Она, конечно, убеждала себя, что все это глупая старушечья болтовня, но тревога сжимала ее сердце. О, Дева Мария, а что, если это вино предвещало кровь Саймона? Он не лгал, сказав, что такое может случиться. Она слишком хорошо знала, как люто умеет сражаться дядя Жак. Все это время она пыталась защитить дядю Жака от Саймона, но кто же защитит самого Саймона? Что помешает дяде убить Саймона, если ее муж встанет на его пути к свободе?
— Я… я никогда об этом не задумывалась, — прошептала она. — Боже, мне и в голову такого не приходило.
Он горько усмехнулся.
— Ну, теперь, может, задумаешься. — Помолчал и устало добавил: — Оставайся здесь, пока я не пришлю за тобой. Через несколько часов все должно закончиться. — Он полез в карман и достал кошелек с золотом, который привез ему Нейл. — Если я не переживу эту ночь… Это поможет тебе в жизни. А если будет мало, найди Нейла, он позаботится о тебе, — последние слова были сказаны печально и отстраненно.
Эти жестокие слова ранили ее, как тысяча кинжалов.
— Черт бы тебя побрал, Саймон! Ты же знаешь, я и пиастра не дам за твое новоявленное богатство! Это о тебе, о тебе я беспокоюсь!
Он уже отъехал, но развернул лошадь и посмотрел на нее пустым взглядом чужого человека.
— Серьезно? Как-то этот факт я и упустил среди прочих. О дядюшке своем ты заботишься, о кузине вот тоже, но обо мне… Да наплевать тебе, черт подери, что со мной случится.
Она отпрянула от него, как будто он ее ударил.
— О, Саймон, — прошептала она. — Не говори так. Как я могу не тревожиться?!
— Не лги мне! Только не сейчас! — оборвал он Камиллу, глаза его были холодны, как сталь. Она никогда не видела его таким. — Ты говоришь это сейчас только для того, чтобы я отказался от моего права отомстить. — Голос его стал хрипловатым. — Черт подери, Камилла, ты просто проклятие на мою душу, но я все равно хочу тебя. Ты все равно будешь моей, несмотря на Зэна и всех пиратов, вместе взятых. Твое тело будет моим, и твое сердце, и твоя преданность. И моя месть останется тоже при мне.
С этими словами он пришпорил лошадь и галопом помчался по улице. Она смотрела ему вслед, и ей казалось, что сердце у нее разбилось навеки.
Кто-то из них сегодня умрет. Если Саймон убьет дядю Жака, это выжжет часть ее души. Но если дядя Жак убьет Саймона, она этого не вынесет.
Слезы катились у нее по щекам. Она вдруг пожалела, что отпустила его с такой горечью в душе.
«Пожалуйста, боже милостивый, — молилась она так, как никогда прежде не молилась. — Не дай ему умереть! Не отбирай его у меня!»
Потому что теперь она поняла, что может вынести почти все, лишь бы он был рядом.
23
Самая достойная месть — это месть не свершившаяся.
Испанская пословица
«Женщины и солдатская служба — вещи несовместимые», — думал Саймон, расставляя своих солдат на позиции вдоль берега. Теперь он понял, как глупо было с его стороны забывать об этой неизбежной правде. Она ничегошеньки не желает знать о его службе, о его долге. И уж точно ничего не понимает в нем. Ничего.
Внезапно ему вспомнились ее слова, и он замолчал, прервав на полуслове команду. «Ты скрываешь от меня свой истинный характер, свои мысли и желания… скрываешь свои планы… как могу я быть тебе преданной, когда единственное, чему ты верен, — это твоя месть. Месть отвратительна!»
Он нахмурился. Да, он действительно не все ей доверял. А чего же она ожидала? Каждый раз, как он проговаривался ей о своих планах, она устраивала ему те еще трудности.
— Сэр? — обратился к нему сержант, глядя выжидательно. Только тогда Саймон осознал, что не закончил отдавать команду. Он велел занимать места и смотрел, как его люди выполняют приказ.
Долг — вот о чем он сейчас должен думать.
«Не от долга прошу я тебя отказаться, Саймон, от мести. Я хочу, чтобы ради меня ты забыл о мести».
Черт бы ее побрал! Неужели он не может выкинуть ее из головы ни на минуту? Когда он брал ее в жены, он не думал, что она станет цепляться к каждому его слову… отвлекать от главной цели… и менее всего ожидал, что ее желания каким-то образом станут его собственными.
Он тяжело вздохнул. После сегодняшней ночи она будет считать его чудовищем. После сегодняшней ночи она не захочет иметь с ним ничего общего. И все же он не мог свернуть с этого пути даже ради нее.
Что бы она ни думала, а это остается его долгом. И он выполнит его со всем прилежанием и пылом, которого ожидают от него командиры.
А что потом? Нет, сейчас он не должен думать о последствиях, это его только отвлекает. Не должен думать о том, как смотрела на него Камилла, когда он сказал ей о своих планах нынче вечером. Не должен думать о том, какие мягкие у нее губы, каковы они были на вкус сегодня днем. О том, как она поклялась, что тревожится за него.
