- Обманул?
- Конечно. Ведь вы помогали мне воровать джирр из парка. Он простит заблудшую душу грешника, но не простит юношу, который обязан ему, которому он верил. Выбирайте: или вы покажете мне окно кабинета, или завтра профессор все узнает.
- Вы хитрый дьявол, Вандок, - произнес я после молчания, обдумав положение. - Хорошо, я проведу вас к окну, но при условии, что вы никогда больше не появитесь на станции.
Вандок со вздохом согласился. Он взвалил мешок на плечи и пошел за мной. Я открыл боковую калитку, я мы вошли во двор. На змеиной станции все давно спали, только окно профессорского кабинета было освещено. Мильройс читал за столом, и мы видели его силуэт на шторе.
- Теперь уходите, - прошептал я.
Но, к моему ужасу, Вандок бросил мешок с джиррами на землю, быстро и бесшумно, словно пантера, вскарабкался на карниз, открыл окно и распахнул штору. Я вскрикнул, лишь только взглянул в окно.
В комнате никого не было. На письменном столе покачивалось искусно сделанное соломенное чучело, тень от которого я принимал за силуэт Мильройса. Небольшая лампа с рефлектором освещала чучело сзади.
- Как вам это нравится? - засмеялся Ваидок.
Но в то же мгновение раздался выстрел. Пуля ударилась в раму. Вандок спрыгнул на землю и не успел сделать шага, как был сшиблен с ног Хо. Из бунгало прибежали китайцы с фонарями.
- В данной ситуации сопротивление бесполезно, произнес Вандок, лежа на земле. - Прикажите, чтобы меня оставили в покое. Все это чистое недоразумение...
Передо мной стояла Лиз. Я никогда не думал, что она могла быть такой разгневанной. Она дрожала от бешенства, и ее слова обрушивались на меня, потрясающие и убедительные:
- Какой вы двуличный, Пингль! Мы давно догадались...
"Змеиный профессор" и его ассистентка действительно оказались хитрее самого Вандока.
- Мы переметили хвосты у джирр, которые покупались у туземцев. Ха-ха! Недурно вы придумали! Продать, украсть и опять продать... Все сейчас видели, как вы крались с этим вором по двору и разговаривали с ним... Вот и мешок!
- Простите, мисс Элизабет... - сказал я, но Лиз не дала мне говорить.
- Профессор давно убедился в вашей нечестной игре, Пингль. Он давно понял, что подставные туземцы продают ему джирр, у него же украденных, и что без вашей помощи вор не мог бы получить змей.
- Но выслушайте меня...
- Молчите, низкий человек! Профессор не мог перенести такой подлости со стороны человека, которого он спас от чумы. Ему было бы тяжело сейчас видеть ваш позор. Он предвидел, что мы все изобличим вас, и уехал вместе с доктором Рольсом...
Тщетно я пытался оправдаться.
- Разрешите сказать мне, уважаемая мисс Элизабет, - с достоинством произнес Вандок. Китайцы крепко держали вора. Руки его были связаны. Напрасно вы обвиняете этого парня в преступлении, которого он не совершал и, насколько я могу понять, не имел оснований совершать. Я просто заблудился ночью, увидал огонек и пришел сюда. Кто-то окликнул меня из окна. Мне показалось, что по двору бегают собаки. Испугавшись, я вскочил на карниз. Но появился этот молодой человек, закричал и, кажется, выстрелил в меня... А потом эти люди... У меня больное сердце... Мне вредно волнение. Развяжите мне руки, черт возьми, я совсем не собираюсь бежать...
- Вы говорите неправду! - бешено крикнула Лиз.- Кто вы такой, что бродите ночью по станции профессора Мильройса? Действительно, надо, завести собак и всем нам вооружиться. Недоставало, чтобы мы не имели покоя даже в собственных усадьбах... А что у вас в мешке? Там джирры!
