Я постучал. Мигли отпер не сразу, проворчав, что не знал о моем возвращении из вивария.
В течение ближайших дней я мог заметить, что Мигли, по-видимому, спускался в город по утрам и возвращался оттуда до моего пробуждения.
Как будто ничего не происходило в нашей размеренной жизни. Раз Добби застал меня смотрящим сквозь решетку на Эшуорф и сказал:
- Контракт кончится через полгода. Тогда можете отправляться, куда вам угодно, Сэм.
- Мне иногда бывает грустно, сэр, - сознался я.
- Хм... понимаю, - ответил Добби. - Но таковы условия... Впрочем, я сам уже порядочно устал от моего затворничества. Знаете, не совершить ли нам завтра прогулку по горам? Они красивы, не правда ли?
И вот мы перешагнули порог железной калитки.
- Будьте моим проводником, Сэм, - сказал Добби, сделав сотню шагов и подойдя к обрывистому краю площадки. - Меня не интересует побережье... Таких городков, как Эшуорф, очень много в нашей стране. А вот горы... Хм... Мне думается, Сэм, что вы родились поблизости отсюда.
- Да, сэр.
- И вы, может быть, знаете, куда ведет эта тропинка? Среди терновника вверх поднималась крутая тропинка, которую я знавал еще, когда здесь не было виллы.
- Это Черный Холм, - сказал я, думая некоторой откровенностью замаскировать свое основное желание ближе познакомиться с Добби.- За холмом пойдет старая дорога к шахтам.
- Если это не очень далеко, то ведите туда, Сэм, проговорил Добби. - Я думаю, оттуда откроется более широкий вид..
- Вы правы, сэр, - согласился я, сворачивая на каменистую тропу.
С вершины Черного Холма мы любовались широким бурным океаном и красивым побережьем, обрамленным густой лентой белопенного прибоя. Скала Двух Роз торчала далеко внизу и теперь казалась серым пятнышком. Густые облака медленно плыли над океаном, образуя причудливые силуэты. Сосновые купы у горы Шарпи и лес Патрика темно-зелеными каскадами сбегали вдали к берегу. Стоял конец зимы, и прохладный ветер в сочетании с теплотой солнечных лучей был приятен. Какая чудесная картина развертывалась передо мной! И какая очаровательная тут тишина! Только сухие кусты шуршат от легких порывов ветра.
Добби, заложив руки за спину, прохаживался по вершине холма. Иногда он ударял ногой по придорожному камешку и слушал, как он шумит, скатываясь вниз. Это занятие, кажется, забавляло его. Он о чем-то напряженно думал. А я любовался картинами природы.
"Как прекрасна моя родина!-сказал я себе.-Вид отсюда лучше, чем у знаменитых "Вoрот в Индию". Здесь красивее, чем на Цейлоне и в Калифорнии..."
Вспомнились низкие, сумрачные берега- Южной Африки, зной Мексики и душные заросли владений ДанбиГанджа...
Острокрылая большая птица пролетела над моей головой и хищно вскрикнула позади меня. Она охотилась за какой-то пичужкой, таившейся в кустах. Я обернулся. Добби сидел на обломке скалы и внимательно смотрел в противоположную от океана сторону.
- Сэм, сюда, - поманил он меня.
- К вашим услугам, сэр, - приблизился я.
- Что за этим оврагом? - спросил он, показывая на дальние холмы.
"А, он хочет проверить меня, правду ли я сказал, что родом отсюда", подумалось мне, и я удовлетворил любопытство хозяина:
- Там еще несколько оврагов, но не таких узких, как тоннель Фомы. Потом, видите, тропа огибает холм святой Девы и углубляется в горы. Там старая дорога и брошенные шахты...
- Хм... Вы, может быть, знаете что-нибудь о шахтах?
Я не готовился к экзамену по истории шахт Эшуорфа.
Но отец кое-что при мне рассказывал матери и дядюшке о тяжбах каких-то акционеров. Пожав плечами, я ответил:
- Говорили, что когда-то уголь лежал здесь на поверхности очень мощными пластами. В течение сотен лет они были разработаны. За последние полтораста лет владельцы копей уже углубили шахты в толщу гор. Однако чем ниже спускались забои, тем хуже становится качество угля, и добывать его стало нерентабельно. На моей памяти, сэр, заброшены шахты у леса Патрика и выше. А те дальние шахты заброшены очень давно. У нас в Эшуорфе никто и не помнит о них...
- Хм... невесело, - заметил Добби, как бы отвечая моим мыслям.
А мне в тот момент припоминались смутные картины детства. Зимвй в Эшуорфе бедные женщины предместья отправлялись к старым копям с большими корзинами.
Там они подолгу рылись в угольных отвалах, в черной пыли, перемешанной с тающим снегом, и выбирали кусочки угля. Сгибаясь под тяжелой ношей, женщины сгорбленными силуэтами спускались с холмов к своим домашним очагам. С нашей улицы был виден этот путь черных фигур на фоне белых, заснеженных холмов, а под вечер мирный дымок над домами предместья...