— Черт бы ее побрал! — пробормотал он. Она сказала это только для того, чтобы заставить его все бросить. Но он не размякнет, поверив ее красивой лжи.
Это придало ему силы. Он повернулся к капралу и рявкнул:
— Где сержант Робинсон?
— Здесь, сэр, — указал капрал на небольшую рощицу, где они укрыли свой командный пост.
Саймон поспешил к пленнику, которого охраняли двое солдат. Как только он приблизился, Робинсон вскочил с места и завопил:
— Ах, вот и ты, предатель! Лживый, подлый сукин сын!
— Ты, кажется, что-то путаешь, Гарри, — сухо возразил Саймон. — Это ты предатель. Это ведь ты, если я не ошибаюсь, завел шашни с пиратами.
— Да, а ты это одобрил. И предал меня.
— А ты никогда не слыхал выражения «В любви и на войне все средства хороши»?
— Зря ты это сказал, — оглянулся Робинсон на окружающих их солдат. — Интересно, знают ли твои люди, что Зэн — это дядя твоей жены? Может быть, ты всех их ведешь в ловушку?
Если Робинсон и задумал заронить в души солдат подозрение, то его ждало горькое разочарование. Мрачно ухмыльнувшись Робинсону, Саймон возразил:
— Представь себе, им все известно. Я им сказал вчера, — вдруг его усмешка погасла. — Они также знают, что мой старший брат погиб от руки Зэна. Но ты-то этого не знал, правда, Гарри? — Сержант уставился на него с открытым ртом. — Да, похоже, не знал, какая жалость. — И распорядился: — Ведите его на место.
Робинсон должен был дать Зэну сигнал, означавший или «Все в порядке», или «Поворачивай назад». Без Робинсона они бы не выманили Зэна из укрытия.
— Не стану я помогать вам взять Зэна! — закричал Робинсон, когда двое схватили его за руки. — Он мне голову оторвет.
— Если ты этого не сделаешь, то голову оторву тебе я. Как только Зэн окажется за решеткой, тебя ждет военный суд. Но если ты подашь ему какой-то другой сигнал вместо «Все в порядке», я пристрелю тебя прямо здесь собственными руками. Ты на самом деле так хочешь умереть за него?
Гарри выругался, ощутив свое бессилие.
После этого все произошло очень быстро. Они зажгли факелы. Пехота и еще один артиллерийский отряд под командованием капитана Хоскинса заняли позиции за кустами, деревьями и в убежище, которое построил Саймон, чтобы прятать добычу, и даже в пристройке прислуги. Разумеется, отправил Луиса и Чучу подальше от места событий.
Саймон приказал солдатам стрелять только в случае необходимости. И хотя генерал Уилкинсон скорее предпочел бы увидеть пиратов мертвыми всех до единого, чем потерять хотя бы одного солдата, он велел взять как можно больше людей в плен. Губернатор Клэйборн хотел устроить показательный процесс, чтобы отбить у креолов охоту к пиратству.
План был таков. Как только лодки Зэна подойдут к причалу, Саймон встретит его и проверит, действительно ли товары у него нелегальные, хотя он в этом и не сомневался. Потом Саймон собирался предложить пирату сдаться без боя. Если Зэн увидит, что они окружены, то, возможно, поймет всю бессмысленность сопротивления. Но Саймон держал при себе заряженный пистолет и шпагу.
Он стоял на берегу, на морозном ночном ветру, а тридцать человек ждали, скорчившись за деревьями и в хибарке. Была прекрасная ночь для сражения. Полная луна отбрасывала сверкающие блики на черную, едва колышущуюся воду, никакого тумана, никакой дымки. Ничто не мешало им видеть врага. Они ждали, предвкушая битву.
К сожалению, долгое ожидание вновь предоставило Саймону возможность задуматься о Камилле. Невозможно было выкинуть ее из головы, когда стоишь всего в нескольких ярдах от дома, где она теперь хозяйка.
Камилла превратила его жилище в настоящий дом. Он даже не понимал, как он соскучился по дому. Мать его умерла так рано, что он почти не помнил, что такое женщина в доме, женщина, постоянно что-то стирающая, убирающая, которая всегда ждет его с горячим обедом, холодным вином и сияющей улыбкой.
У него перехватило дыхание. Если он убьет Зэна, то никогда больше не будет так уютно в его доме. Он до сегодняшнего вечера не совсем понимал, почему она так печется о Зэне. Теперь наконец он понял. Эта война, которая завязалась между ними, не имеет к старому разбойнику никакого отношения. Она сражалась за его доверие… за его честность по отношению к ней. Иногда она пользовалась недозволенными приемами, но ведь и он грешил тем же.
И она права, он действительно скрывал от нее правду. Он защищал от нее каждый дюйм своей души, а она пыталась понять… Но нет понимания там, где нет любви.
Она обожает всех этих чертовых креолов и не любит его. Ну и плевать.
Нет, ему далеко не плевать. А все почему? Да потому, что он влюбился в свою красивую женушку, как последний болван. Влюбился в женщину, которая ненавидит его.
