– Почему вы так решили?
– Вижу, как вы держитесь в седле. Жанна улыбнулась.
– Породу не скроешь, – ответила она.
– Что вы собираетесь делать в Эгюранде? Возродить хозяйство, как сказал мне Сибуле? Стало быть, вы понимаете, что такое хозяйство?
Она кивнула. На лице его появилось равнодушное выражение, присущее людям, которые привыкли скрывать свои мысли.
– Значит, вы знаете, что ферма принесет вам немного, да и то не раньше, чем года через два, если она заброшена и нужно все восстанавливать. Разве что займетесь скотоводством. Но только с большим размахом.
– Я получу доход уже с первого урожая, если сама закуплю его для своих кондитерских, – ответила она. – При ценах на суржу Суржа – смесь пшеницы и ржи.

в Париже это мне выйдет вдвое дешевле. Да и на продаже излишков тоже заработаю.
Слушая собственные слова, она вновь открывала в себе Жанну Пэрриш. Крестьянская жилка не умерла в ней, оказывается, за восемь лет! В сущности, она решилась на поездку, потому что ее все это время неодолимо тянуло к земле.
Напрасно они понадеялись на свои географические расчеты: вечер второго дня застал их в чистом поле, а они-то думали, что успеют добраться до Шатору. Холод пронизывал до костей. Вокруг ни постоялого двора, ни даже огонька. Сощурив глаза, Итье показал на какие-то строения за лесом. Они поскакали напрямик через поле, тщетно пытаясь углядеть поднимающийся над крышей дымок. Это была ферма, некогда очень большая, теперь заброшенная. Но все же там можно будет укрыться от холода и развести огонь.
Вдали послышался волчий вой. Путники подхлестнули лошадей.
И очень вовремя. Из леса появилась стая волков. Жанна испугалась.
– Слева хлев! – крикнула она.
Они помчались во весь опор и захлопнули ворота буквально перед носом хищников. Потом спешились. Голодные волки злобно рычали. Зубастые морды пытались просунуться в просвет между дверью и землей. Матьяс схватил свалившуюся с крыши жердь и с размаху нанес удар. Раздался жуткий вой.
– Их не меньше пятнадцати, – сказал он. – А ворота не очень-то прочные.
Лошади ржали от страха.
– Сзади есть другой выход, – сказала Жанна.
Но, направившись туда, она услышала яростный скрежет когтей. Волки явно не собирались отказываться от добычи. Они быстро расправятся с тремя путниками и их лошадьми.
Хладнокровие странным образом сохранил один Итье. Жанна увидела, как он вынул из седельной сумки огниво и запасную рубашку, оторвал от нее кусок, обернул им солому, привязал к жерди, которой только что воспользовался Матьяс, и поджег. В руках у него оказался факел в три локтя длиной.
– Что вы делаете? – в ужасе воскликнула Жанна, когда он подошел к большим воротам и распахнул их.
Он не ответил и выскочил наружу с факелом в руках. Волки попятились от огня, злобно ворча. Они образовали полукруг. Один кинулся вперед. Итье ударил его пылающим факелом, и шерсть на спине мгновенно вспыхнула. Волк взвыл от боли, начал кататься по земле, потом стремительно умчался все с тем же страшным воем. Стая выглядела озадаченной. Возможно, она потеряла вожака. Волки не разбежались, но круг расширился. Однако факел не может горечь вечно.
Матьяс, схватив охапку соломы, поспешил на выручку. Он разбросал ее по земле, Итье понял и тут же ее поджег. В темноте заиграло пламя. Волки отступили еще дальше. Матьяс схватил большой камень и швырнул в ближайшего из них. Попал в голову. Хищник взвыл и зашатался. Тем временем Итье ударил факелом еще одного волка, тот отпрыгнул, но шерсть уже загорелась. Зверь стал кататься по земле и потом удрал, а Итье уже надвигался на другого обезумевшего от ужаса хищника с разинутой пастью и свирепым блеском в глазах. Ощерив громадные клыки, волк изогнулся для прыжка, но Итье ткнул факел прямо ему в глотку. Раздался пронзительный вопль, от которого стыла душа. Стая отступила. Жанна металась по хлеву, лихорадочно соображая, что может сделать. Она залезла на кормушку и, обдирая себе руки, вырвала еще одну жердь и тоже выскочила наружу.
