеть великолепие солнечного блеска и его небеса, и захватывающую дух красоту семейного сообщества горожан. Тебе бы хотелось вновь стать зрячим, Джеремия? Тебе хотелось бы видеть снова?– Можешь побиться об заклад на свой зад, что хотелось бы, – сказал Скинк, слегка отклоняясь от сценария.Брови преподобного Уиба поползли вверх, но он не утратил боевого запала.– Джеремия, – продолжал он. – Я собираюсь просить этих добрых христиан, которые будут нашими свидетелями на Озерах Ланкеров, взяться за руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49