Скрипачи и альтисты опустили смычки и сняли сурдины со струн. Трубачи получили возможность перевести дыхание. А литавристы и барабанщики начали выбивать такую дьявольскую дробь, что "Колоссэум" замер. Клипс прищурился, глядя на меня, высоко поднял левую нарисованную бровь, что означало: "Осторожность и внимание".
И если представить себе, что люлька, в которой я лежал, на самом деле была ложкой мощной катапульты, то читатель легко поймет все остальное.
Я глубоко вздохнул и поймал взгляд Клипса, как бы говоря: "Приготовился".
Клипс отбросил банджо и эффектно дал сигнал машинистам за кулисами, оглушительно выстрелив вверх из пистолета. Оркестр грянул с такой силой, что казалось, рушились стены. Пружина катапульты распрямилась, и я стремглав взлетел под самый купол цирка. Слабонервные леди, вероятно, пронзительно взвизгнули, но я ничего не слыхал.
По крутой траектории я уже падал вниз.
Сила пружины катапульты, рассчитанная на вес моего тела в костюме, с матемагическою точностью заставляла меня попадать в определенный участок арены. А на этом месте стоял небольшой бак, сделанный из прозрачной пластмассы и наполненный солевым раствором определенной концентрации. Летя вниз головой, я непременно должен был попасть в этот бак. Коснувшись поверхности раствора, я должен был сделать мгновенный поворот так, чтобы оказаться сидящим в баке. Фокус заключался в том, что всю живую силу падения поглощал мой активный поворот в жидкой среде. На репетициях все это получалось у меня превосходно.
И теперь я проделал на глазах зрителей этот головоломный номер. Соленая вода неприятно щипала губы. Клипс подал мне руку, и я выпрыгнул на песок.
Громадные прожекторы освещали меня всеми цветами радуги. Восторженный рев зрителей заглушал триумфальную музыку,
- Раскланивайся же, чертенок! - прошипел Клипс, больно сжимая мою руку.
Но я хотел бы провалиться сквозь землю.
В уборной на меня набросили мохнатую простыню, и массажист занялся растиранием моего уставшего от нервного напряжения тела.
- Все в восхищении! - вбежал в уборную сам директор.-Какую сногсшибательную прессу мы будем иметь завтра! 0'кэй! А в зале что творится! Тридцать шесть истерик! Семьсот человек охрипли, вызывая вас! Предлагаю контракт! Тысяча за прыжок! Турне вокруг света...
- Дайте мальчику прийти в себя, - взмолился Клипс с восхищением глядя на меня.
"Эти люди доконают меня, - подумалось мне в этот момент, и леденящая внутренняя дрожь пробежала по всему телу. - Рано или поздно я сломаю себе шею. Правда, каждый раз проверяют пружину и подбрасывают сначала мешок с балластом, но... но если... тогда я не увижу Эдит, не вернусь в Эшуорф..."
Безотчетный страх, охвативший меня недавно на арене, всецело овладел моей душой. Отделаться от этой своры дельцов было не так-то просто, но, к счастью, я вспомнил джентльмена с трубкой и его манеру разговаривать,
- Немного терпения,-сказал я.-Вы будете наживать на мне сто на сто. Платите за сегодняшний прыжок. Нет, не чеком, а наличными.
Директор выбросил на столик деньги.
Я даже не посмотрел на них.
- А теперь дайте мне успокоиться, - попросил я усталым голосом.
В двери ломились репортеры, фотографы. Клипс и директор замахали руками:
- Чемпион не может принять вас, джентльмены.
Комната опустела. Я быстро оделся, предварительно повернув ключ в двери, сунул деньги в карман и выглянул в окно. Водосточная труба спускалась вниз рядом. До нее можно было достать рукой.
Гримировальным карандашом на обороте афиши я крупно написал:
"Милый Клипс! Я не хочу больше рисковать жизнью".
Этот плакат я прикрепил к зеркалу на столике и осторожно раскрыл окно. Двор внизу, на мое счастье, был пуст.
Испытывая радостное чувство освобождения, я перешагнул на подоконник и уцепился за трубу.
ТРЕТЬЯ ТЕТРАДЬ
Я сошел на берег в Калькутте. Над головой стояло индийское солнце, яростное и обжигающее.
Судьба забросила меня сюда после странствий в качестве третьестепенного актера эстрады.
Последним этапом моих скитаний была Африка, где я вместе с одним веселым предпринимателем странствовал по ярмарочным балаганам в окрестностях Кейптауна.
Очень естественно я там изображал сомнамбулу и позволял партнеру протыкать мне щеки тонкими вязальными иглами, что тот проделывал очень ловко. При этом партнер уверял публику;
- Леди и джентльмены! Перед вами всемирно известный Пэм Сингль, находящийся в полной каталепсии.
Закрыв глаза, я и не думал спать. Мне было стыдно заниматься пустяками, и я помышлял о другом, более достойном занятии. Я попал в какое-то чертово колесо, которое катило меня, по всей вероятности, в пропасть. Но я вовремя получил дельный совет.