- Вы драгоценный человек, Сэм, - дружелюбно сказал Добби, поднимаясь. - Вы об этих местах знаете больше меня. А я всю жизнь прожил на севере и вот только под старость лет перебрался сюда, поближе к солнцу. Ну, идемте домой... Здесь стало свежеть...
V
На другой день после прогулки у меня страшно разболелась голова.
- А ведь вы простудились, Сэм, - заметил Добби, видя, что за обедом я почти ничего не ем. - Чего доброго, у вас приступ лихорадки или грипп...
- Я никогда ничем не хворал, сэр, - пробормотал я, чувствуя легкий озноб.-Впрочем, простите... Однажды в Индии я попал в зачумленное селение...
И тут я в кратких словах рассказал о прививке Мильройса.
- Мильройс, как же... - с удовольствием отозвался Добби, - читал его работы о змеях. Большой знаток, но коммерсант. Кажется, он составил состояние на противоя. днях и живет где-то в колониях припеваючи... Ну, идите к себе, Сэм. Я дам вам порошки, и завтра вы будете здоровы.
- Вы доктор, сэр? - спросил я, лежа у себя в комнате и проглатывая порошок, принесенный мне хозяином.
- Да, я имею врачебный диплом, но давно уже оставил практическую деятельность, - ответил Добби. - Постарайтесь уснуть, Сэм. Мигли принесет вам грелки к ногам. Он же управится без вас в виварии... Спокойного выздоровления, Сэм.
К обеду я проснулся, проспав почти сутки, ощущая приятную свежесть в голове и звериный аппетит.
- Благодарю вас, сэр, - сказал я, усаживаясь за стол напротив Добби Чувствую себя превосходно...
- Он выглядит таким бледным, что, наверное, у него желтая лихорадка, угрюмо проворчал Мигли, разливая бульон.
- Помолчите, Мигли,- заметил Добби.-У Сэма небольшое малокровие, только и всего. Я охотно помогу ему избавиться ог этого...
После обеда Добби пригласил меня к себе наверх. Он провел меня через первую комнату в свой кабинет, вставленный книжными шкафами, и я в восхищении мог только сказать:
- О, сэр!
- Ну-ка, садитесь, Сэм, - предложил мне Добби, - и расскажите о себе... Хм... Мне сдается, что вы обладаете многими достоинствами, которые отнюдь не следует скрывать от меня...
- Пожалуй, вы правы, сэр... - отозвался я, смотря, как он раскуривал свою трубку, готовясь слушать меня. История слишком длинна, чтобы начинать ее со дня рождения. Но, кажется, мне в жизни везет на лаборатории. Профессор Мильройс был очень добр ко мне и собгрaлся сделать из меня лаборанта. Но, увы, судьба все время шутит со мной...
Я рассказал Добби о змеиной станции, o Мильройсe, движимый исключительно желанием вернуться на родину.
- Хм... Так вы жили в Индии и Бирме? - воскликнул Добби. - Ну, тогда желтой лихорадкой вы хворали, наверное. Знаете, курс впрыскиваний был бы для вас очень кстати. А то в здешнем климате лихорадка вернется и окoнчaтельно измучит вас. Пройдемте-ка ко мне...
И Добби ввел меня в третью комнату.
- Это место моей работы и отдыха.
Это была чудесная светлая комната. На одном лабораторном столе помещались подставки для колб и склянки с разноцветными жидкостями, на другом-пробирки. Гермостат на стене напомнил мне лабораторию Мильройса, и я осматривaл это помещение взглядом человека, который разбирaется в окружающей обстановке. В простенке стоял шкаф с лабораторными принадлежностями. На окнах чинно расположились горшки с самыми на первый взгляд простенькими растеньицами. В углу стоял стол с привинченной к нему центрифугой. Над столом висел шкафчик. На дверцах были написаны две крупные буквы:
"э. м."
- Мне здесь очень нравится, сэр,-сказал я, осматриваясь вокруг. - Только я не вижу микроскопий.
- Хм... Микроскопы нужны бактериологам. Они рассматривают заразных микробов,-отозвался Добби.-А я имею дело с возбудителями, которых не видно через микроскоп.
- Вирусы? - воскликнул я.
Добби прищурился с серьезным видом.
- Ого, Сэм!.. Вы, кажется, недаром проводили время у этого... Мильройса. Что ж, он сидел, все время глядя в микроскоп? - насмешливо спросил Добби.
- Я бы не сказал этого, - серьезно ответил я на насмешку Добби, считая нужным заступиться за своего доброго профессора. - Но странно видеть лабораторию без микроскопов.
- Ну, знаете, Сэм, даже усовершенствованный микроскоп слишком примитивен для изучения вирусов. Он будет смешон здесь, как театральный бинокль в руках астронома, который бы вздумал с помощью его изучать, скажем, строение спектра звезд Арктура или Капеллы...
- Никогда профессор Мильройс не казался мне смешным.- сo скрытoй обидой медленно прoизнес я.
- Вы не понимаете шуток, Сэм, - сдвинул брови Добби. - И похоже, что вы обиделись за своего Мильройса.
