Интересно, знал ли хоть кто-то из преподавателей верный ответ?
Тем временем мы отправились, так сказать, в глубь пещерного городка. Запомнить многочисленные галереи и коридорчики, куда мы сворачивали, было попросту невозможно, да я особенно и не старался, наметив себе в качестве ориентира высоченную не то башню, не то колонну, выстроенную в левой части подземного поселения. Потом выточенные в известняке улочки вновь сменились серыми необработанными стенами, и, пройдя еще немного, мы нырнули в боковую «выработку» (тут я исхитрился и мазнул синим раствором стену). Сначала коридор напоминал обычный шахтерский штрек, затем свод резко сгладился, приобретя очертания идеальной арки, и вскоре мы очутились в еще одной природной полости-пещере. Хиллсдунский резец успел лишь отчасти подправить здешнее убранство. Двое и сейчас долбили каменный карниз, высекая сложный узор. В дальнем конце пещеры прямо из стены выпирали торсы четырех огромных изваяний. Статую Даго – своего покровителя я опознал без труда, изображение остальных отличалось от традиционного. Но женщина с закрытыми глазами могла быть только Яйнири – слепой богиней судьбы, а вторая, скорее всего, изображала Прекраснейшую, хотя по изваянному в граните лицу этого не скажешь! С фигурой еще одною бога-мужика я так и не определился. Вдоль гранитного строя тащилась процессия из четырех хиллсдунов с копьями и еще каким-то барахлом на плечах. Понаблюдав за ними с минуту, я предположил, что не иначе это жрецы, занимающиеся уборкой. У подножия статуй были расставлены всевозможные блюда и сосуды из драгоценных металлов, и время от времени кто-нибудь из священнослужителей, отложив в сторону короткое церемониальное копье, принимался тряпкой, а то и собственным рукавом полировать дорогую посуду. Недалеко от входа пол храмовой пещеры рассекала глубоченная трещина, на другую ее сторону вел мостик без перил. Рядом дежурил еще один хиллдсун с копьем.
За трещиной имелся низкий алтарь в окружении нескольких колонн, соединенных перекладинами.
– Это он? – пихнула меня локтем спутница.
– Да… он. – В отливающем трупной зеленью теле, подвешенном за руки над плоским камнем с круглым углублением посередине и ведущей от него канавкой, я не сразу узнал надменного братца моей нанимательницы. Одежду с эльфа сорвали, остался лишь кусок штанов размером с набедренную повязку. На груди, а особенно на боках, под ребрами и до бедер протянулись красно-розовые, страшного вида свежие шрамы. Щеки на худощавом лице окончательно ввалились. Хотя, возможно, залегшие на них тени были обычными синяками. Глаза обведены темно-зелеными, почти черными кругами, белки на их фоне казались непомерно выпуклыми – словно глазки-шарики беспанцирного краба, зыркающие из глубины темной раковины.
– Идем. Только меч оставь, в храм с оружием входить не принято. – Хиллсдунка дождалась, пока я вручу ножны с мечом стражу у мостика, вытерла о юбку испачканные в жире пальцы и протянула мне ладонь. Не без внутренней дрожи я взял предложенную руку, и моя провожатая повлекла меня через узкую перемычку в ту часть подземелья, где висел эльф.
У каменной плиты, над которой слабо покачивалось тело, копошился осанистый гном. Его почти новый костюм был расшит золотыми пластинами и кусками перламутра только спереди. Сложный орнамент шел двумя широкими полосами от горловины до самого низа длинного кафтана. Золотые пластины обозначали сердцевины цветков, перламутр украшал оперение птиц, вышитых между завитками стеблей и листьев. Роскошная угольно-черная борода, разделенная на четыре затейливо сплетенные косы, спускалась едва не до колен. Кончик каждой косицы венчал золотой зажим с крупными алмазами. В руках у гнома было нечто, похожее на острый металлический скребок.
– Кого ты привела, Аякса? – нахмурился чернобородый.
– Этот человек разыскивает своего должника – эльфа. Старейшина Мелингот позволил привести его сюда чтобы показать пленника.
Бородач явно не обрадовался, но перечить не стал.
– Я опять поймала крупную «жабу», – проходя мимо сородича, похвастала моя сопровождающая.
– Не забудь принести благодарственную жертву Еллу, – ворчливо откликнулся тот.
– А-ха! – Аякса отмахнулась. – Не забуду.
Я автоматически покосился на статую бога Неба, чье имя так безбожно переврал бородатый служитель.
Гномка поравнялась с пленником, остановилась, задумчиво потирая подбородок:
– Уж не знаю, сумеет ли он написать тебе расписку, – произнесла с сомнением, разглядывая изможденное тело. – Хотя, знаешь ли, эльфы чрезвычайно живучи! – воскликнула тут же. – Даже если отрезать у него кусок печени, рана вскоре затянется, и эльф останется жив. Мало того, печень опять отрастет, и через денек-другой можно будет снова полакомиться свежатиной. Смотри сам.