Так влюбился, что мысль о возможной потере ее из-за Зэна замораживала его душу.
Но тут с берега раздался голос Робинсона, говорящий Зэну «Все в порядке». Пора. Да, пора выполнять свой долг.
С пистолетом в руке он вглядывался в речную даль, чтобы увидеть фонари на лодках с товаром. Когда над водой блеснул огонек, он шепнул солдатам:
— Замрите. Ждите моего сигнала.
Появились три лодки, которые едва не черпали воду под весом коробов и узлов. На каждой было по крайней мере человек по шесть, которые гребли, заставляя тяжелые лодки плыть против течения. Восемнадцать человек. Это не все его люди, но вполне достаточно, чтобы дело Зэна заглохло. И когда восемнадцать человек будут болтаться на виселице на главной площади города, остальные наверняка уедут из Баратарии.
Он узнал Зэна, сидевшего на носу лодки, и приветствовал его, тот ответил тихим голосом. Через несколько минут все будет кончено. Наконец-то. Он пообещал Камилле, что постарается уберечь Зэна от виселицы. Он постарается, может быть, тогда она скорее простит его.
Лодки нехотя подплывали к берегу, как будто само дерево, из которого они сделаны, чувствовало таящуюся в тени опасность. Лодка Зэна была уже рядом с Саймоном, когда раздался пистолетный выстрел. Саймон мысленно обрушил все мыслимые и немыслимые проклятия на голову безмозглого идиота, который начал палить, не дождавшись команды, но вдруг он услышал крик:
— Это ловушка, Зэн!
Робинсон! Видимо, ему удалось как-то освободиться, вот что означал этот выстрел.
Проклятый предатель! Когда Саймон доберется до него, он убьет негодяя голыми руками. Теперь глупо было предлагать Зэну сдаться. Пират уже выкрикивал приказы своим людям плыть обратно и высаживаться ниже по течению, и поскольку теперь река была с лодками заодно, контрабандисты быстро удалялись от берега.
— Вперед! — крикнул Саймон, помчавшись по берегу вслед за ними. Капитан Хоскинс, как эхо, повторил этот приказ своим людям, и берег заполонили солдаты. Саймон выстрелил в одного из пиратов на лодке Зэна и сразу же попал. С противоположного берега заговорила артиллерия, пираты принялись отстреливаться. Из кустов выкатили пушку и нацелили прямо на лодку Зэна.
Саймон, на бегу разряжая пистолет, направился к ведущей лодке, и тут по ней ударило ядро. Он увидел, как лодка перевернулась. Люди Зэна вплавь направились ко второй лодке, и только один из них, сам Зэн, поплыл вверх по течению, к берегу.
Саймон тихо выругался, увидев, как пират исчезает в тени деревьев, склоняющихся над водой. Остальные уходили вниз по реке, солдаты пустились за ними в погоню, один Жак Зэн понял, что разумнее уйти в противоположном направлении.
Черт подери, этот негодяй и не думал убегать! И это после всего, что предпринял Саймон, чтобы арестовать его!
Оглядевшись и убедившись, что погоня полностью под контролем капитана Хоскинса, Саймон поспешил к тому месту, где исчез Зэн.
Луна оказалась кстати, осветив сидящего в воде пирата. Саймон не стал стрелять, а прошел дальше вдоль берега. Пушка ударила еще раз, перевернув вторую лодку. Со злорадной усмешкой на губах пробирался Саймон через заросли. Теперь он отчетливо слышал шаги впереди, под ногами беглеца хрустели ветки.
Саймон спешил, натыкаясь на поваленные стволы и низко растущие ветви, и чертыхался, спотыкаясь о корни. И вдруг… И вдруг лес внезапно оборвался. Саймон очутился на открытом пространстве, ярко освещенном лунным светом.
— Зэн! — закричал он. — Стой, или стреляю! — Он снял предохранитель и тут вспомнил, что не перезарядил пистолет.
Но Зэн поверил ему на слово. Он медленно повернулся и вытащил шпагу.
— Уж не майор ли это Вудвард собственной персоной? — прорычал пират, увидев, кто к нему идет. — Здравствуй, mon ami.
Саймон не обратил внимания на явную насмешку, звучавшую в его голосе.
— Ты арестован, Зэн, за преступления, столь многие, что не стану и перечислять. Сдаешься?
— Сдаюсь? — искренне удивился Зэн. — Да никогда в жизни! Не хочу умереть на виселице. Придется тебе убить меня прямо здесь, но мне почему-то кажется, что ты этого вовсе не хочешь.
Откинув в сторону бесполезный пистолет, Саймон вытащил шпагу.
— Ты удивишься, если я скажу тебе, чего хочу, — сказал он, тут же забыв обо всех обещаниях, данных Камилле. Человек, которого он ненавидел в течение десяти лет, стоял сейчас перед ним, и он не хотел упускать такую прекрасную возможность отомстить. — Ты убил моего брата, чертов негодяй. И я буду более чем счастлив, увидев тебя мертвым.
Принимая боевую позицию, Зэн смотрел на него в изумлении.
— Твоего брата?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43