- Не трогайте мешка, миледи! Это моя собственность. Там нет ваших джирр. И не пытайтесь открыть мешок. Все равно не откроете. Замок с секретом. А если вы разрежете его, то я привлеку вас к ответственности за порчу моего имущества и предъявлю иск, если недосчитаюсь там пятидесяти двух золотых монет, принадлежащих мне...
Вандок произнес это веско и спокойно. Лиз приказала развязать ему руки.
- Теперь откройте ваш мешок сами.
- Нет, миледи, - поклонился Вандок. - Вы обвинили меня в преступлении. Я готов дать ответ на суде. Там я докажу свою невиновность... Где прикажете провести время до утра?
III
Наступило утро. Хо просунул голову в бунгало, где я дремал в гамаке.
- Вас обоих свезут в Рангун, - скороговоркой прошептал китаец. - Ли заправляет машину. Сейчас с деревенского поста придет полицейский. Он представит вас в суд. Подите и попросите прощенья у мисс Элизабет. Вернется профессор - она заступится за вас. А тот вор не хочет расставаться со своим мешком...
- Я ни в чем не виноват, Хо, - коротко сказал я.
Через пять минут я постучался в дверь лаборатории.
Лиз сидела за столом в окружении пробирок.
- Мисс Элизабет, - произнес я, - простите меня.
Она посмотрела на меня так, как будто я был сделан из стекла. Ее взгляд не задержался на мне.
- Вы видите, я занята.
Она сурово смотрела на колбу, под которой лапчатым цветком распластался радужный венчик спиртовой горелки.
- Клянусь, я отберу сейчас у вора все украденное,-пробормотал я, обескураженный ледяным приемом.
Лиз не отвечала, занятая пробирками. Минут через пять она, не смотря на меня, произнесла:
- Вы еще здесь? Принесите ключи от парка, от клеток и дожидайтесь, когда за вами придет полицейский.
- Вы гоните меня?
- Профессор не захочет вас больше видеть. Он никогда не простит вас. Мгновение Лиз смотрела на меня внимательно, как бывало прежде на уроках в парке. И я не прощу вас, - с горечью сказала она.
- Я виноват, но не так, как вы думаете! - воскликнул я в отчаянии.
Стараясь говорить спокойно, я рассказал Лиз, как поймал Вандока и как пожалел его. Но Лиз холодно покачала головой.
- И все-таки я не прощу вас. Я видела раньше в вас человека нашего круга, понимаете? Поверьте, я не стала бы тратить времени на уроки, если бы вы были лишь бродягой, как этот... Вандок. А вы не ценили этого.
Глаза девушки сверкнули недобрым блеском.
- Прощайте, - пробормотал я и повернулся к двери, видя, что разговаривать бесполезно.
В последний раз прошел я по парку, остановившись на минуту у изгороди, за которой росли низкие гималайские кустарники.
"Прощайте и вы, красотки", - подумал я, бросая печальный взгляд на пресмыкающихся, доставивших мне столько огорчений. А джирры равнодушно грелись на солнце.
Я отдал ключи от парка Ли и медленно поплелся к бунгало. Отчаяние грызло меня. Я был подавлен стыдом и позором. Вся низость и легкомысленность моего поведения предстали предо мною. Слезы выступили у меня на глазах. О, если бы увидеть профессора, рассказать ему все и вымолить себе прощение!
Так сидел я в оцепенении, пока не пришел полисмен и не приказал мне собирать пожитки. Китайцы привели Вандока. Полисмен первый уселся в авто.
- Ну-ка, ребята, садитесь, - сказал он. - Да не вздумайте бежать по дороге. Буду стрелять.
Шофер завел мотор. Из лаборатории выбежала Лиз.
- Передайте это письмо судье, - сказала она полисмену, вручая ему толстый конверт.
На меня она даже не взглянула. Полисмен важно спрятал конверт за отворот рукава и крикнул:
- Ехать!