Ей показалось, что идет сражение с демонами.
Она напала на первого попавшегося волка и ударом жерди перебила ему хребет. Стая снова попятилась. От нее осталось уже не больше семи или восьми самых матерых зверей. На Жанну прыгнул молодой волк. Она ударила его жердью на лету, словно мяч. Волк перевернулся в воздухе, попытался снова прыгнуть, но Итье его подпалил. Хищник издал предсмертный рев. Трое волков обратились в бегство. Итье двинулся к трем оставшимся. Жанна оглушила одного из них жердью и продолжала наносить удары, внутренне содрогаясь от жалобных стонов зверя, которого убивала. Другой прыгнул на Матьяса и ухватил его за левую руку. Этот хищник не уступал по силе человеку. Но он не знал, что человек вооружен. Зажав кинжал в правой руке, Матьяс вспорол нападавшему брюхо. Зверь разжал зубы и рухнул на землю с вываливающимися кишками. Лапы у него задергались в предсмертной судороге. Итье подпалил последнего из волков.
В ночи послышался удаляющийся вой.
В холодном воздухе остро ощущался тошнотворный запах крови.
– Вы ранены! – вскричала Жанна, обращаясь к Матьясу.
Она знала, что укусы волков часто потом воспаляются. Он показал руку: на куртке были видны следы зубов, но кожа не порвалась.
Мерцающее пламя окрашивало сцену в цвета преисподней.
– Ладно, – сказал Итье, – теперь нужно сжечь трупы, иначе выжившие вернутся, чтобы сожрать падаль.
Он снова пошел в хлев за соломой, выломал все деревянные перегородки и соорудил костер. Потом с помощью Матьяса свалил туда волков – некоторые еще агонизировали.
Лошади рвались с привязи от страха. Жанна с трудом успокоила их. Она задыхалась, ее тошнило от запаха крови, смешавшегося с вонью паленого мяса.
– Ушли, – сказал Матьяс, вернувшись в хлев.
Факел потихоньку угасал. Итье зажег две сухие ветки и направился к главной постройке фермы.
– Возможно, здесь есть более надежное место, где мы могли бы развести огонь и переждать ночь, – сказал Матьяс.
– Неужели мы оставим лошадей одних в хлеву? – спросила Жанна.
– Волки уже не вернутся.
Ей хотелось в это верить. Она дрожала, сама не зная – от холода или от волнения. Зубы у нее стучали. Она вошла в хлев, порылась в своей седельной сумке, достала флягу с вином и сделала большой глоток. Потом закусила ломтем хлеба, который лежал под фляжкой. Стоя в темноте, она прислушивалась к далеким завываниям волков. Да, Матьяс был прав: они, конечно, не вернутся. Во всяком случае, не сразу. Но двери хлева не выглядели особенно прочными. Снаружи послышался зов Матьяса:
– Мадам! Мадам!
– Я здесь, – ответила она срывающимся голосом. Он вошел в хлев – черная тень из кошмарного сна.
– Итье сейчас разводит огонь в очаге на кухне. Вам там будет лучше. Пойдемте.
– Тогда возьмем и лошадей, – сказала она. – Без них погибнем.
Он повел двух лошадей к выходу, пытаясь успокоить их ласковыми словами. Волки поджаривались на костре в клубах вонючего дыма. Жанна отломила большую ветку и запалила ее, потом вернулась за своей лошадью и тоже повела ее к дому. Странная процессия из человеческих теней и животных в пляшущем свете импровизированных факелов удалялась от костра. Ночь обещала быть морозной.