В ярмарочном зверинце работал укротитель, долговязый верзила, именовавшийся на афишах: "Повелитель гиен". Вид у него был свирепый, он проделывал массу фокусов, от созерцания которых у зрителей мороз пробегал по спинам. Он умел глотать шпаги, зажигал керосин во рту, пуская на два фута вверх огненный фонтан, и вступал в единоборство с черным гималайским медведем. Но за кулисами это был на редкость тихий и скромный парень.
Он и натолкнул меня на мысль поехать в Индию.
- Там вы устроитесь лучше, Сэм. Я свыкся с этими бурами и африканскими метисами, тут и умру. А у вас жизнь впереди, у вас диплом. Только там он произведет впечатление, а не здесь, на краю света.
Повелитель гиен познакомил меня с агентом фирмы, которая поставляла в зверинцы обезьян с острова Мадагаскар. И с юга Африки мы с ним поехали на север. В каюте парохода агент спал без просыпу, а храпел так, что к нам заглянул помощник капитана.
- Вы, кажется, везете с собой ручного бегемота?
На острове Маврикия я расстался с попутчиком. Ему предстояла пересадка и еще два дня пути до Таматаве, порта на восточном берегу Мадагаскара.
Я в одиночестве пересекал Индийский океан, в думах своих сравнивая двух людей-Клипса и Повелителя гиен. Первый часто повторял философическую мысль:
- Чем больше рискуешь жизнью, тем больше тебе платят.
А Повелитель гиен, дружелюбно пожав мне руку, на прощанье сказал:
- Счастливого пути, Сэм. Желаю вам встретить в жизни такой риск, чтобы не думать об оплате.
Да, разные люди на свете...
На площади около калькуттской пристани меня оглушил шум и гам большого города. Грохот трамваев, гудки авто, крики носильщиков и продавцов, пронзительные звуки флейт факиров и завывания нищих совершенно ошеломили меня. За время путешествия по океану я привык к тишине.
Мрачный и растерянный, я стоял, изучая рекламы отелей и раздумывая, куда направить путь. Надо было экономить скудные средства, которые у меня остались от океанского путешествия. Весь мой скромный багаж состоял из дорожного мешка и не представлял особой ценности.
Несколько комиссионеров вертелись около меня с предложением услуг. Они были чрезвычайно назойливы, и я искренне обрадовался, когда какой-то небрежно одетый человек сказал им;
- А ну, отвяжитесь от сагиба!
К моему удивлению, люди повиновались и покорно отошли.
- Путешествие, кажется, утомило вас? - спросил человек.
У меня не было особой охоты разговаривать с первым встречным. Но человек сам, кажется, не любил надоедать, он только просто заметил:
- Если у вас в этом аду нет ни родных, ни знакомых, то идите Дели-род, сто один, контора "Хелли и сын". Они занимаются разными комиссионными делами. Молодой Хелли на первых порах устроит вас куда-нибудь. Только торгуйтесь с ним, как на базаре. Он любит сорвать лишнее с новичка.
Поблагодарив, я зашагал к Дели-род. Жара истомила меня, и я обрадовался, когда очутился в сравнительно прохладном кабинете владельца комиссионной конторы. Под потолком мягко гудел вентилятор. Приспущенные шторы смягчали яркий свет с улицы, и я не сразу заметил толстого моложавого блондина в золотых очках, который важно восседал в громадном кожаном кресле за обширным письменным столом. Блондин протянул мне руку через стол.
- Простите, мистер Пингль, не могу подняться вам навстречу. Проклятая жара расплавляет мозги. К тому же у меня разыгрался приступ подагры. Садитесь... Давно в Индии?
- Только что прибыл.
- Откуда?
- Из Кейптауна. Предприятие, в котором я служил...
- Лопнуло? Понимаю. Значит, желание найти место под индийским благословенным солнцем привело вас сюда?
- Вы правы, мистер Хелли.
Блондин мечтательно поднял глаза к небу.
- Да, погоня за куском хлеба бросает людей по свету, как самум песчинки в Сахаре. Вас прельстили поэмы о нашей жемчужине Востока? Да, здесь наживают состояния. Надо быть энергичным, крепким...-Хелли критически осмотрел мой туалет и продолжал, увлекаясь собственным красноречием:-Основатель нашей фирмы Джонатан Хелли Самый Старший прибыл в Калькутту сто шесть лет назад, имея в кармане три шиллинга и справку от приходского священника о непоколебимости в вере. Последнее оказалось главным.
Я не особенно был склонен выслушивать историю о непоколебимом предке и быстро вынул из кармана бумажник и дижанский диплом.
- Вот, мистер Хелли. Немного денег и справка...
Хелли вежливо отодвинул от себя бумажник и взял диплом. Прочитав несколько строк, он расплылся в любезной улыбке.
- Дижан? О, узнаю знаменитого золотогривого льва! Вы окончили младшее отделение? Замечательно! Два моих кузена тоже когда-то учились там. Прекрасное образование. История... Юриспруденция... Прекрасно!.. Ха, даже ботаника и химия... Ну, это не так важно. Итак, что бы вы желали?