Откуда-то из складок юбки появился нож. Клинок его был заточен с одной стороны и слегка изгибался к острому концу, вдоль обуха шла узкая канавка. Аякса указала кончиком лезвия, словно указкой, на свежий рубец на правом боку эльфа, на ладонь ниже последнего ребра, потом медленно, явно наслаждаясь гримасой страха, появившейся на лице пленника, занесла руку с ножом. Тут я понял, что напоминает мне привязанный к вбитому в потолок крюку эльф – так подвешивают туши на бойне, перед тем как освежевать. А вот и мясник со своим инструментом… Время затормозило ход, а может, мысли у меня в голове понеслись с такой скоростью, что движения хиллсдунки стали вдруг казаться невыносимо медлительными. И еще я совершенно отчетливо понял, что означают все эти шрамы на теле Ярвианна, а ужас, плескавшийся у него в глазах, досказал историю подземных каннибалов, питавшихся телами своих живых жертв. Стало так плохо, что возник позыв изрыгнуть не только все съеденное, но и сам желудок. Тем более что я уже, кажется, никогда больше не смогу проглотить ни единого кусочка не то что мяса, вообще любой пищи.
Нож прочертил по бледной коже кроваво-красную полосу. Тонкие девичьи пальчики погрузились в рану. Черные озера затопили радужку в глазах эльфа. Остальное случилось как бы помимо меня. Отступившее на второй план сознание со стороны наблюдало, как я хватаю золотой кувшин из тех, что в изобилии стояли у «разделочной плиты» – так я обозвал камень с выемкой посередине. Тяжелый сосуд ударил в висок рыжей гномки, сплющившись в месте соприкосновения с черепом. Девчонка с коротким вскриком свалилась к моим ногам. Чиркнуло по полу, высекая искры из камня, лезвие ножа. На крик обернулось сразу несколько гномов. Я видел, как разевает рот в крике чернобородый жрец. Как бежит через узкий мосток давешний стражник, а следом, перехватив короткие копья, нагоняют его четверо хилледунов-«уборщиков». Еще двое побросали долота и тоже устремились за соплеменниками, но уже с молотками в руках. Я нащупал во внутреннем кармане колбу с «тихой смертью». Моралистические рассуждения о том, благородно ли убивать тех, кто пригласил меня в свой дом, куда-то благополучно схлынули. Вряд ли у меня будет шанс помучиться угрызениями совести: бородач-жрец стоял совсем близко – чтобы добраться до алтаря и хватить меня по шее своим скребком, ему хватило бы полминуты. Другое дело, что он не торопился этого делать, предоставляя копейщикам первым заняться мной. Эти пятеро бегут кучно, но вот те, что работали в дальнем конце пещеры, вряд ли успеют догнать своих собратьев. А значит, вполне могут остаться в живых, когда кончится действие магического порошка. Вот тут-то они и забьют меня своими «колотушками»! Я с внезапной тоской подумал, что умру пусть не в темном, но все-таки подземелье. Но на долгие сожаления времени не осталось.
Мир вокруг выпал из замедления, в уши ворвался визг жреца, воинственные крики его приспешников, эхом дробящиеся под каменными сводами. «Они всполошат весь муравейник», – обреченно подумал я, глядя на подбегающую ко мне четверку. Когда последний из гномов пересек мост, а первый уже отвел плечо, занося копье для удара, я крикнул эльфу: «Не дыши!» – и сам, зажав левой рукой нос и зажмурившись, правой вытряхнул в воздух содержимое заветной колбы, а потом отшвырнул ее подальше. Тут же присел, стараясь спрятать голову у себя между коленями. Уверенности в том, что порошок сработает или кто-то из гномов не метнет копье, прежде чем окочурится от смертельной пудры, не было. Наполненные кислородом легкие не давали вплотную приблизить туловище к коленям, к тому же выжатый из грудной клетки воздух попытался прорваться через заткнутый нос. Поздно поняв свою ошибку, я замер в нелепой согнутой позе, не рискуя распрямиться окончательно и отчаянно борясь с желанием сделать новый вдох. Не знаю, сколько я продержался. Когда терпеть удушье стало невыносимо, резко открыл глаза и тут же сделал первый судорожный глоток кислорода. «Тихая смерть» оказалась действенным средством. Вокруг меня в странном хороводе лежали искореженные агонией тела гномов. Я не стал задерживаться на них взглядом, поспешно обернувшись к входу в храмовую пещеру – не появились ли там нежелательные зрители. Но все пространство по ту сторону мостика было пусто. А вокруг меня громоздились лишь трупы да свисал с крюка эльф. Теперь его веки были опущены, узкая грудь не двигалась, из свежей раны стекало сразу несколько полос крови.