Силы Жанны почти иссякли. Войдя в большую кухню, где Итье развел огонь из всего, что попало под руку, она споткнулась и едва не свалилась в квашню. Матьяс удержал ее. Итье поспешно соорудил возле очага соломенное ложе. Она легла и тут же уснула.
Только и успела услышать, как Итье сказал Матьясу:
– Пойдем проверим дверь.
И провалилась в сон, словно в бездонный колодец.

Жанна приоткрыла глаза. В очаге краснели угли. Она села. Ветер намел сухие листья и пыль под одну из дверей. Полоски грязноватого цвета просачивались сквозь щели в окне. Лошади спали. Матьяс тоже спал как убитый. Открылась дверь, и вошел Итье.
– Доброе утро, – сказал он.
– Доброе утро, – ответила она и встала, чувствуя себя совершенно разбитой.
Потом разбудили Матьяса.
Жанна рассматривала тощую фигуру Итье, пока тот с жадностью жевал хлеб. Итье вполне мог бы выступать на ярмарке с акробатическими трюками.
– Воды совсем нет, – объявил он. – Я все обошел. И еще надо покормить лошадей. Вы правильно сделали, когда велели нам привести их сюда. Сейчас от них мало бы что осталось.
Она не поняла.
– Пойдемте покажу.
Он открыл дверь. Жанна увидела давешний костер и вскрикнула от ужаса. Остывшее пепелище шевелилось. Крысы. Огромные серые крысы. И новая битва. Волки ночью опять вышли из лесу, привлеченные запахом живности. Один уже пожирал серого грызуна, громко щелкая и скрежеща зубами. Второй с яростным рыком сражался с крысой, которая, наоборот, его атаковала. Вороны хлопали крыльями над схваткой, присматриваясь к жареной волчатине.
– Едем отсюда прочь, – сказала Жанна.
Когда они, отдав дань природе, вновь оказались в седле, Матьяс иронически заметил:
– Вот что такое сегодня крестьянское хозяйство, мадам.
К счастью, до Ла-Шатра было всего пять лье. Для лошадей там нашлись вода и фураж, а сами путники разжились молоком, хлебом, горячим вином и сыром.
Жанна спросила у хозяина постоялого двора, где живет городской старшина.
– В замке. Он еще и командир лучников.
Звали его Бертран Гонтар, на вид ему было лет сорок. От трехдневной щетины его морщинистое лицо казалось серым. Он вопросительно взглянул на посетителей. Жанна назвала себя. Он кивнул.
– Вы приехали посмотреть свои земли, – сказал он.
Заметив ее удивление, он добавил:
– Я получил письмо от парижского эшевена.
Шмыгнув носом, он повернулся к этажерке, стоявшей в маленькой комнатке, которая служила ему также и спальней. Порывшись в свитках, вытащил один из них и развернул на столе.
– Вот, – сказал он, ведя пальцем по границам владения. – Эгюранд и Бузон находятся рядом, их разделяет только дорога. Почти полторы тысячи арпанов Один арпан был равен примерно пятидесяти арам. (Прим. автора.)

.
– Порядочно, – заметила она.
Ее родители обрабатывали двадцать пять аров.
– Не то чтоб очень, – произнес он, бросив на Жанну насмешливый взгляд. – Семь хозяйств. Мертвых. Заброшенных.
– Все до одного?
– Может, от Гран-Палю кое-что еще и осталось.
Она на минутку задумалась. Эти земли были не подарком – скорее уж вызовом.
– А где крестьяне?
Гонтар пожал плечами:
– Чума. Войны. Нищета. Многие ушли в города. Другие подались кто в «живодеры», кто в стражники.
Итье и Матьяс шумно сглотнули слюну и стали переминаться с ноги на ногу. Гонтар смерил Жанну взглядом.