Но, судя по вашим словам, этот специалист был заинтересован, чтобы пресмыкающиеся на его змеиной ферме не болели. Может быть, он и наблюдал вирусные болезни у змей. Вы не знаете? Во всяком случае, oн предусматривал именно этo, когда знакомил вас с книжкой о вирусах.
Добби подошел к окну и показал рукой на горшки с растениями.
- Изучение вирусов начинается с внимательного наблюдения над заболевшими растениями. Сравнивают их со здоровыми экземплярами. Следят за развитием болезни. Смотрите, вот молодое здоровое растение - табак. А вот больной мозаикой экземпляр.
Картина пораженных мозаикой листьев табака была мне знакома. Добби объяснял дальше:
- А вот помидор. Здесь здоровое растение. Смотрите, какие красивые листья. А что на этом, больном экземпляре? Где листья? Они превратились в нити. Разве вы узнаете в этом растении овес? Какие странные образования вместо колосков! Это вирусное заболевание, которое называется "закукливание".
Добби вынул две фотографии. Сначала показал одну.
- Что это такое?
Я прочел подпись внизу.
- "Сахарный тростник".
- Да, обратите внимание, как стройно поднимаются высокие тростники. В них содержится сахарный сок. Из-за него и разводят сахарные плантации... Но вот сахарная плантация подверглась заражению вирусом...
И Добби показал мне другую фотoграфию.
- Но это же не сахарный тростник!-воскликнул я.
На фото я увидел какие-то кусты с травянистыми листьями. Никаких стройных тростинок не было и в помине.
- Нет, это самый подлинный сахарный тростник, но только пoаженный особым вирусом. Под влиянием его рост тростинок угнетен...
Коллекция фотографий показала мне ряд растений, пораженных разными вирусами.
- Какой общий вывод надо сделать из виденного? - спросил меня Добби.
- Не знаю, - чистосердечно признался я.
- А тот вывод, - ответил Добби, - что вирусы глубоко воздействуют на внешний облик пораженного растения, на его формообразование. Поглядите на это растение... На нем под влиянием вируса начали вырастать листья из листьев.
Действительно, странно было видеть лист, покрытый маленькими листиками. С фото смотрели на меня больные растения с искривленными стеблями, изуродованными листьями. Странные, искривленные цветы словно застыли в молчаливом страдании. Фантастические очертания их лепестков, печальная траурная расцветка - все это придавало им очень своеобразный вид.
- Когда-нибудь мы поговорим подробнее, - сказал Добби, пряча фото в стол.
Потам он вымыл руки и подошел ко мне:
- А теперь давайте-ка мне вашу руку, Сэм...
Добби взял шприц.
- Нет, нет, сэр, не беспокойтесь, пожалуйста,-спрятал я руки за спину. - Я чувствую себя отлично.
- Как хотите, - серьезно сказал Добби. - Но я редко ошибаюсь в диагнозе...
А наутро я снова почувствовал себя скверно. Не было никаких сомнений, что меня трепал Желтый Джек. И я сам попросил Добби сделать мне впрыскивание.
- Я предупреждал вас, Сэм, - сказал Добби недовольным голосом, пряча шприц в шкаф после того, как сделал мне укол. - Ступайте вниз. Ночные работы для вас отменяются. Дня через три вы начнете мне помогать здесь...
На четвертый день Добби снова сделал мне впрыскивание и побрил меня.
- Теперь надевайте белый халат и приступим, - сказал он. - Мне надо проделать всего несколько небольших опытов... Впрочем, постойте, я вас сначала проэкзаменую... Что вы знаете о вирусах?
VI
- Хм... - фыркнул Добби, выслушав меня. - Нельзя понять вирусов, не будучи знакомым с основами биологической химии. Но я постараюсь разъяснить вам кое-что. Хм... Где вы учились, прежде чем вас занесло к этому... Мильройсу?
- Я окончил младшее отделение Дижана, - скромно ответил я.
- Как? Вы учились в Дижинском колледже? - изумился Добби.-Что же, ваши родители богаты?
- О нет, - вспыхнул я. - Богатым был человек, плативший за меня в колледж. Но он попал в беду к... умер, может быть. А отец мой не имел таких средств.
- Хм... Ну так вот.,.. - Добби деликатно замял вопрос о бедности моей семьи. - Вы должны знать, что все окружающее нас состоит из элементов... Химических элементов существует девяносто два,( - В настоящее время известны 105 химических элементов. (Примеч. ред.)) начиная с водорода и кончая ураном. Атомы элеменгов, соединяясь между собой, образуют молекулы, а эти, в свою очередь...
- Совершенно ясно, сэр,-счел нужным сказать я.- В дипломе по химии у меня прекрасная отметка. Но, простите, я с удовольствием слушаю вас.
-. Итак, каждое вещество, обладающее свойственными ему особенностями, состоит из молекул. Например, хинин состоит из молекул хинина, химический состав которых, расположение и количество атомов точно нам известны. Но измените в молекуле хинина расположение или количество атомов, введите в него новые атомы, перегруппируйте их, и вы будете иметь молекулу не хинина, а другого вещества-скажем, цинхонина или купреина.
- Кажется, они добываются из коры хинного дерева? - спросил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35