«Умер», – решил я. Сожаление было мимолетным, такая смерть все же лучше, чем уготованная ему гномами участь. Да и самому мне, очевидно, осталось недолго. Скоро набегут хиллсдуны, так что нужно позаботиться об оружии. Но прежде, подобрав с пола нож, я подошел к телу эльфа. Следовало спустить его с крюка. Что дальше делать с трупом, я пока представлял смутно, но очень уж не хотелось оставлять его на ужин подгорным людоедам. Неплохо бы его сжечь. Когда я попытался приподнять тело за ноги, чтобы освободить наброшенную на крюк петлю, эльф вдруг с шумом втянул в себя воздух. Черные веки распахнулись. От неожиданности я разжал руки. Тело дернулось, закачавшись на веревке, стягивающей запястья. Ярвианн глухо застонал и потерял сознание.
– Живучий, сволочь! – практически повторяя слова гномки, подивился я. Особой радости при этом опять же не испытал. Шансы на то, что выберусь из подземных лабиринтов, и так были невелики. А уж с раненым на руках рассчитывать и вовсе не на что. Скрипнув зубами, я снял-таки эльфа с клятого крюка. Худое зеленоватое тело беспомощно повисло у меня на плече. Я не слишком бережно свалил его на груду мертвых гномов. Когда куском собственной рубахи перетягивал рану в боку у Ярвианна, тот пришел в себя.
– Мешок… – со странным акцентом произнес он. – Мешок… огонь…
Я пристально вгляделся в лицо раненого, взгляд не был безумным, хотя и «стрелял» все время куда-то в сторону.
– Огонь, мешок… – превозмогая себя, настойчиво повторил он. Я оглянулся, пытаясь понять, что эльф имеет в виду. Слева от алтаря, в простенке между двумя фальшивыми колоннами стоял хорошо знакомый мне кожаный тюк. На мгновение представилась судьба его похитителя, но я спешно отогнал воспоминания о гномьей кухне.
– Мешок с семенами? – уточнил я. В голове забрезжила догадка: эльфы просто помешаны на своем золотом лесе, может, он хочет, чтобы я прихватил с собой еще и мешок? – И не надейся, я не смогу тащить и тебя и тюк!
– Огонь!.. – Тонкие пальцы с почему-то почерневшими ногтями вцепились в мое запястье. – Огонь.
– Предлагаешь сжечь семена? – дошло до меня. Ярви облегченно улыбнулся, причем на его мертвенном лице улыбка вышла страшноватой, и снова провалился в беспамятство. Я закончил перевязку. Похлопал себя по карманам: огниво и пропитанный специальным составом трут, слава Незримой Горе, остались при мне. Подтащив мешок поближе к «разделочной доске» и вспоров его ножом вдоль шва, высыпал семена на каменную поверхность. Второпях все никак не мог попасть искрами на приготовленную растопку. Наконец трут затлел, маленький огонек охотно перекинулся на хорошо высушенные зерна. Вскоре куча уже уверенно пылала, распространяя по пещере довольно ароматный дым. Я подгреб ногой в костер остатки семян и поспешил к сваленным в круг трупам хиллсдунов – у одного из них остался мой меч. Лихорадочно принялся переворачивать тела мертвых рудокопов, надеясь найти его, но у бездыханного стража меча не оказалось, а бежать разыскивать его на ту сторона моста у меня не было ни времени, ни желания. Я уже смирился с мыслью, что позаимствую оружие у мертвых рудокопов, но, как назло, ничего эффективнее копья мне не попадалось, а с ним по подземным коридорам не больно разбегаешься. Видно, обычай не носить боевых топоров касался и самих служителей храма. Пришлось все же остановить выбор на церемониальном копье, у одного было более гладкое и прочное на вид древко. В данный момент его крепко стискивал кулак хиллсдуна. Разжимая сведенные в мертвой хватке пальцы, я сдвинул труп бородача, под ним оказалось тело рыжей Аяксы. Я хорошо помнил, когда она свалилась от удара кувшином, глаза были закрыты. Теперь же вылезшие из орбит глазные яблоки покрывала сеть неестественно набухших кровяных сосудов. Из открытого рта вывалился серый язык. У ее соотечественников лица были не лучше, но тут меня вывернуло. Никогда не думал, что доведется убить женщину! А между тем время шло, и было истинным чудом, что до сих пор собратья убитых мною гномов не явились взглянуть, что там так коптит в их храме. Выдернув из рук мертвеца копье, я взвалил на одно плечо Ярвианна и, временами опираясь на древко, как на посох, побежал по каменному мостику к выходу из пещеры.
Штрек, тот самый, по которому мы сюда шли, казался нескончаемым. Я торопился, как мог, в любую секунду ожидая столкнуться нос к носу со спешащими на пожар рудокопами. Но боги Незримой Горы отвели беду, и я вместе с клубами ароматного дыма благополучно вырвался в просторную пещеру. Окраина гномьего города, где мы оказались, не кишела жителями, однако почти сразу я услышал чьи-то голоса на соседней улице-коридоре. Пока отыскивал путеводную башню да сверялся с направлением, трое бородатых жителей вывернули из проулка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54