Вандок с невозмутимым видом приподнял над головой рваную шляпу:
- До свиданья, миледи. Передайте привет профессору.
Он сидел рядом со мной, крепко держa в руках мешок. Тут я мог рассмотреть Вандока. Ведь все это время я видел его только по ночам. Он ничуть не постарел с тех пор, как мы встретились в Белл-Харборе; пожалуй, выглядел даже лучше и, уж во всяком случае, не походил на голодающего.
- Вам везет, Пингль, - процедил он сквозь зубы.- Вы только свидетель. А я не виноват...
- Не смейте разговаривать! - прервал его полисмен.
- Я и не разговариваю, - усмехнулся Вандок. - Я только высказываю вслух мысль, что в толстых конвертах, направляемых судьям, могут содержаться очень веские доказательства... Впрочем, молчу, сержант.
Я тоже молчал и думал о словах Лиз. Если профессор уехал с доктором Рольсом, то зачем Лиз обманывала меня соломенным чучелом? Я ничего не понимал.
Авто не отличалось быстроходностью. На шоссе по направлению к городу навстречу нам попадались скрипучие повозки, запряженные лопоухими осликами. Смуглые, оливковые люди в широченных соломенных шляпах несли на коромыслах пустые корзины. Плоды своих трудов они оставили на базарах Рангуна. На берегу реки под тенью манговых деревьев наше авто остановилось. Шофер наливал свежую воду в радиатор.
Бритый факир у края дороги учил своего помощника, рябого чернобрового парня, играть на флейте. Голые ребятишки сидели вокруг на корточках и внимательно смотрели, как ученик перебирал пальцами отверстия флейты. На плече у слепого нищего сидела голубая обезьянка и протягивала смешную лапку за подаянием.
Человек с зеленой повязкой на голове, прислонившись к стволу дерева, набивал желтым табаком длинную тонкую трубку и внимательно смотрел на меня и Вандока. Очень медленно он закурил трубку. Вандок взглянул на челввека и почесал у себя за ухом.
- Не вешай носа, Пингль, - осторожно, чтобы не услышал полисмен, шепнул Вандок. - Я здорово проведу судью.
Человек в зеленой повязке отвязал гнедую тонконогую лошадь, вскочил на нее и тронул поводья. Лошадь взяла с места и запылила по шоссе к городу.
IV
На Востоке не любят долго держать людей в ожидании суда. Авто остановилось перед небольшим зданием. Мы высадились, а шофер повез посылки в торговую контору порта, обещав заехать обратно за полисменом. Итак, Вандок и я предстали перед судьей. Однако меня не обвиняли. Вандок оказался прав, словно знал содержание письма Лиз.
Судья, плохо выбритый и, очевидно, недостаточно выспавшийся, хмуро выслушал полисмена и обратил свой безразличный взгляд на Вандока.
- Кажется, я уже выслал вас в прошлом году? Или не вас? Но все равно. Бродяги всегда подозрительны, а те, которые, спасаясь от несуществующих собак, лезут ночью в чужие окна, доставляют правосудию одно беспокойство. Но вы обвиняетесь в краже змей. Очень хорошо. Если бы вы украли всех змей на свете, человечество было бы в крупном выигрыше. Ужасно противные существа...
- Змеи принадлежат профессору Мильройсу, - доложил полисмен.
- Ах, так, значит, змеи составляют частную собственность? Ну, это другое дело. Что это за змеи?
Полисмен разинул рот, желая ответить. Но Вандок словно дожидался этого вопроса. Не мешкая ни секунды, он тут же опорожнил свой брезентовый мешок прямо на стол перед строгим судьей.
- Вот они, ваша милость... Первосортные джирры...
Что тут произошло, боже мой! Жаль, что со мной не было киноаппарата!