– Хлеб достается здесь тяжким трудом.
– Я крестьянка, – сказала она.
– Мне так и показалось.
– Что?
– Это комплимент, мадам. Вновь наступила пауза.
– Давно эти хозяйства в запустении?
– Некоторые еще с царствования покойного короля. Значит, лет тридцать.
– И все это время земли стояли под паром? Значит, их можно сразу обрабатывать?
– Конечно, если вырубить кустарник, который разросся почти везде.
– Как их заселить? – спросила она.
– Сейчас? – воскликнул Гонтар, вскинув брови.
– Сами знаете, весной будет поздно. Он задумался.
– Вы богаты? Пауза.
– Чтобы заселить вновь эти фермы, их надо сначала отстроить. Выкопать колодцы. Уничтожить бурьян. Купить плуги. Тягловых быков. Коров. Лошадей. Зерно для посева. И платить арендаторам в течение года, пока не появится первый теленок и первый колосок ржи. В общем тысяч по пять ливров на каждую ферму.
Жанна прекрасно все это знала. Он принимал ее за белоручку из замка. Она произвела быстрый подсчет. Семью пять – тридцать пять. Тридцать пять тысяч ливров, подумала она. Это ей по силам.
– А люди?
– Я могу вывесить объявления об аренде. Но чтобы получить ответ, вам надо пробыть здесь несколько дней.
Она задумалась, а он добавил:
– Не советую вам останавливаться в замке Ла-Дульсад.
– Здесь есть замок?
– Да, но сейчас там живут только совы.
– И конечно, появляются волки.
– Волки тоже…
– Вчера они напали на нас, – сказал Матьяс. – Было настоящее сражение.
– Где вы оказались?
– В пяти лье отсюда. На заброшенной ферме.
– Гран-Бюссар, – сказал Гонтар, кивая. – Напротив леса Шантелуб и Чертова болота.
– Чертова болота?
– Так называется большой пруд, который люди считают проклятым или заколдованным, сам не знаю. А лес кишит волками. В этом краю волков больше, чем людей. Зимой на дорогах страшатся не разбойников, а волков.
– Хорошо, – сказала Жанна, – надо сначала посмотреть эти фермы.
– Если хотите, я поеду с вами, – предложил Гонтар. – И возьму с собой двух человек с пиками. Когда сидишь в седле, пика – единственное оружие, которым можно проткнуть волка. Там их, естественно, тоже хватает.
Видимо, излишней работой он себя не обременял, и ему было куда приятнее сопровождать красивую женщину, желающую посмотреть свои владения, чем скучать у себя дома. Поскольку Итье и Матьяс числились стражниками, на оружейном складе им тоже выдали пики.
Примерно за час они добрались до первой фермы, которая называлась Гран-Палю, по соседству с болотом.
– Люди видели, как волки с голоду пытались тут ловить рыбу, – со смехом сказал Гонтар.
Ферма была пуста. Два новых креста возвышались на маленьком кладбище в нескольких метрах от дороги – рядом с четырьмя более старыми. Груды камней свидетельствовали о том, что живые позаботились, чтобы волки не разрыли могилы с целью поживиться мертвецами.
– Здесь жили двое стариков и трое молодых, – объяснил Гонтар. – Должно быть, молодые ушли после смерти родителей. В Лимож, в Брив или еще дальше на юг. Там не так голодно.
Жанна порадовалась, что приехала без Жака: он покачал бы головой и отказался от королевского подарка.
Сам дом оказался в хорошем состоянии: было видно, что еще несколько недель назад здесь жили люди. Хлев был просторный. Жанну удивил большой винный склад, где стояли полусгнившие бочки.
– Здесь был виноградник? – спросила она.
– О да! – ответил Гонтар. – Когда-то был, задолго до того, как я занял свой пост! Я никогда не пробовал местного вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44