- Устроиться.
Я сказал, что хотел бы продолжать образование, но надо зарабатывать деньги. Сказал, что хотел бы приложить свои знания к полезному делу. Об арене в тот момент я вспоминал с отвращением.
- Устроиться?-переспросил Хелли.-Ах, как просто! Это мне нравится. Но вы задаете мне невыполнимую задачу. Свободных мест нет. То есть они существуют, их много, но... но они для вас неподходящи...
- Не совсем понимаю, мистер Хелли.
- Вижу, что совсем не понимаете. Здесь очень сложные взаимоотношения. Место, которое может занимать туземец или полутуземец, не должен занимать европеец, а тем более наш соотечественник. Вы откуда родом?
- Из Эшуорфа.
- Боже, из Эшуорфа!.. Тем более. В глазах окружающих каждый из нас должен являть собою истинного джентльмена, быть респектабельным, всегда чисто выбритым, безукоризненно одетым, с местным населением держаться сухо, твердо, без фамильярностей. Надеюсь, вы усвоили это еще в колледже? Тогда вы можете рассчитывать на успех.
Мне показалось, что Хелли заговаривает мне зубы, и я произнес именно сухо и твердо:
- Мистер Хелли, я хотел бы перейти ближе к делу... Хелли кивнул головой.
- Наша контора располагает неограниченными возможностями. - Взяв со стола длинную книгу с надписью "Реестр", он начал ее перелистывать. - Садовник, портье... Видите? Портье... Не могу же я вас поставить портье...
Ха, майор Севедж ищет повара... Ясно, что я к нему пошлю китайца-они отличные повара... Ах, вот... но...-Он медленно положил книгу на стол и любезно произнес: Двадцать пять...
С изумлением я посмотрел на Хелли.
- Что?
Очаровательная улыбка озарила его пухлое лицо.
- Двадцать пять процентов вашего будущего жалования будет поступать в пользу нашей конторы еженедельно в течение года. За комиссию, переговоры, рекомендацию...
Я вспомнил дельный совет торговаться и произнес, смягчая сухость тона легкой улыбкой:
- Десять в течение трех месяцев.
Хелли возразил, и мы начали торговаться. Я не уступал, надеясь, что мы не сойдемся и сейчас же расстанемся. Ведь эта контора не единственная здесь. Но Хелли приводил десятки доводов, угостил меня водой со льдом, делал арифметические выкладки и все в таком любезном тоне, что я махнул рукой:
- Десять и четыре.
Хелли рассмеялся.
- Вы, мистер Пингль, прирожденный коммерсант. Очень приятно иметь деловые переговоры с таким джентльменом. Разрешите поздравить... Вы уже поступили на службу...
- Но я никогда не служил поваром! - воскликнул я.
- Боже, за кого вы меня принимаете? - всплеснул пухлыми руками Хелли. - Вы поступили не к майору Севеджу. Между нами говоря, он старый брюзга и у него не уживаются даже китайцы. Нет, вы сейчас направляетесь к мистеру Поллоку, владельцу табачной фабрики. Он нуждается в дельном молодом человеке, которого он мог бы посылать совершенно доверительно на свей плантации. Вы будете очарованы должностью.
Ласкающим движением Хелли нажал кнопку. Где-то звякнул сигнал, и молодой индус в белой куртке вырос у двери.
- Али, проводи сагиба Пингля к сагибу Брайту, - приказал слуге Хелли, слегка сдвинув брови. Потом любезно обратился ко мне:-Старший клерк сейчас оформит нашу сделку, я распоряжусь по телефону. До свидания, мистер Пингль. Надеюсь, что в самом непродолжительном времени вы снова навестите меня и сообщите, как вам понравилось у мистера Поллока...
О, я был неопытен тогда и совсем не искушен в людях.
Мистера Хелли я подозревал только в излишне предупредительном отношении ко мне. Сделка была оформлена мистером Брайтом, сухим корректным клерком, причем мне пришлось уплатить аванс за неделю вперед. С рекомендательным письмом от конторы "Хелли и сын" я направился к табачной фабрике Поллока.
Улицы, по которым я пробирался, были грязны и отвратительны-узкие щели между рядами двухэтажных домов. Я перепрыгивал через лужи помоев. Тротуаров тут не было и в помине. С балконов свешивалось какое-то тряпье. Голые бронзовые ребятишки возились в пыли, играя в несложную игру, состоявшую в перекидывании черепков. Дети всегда и везде одинаковы. Женщины с разноцветными повязками на черных прямых волосах что-то кричали ребятишкам гортанными голосами. Полуголые мужчины молча сидели у стен на корточках и не замечали меня.
Несколько кирпичных зданий, окруженных забором, представляли собой фабрику. Я прошел мимо открытых сараев, где индусские мальчики и девочки перебирали вязанки табака. Мне указали на дом в глубине двора. Там перед террасой двое слуг держали под уздцы великолепного стройного жеребца светло-каштановой масти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35