Джирры заинтересовались новой обстановкой и зашипели, радуясь дневному свету. От их ночного добродушия не осталось и следа. Они моментально поползли по столу, полезли в судейские папки; джирры зарывались в бумаги, тыкались в чернильницу, две обвились вокруг подсвечников. Любопытствующие бездельники, тремя рядами сидевшие на скамейках для публики, исчезли, как по волшебству, давя друг друга и вопя;
- Джирры!
Судья подскочил в кресле и визгливо закричал:
- Полисмен! Бейте их по головам!
Полисмен понял приказание буквально, выхватил резиновую дубинку и бросился за публикой. Это был для него самый благоприятный предлог удрать от джирр.
- Осел! Не их!.. - взвыл судья, ловко выпрыгивая в окно.
За ним опрометью последовал плешивый секретарь, унося одну джирру, уцепившуюся за его краги.
Если сказать правду, когда десятка три здоровенных толстых змей начнут хозяйничать нa вашем письменном столе, вы, я уверен, не задумаетесь и сейчас же прошибете лбом оконное стекло.
- Ну вот мы и одни, Пингль, - усмехнулся Вандок. Торопитесь, пока судья не пришел в себя после испуга. Смело выходите из здания, поворачивайте направо, встретите человека на гнедой лошади, скажите ему: "Бычий глаз"(Бычий глаз - на языке карточных игроков означает: туз бубен.), и он убережет вас от лишних неприятностей.
- Не хочу я ваших услуг! - почти крикнул я.
IП
Да, я был зол, и, вероятно, щеки мои от злости раздувались, как у взбесившейся кобры.
- А мне жаль расставаться с вами, - сказал Вандок.
Я повернулся к нему спиной и ушел из опустевшего суда, не думая о будущем и не желая вспоминать прошлое.
Всадник с зеленой повязкой на голове, верхом на гнедой лошади словно дожидался меня в сотне шагов от суда.
Я прошел было мимо него, но вдруг меня охватило любопытство, и, обернувшись, я сказал:
- Бычий глаз.
- Садись ко мне, - услышал я в ответ.
Я уцепился позади всадника, тот дал шпоры. Лошадь помчалась.
- Мальчику вреден здешний климат, - говорил через час Бычий Глаз в портовом трактире сидевшему там за бутылкой виски толстому коренастому шкиперу. Я доедал похлебку, усталый от переживаний.
- Слышишь, что про тебя говорят? - пробасил шкипер. - Да, солнце здесь злое...
- Я был бы вам очень благодарен, капитан..
- Э, да ты совсем сухопутная крыса, если до сих пор не научился отличать нашивок шкипера от капитанских!
А я-то думал взять тебя к себе на "Литанию" - пошляться по океану. Ну, перекину тебя до Гонконга, а там пробирайся дальше.
Я заикнулся о Вандоке, но оба собеседника сделали вид, будто совсем не поняли меня.
Ночью на шлюпке меня подвезли к какому-то грузовому океанскому пароходу. Толстый шкипер крикнул мне с палубы:
- Ползи, мальчик! Нашему коку требуется парень чистить коренья.
ШЕСТАЯ ТЕТРАДЬ
На пути я успел выучиться кухонной работе и, приехав в Гонконг, с помощью добродушного кока устроился лакеем на "Гриверзе" - пароходе, делавшем срочные рейсы в Сан-Франциско. Но мне опять не повезлo. По несчастной случайности, на третьи сутки плавания, подавая за обедом в ресторане жаркое, я ухитрился пролить горячий соус на жилет какого-то аргентинского министра. Этого яе случилось бы, если б накануне в трюме я не наслушался страшных рассказов о плавающих минах. Как раз в момент подачи жаркого мне показалось, что "Гриверз" наскочил на мину. Но оказалось, что просто ресторанный джаз ударил "Каирский марш".
В наказание меня перевели из ресторанного зала на кухню регулировать вентилем подачу кипятка в баки судомоек. А когда на горизонте показались берега Калифорнии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35