Размышлять и готовиться к сражению не было времени. И об отступлении не могло быть и речи. Не оставалось ничего другого, как с ходу вступить в бой. Каждый понимал, что другого выхода нет, и готов был возможно дороже продать свою жизнь.
На ходу отдавая короткие распоряжения, Кортес двинул свои отряды навстречу индейцам. По его приказанию колонна перестроилась таким образом, чтобы сблизиться с неприятелем широким фронтом. По краям ее и в середине двигались четыре группки всадников, по пять человек в каждой, с пиками наперевес. Пехотинцы обнажили мечи.
– Слушай мою команду! Не рубить, а колоть! Нападать на вождей и убивать их!
На обширной долине, которую заполняли индейцы, конница была в более выгодном положении, чем пехота противника. Врезавшись в ряды индейцев, кавалеристы сразу потеснили их. Несметные полчища, напиравшие сзади, только мешали авангардным отрядам, связывали их маневренность.
Следуя за всадниками, испанцам и тлашкаланцам удалось вклиниться на несколько десятков метров в толщу неприятеля. Но это привело лишь к тому, что они оказались в полном окружении, малым островком среди бушующих волн вражеского моря. Индейцы сомкнули свои ряды сзади наступавших, и им пришлось сейчас не только пробиваться вперед, но и защищать свои фланги и тыл.
Короткие кавалерийские атаки небольших, умело взаимодействовавших между собою групп всадников вносили большое опустошение в стан ацтеков. Их страшная скученность была только на пользу испанцам. И всё же у Кортеса не было надежды пробиться. Конкистадоры уже дрались из последних сил, а у противника вступали в бой всё новые, свежие и боеспособные части.
В критическую минуту, когда продвижение испанцев вперед прекратилось и колонна начала даже понемногу пятиться назад, Кортес заметил расположившегося чуть в стороне главного военачальника, руководившего сражением. Его легко можно было узнать по великолепным перьевым одеяниям, отделанным золотом, и по особому боевому штандарту, высившемуся над головой. Окруженный своей свитой, Сиуака небрежно развалился на носилках, которые несли несколько дюжих молодцов.
– За мной! Не выпускать его живым! – скомандовал Кортес и, пришпорив своего скакуна, в одну минуту очутился рядом с Сиуакой. Ошеломленные неожиданным нападением, его телохранители растерялись. Но, прежде чем они пришли в себя, Сиуака валялся на земле, проколотый копьем, а его знамя очутилось в руках Кортеса.
Высоко поднял он его над головой – и все увидели, что боевым знаменем ацтеков овладели испанцы. Это сразу изменило картину боя. Потеря знамени для индейцев была равнозначна поражению. Такова воля богов… Суеверный ужас овладел сердцами воинов. Они бросились бежать, давя друг друга, подставляя спины под мечи неприятеля, оставляя за ним поле битвы.
Испанцы не верили своим глазам. Да, сильная, боеспособная армия поспешно бежала от них – горстки изнемогающих людей.
Испанские историки считают, что в этом сражении полегло более десяти тысяч индейцев. Эта цифра сильно преувеличена, но бесспорно, что потери ацтеков были значительными. Подавляющая часть погибла при паническом отступлении, после захвата знамени. «Чудом при Отумбе» называют испанские завоеватели перелом в ходе боя, происшедший после смерти Сиуаки, и они по-своему правы. Следует лишь добавить, что это «чудо» порождено суеверием, которое парализовало волю индейцев как раз в тот момент, когда победа была в их руках.
Недобитый хищник залечивает раны
Разгромив индейские войска, Кортес не торопился миновать долину, чтобы скорее достигнуть границ Тлашкалы, о чем мечтал совсем недавно. Закончив преследование неприятеля, он вернулся на место побоища для сбора «трофеев».
Они были весьма значительными. Готовясь к сражению, индейцы вырядились в лучшие одежды, украсили себя всеми золотыми украшениями, которыми только располагали.
Несколько часов испанцы были заняты тем, что обирали мертвых. Они сдирали с них браслеты, кольца, серьги, снимали дорогие головные уборы и пышные перьевые одеяния. Таким образом им удалось частично возместить то, что было утрачено в злосчастную «Ночь печали».
Заночевали они в одном из храмов, расположенных на возвышенности. Продовольствия и воды было здесь достаточно. Впервые за последние дни они смогли есть и пить вдоволь.
После усиленного дневного марша колонна достигла границ Тлашкалы.
Под страхом смерти Кортес запретил своим головорезам обижать местных жителей, отнимать у них продовольствие, одежду, драгоценности. Он понимал, что тлашкаланцы сейчас – его единственная опора и надежда.
Встреча, оказанная ему в первых пограничных селениях, была более чем прохладной. Скрытая неприязнь сквозила во всем. Даже за золото местные жители очень неохотно продавали испанцам съестные припасы. Но Кортес и виду не по-206 давал, что он недоволен. Он старался быть предельно любезным с людьми, от которых сейчас всецело зависел.
Несколько дней испанцы отдыхали, отсыпались, залечивали раны. Тем временем весть об их прибытии достигла столицы Тлашкалы. Правители ее знали о тяжелых поражениях своих союзников в «Ночь печали» и о неожиданной их победе под Отумбой. Надо было сейчас определить линию поведения по отношению к испанцам.
Долго размышлять об этом не пришлось. Собственно говоря, выбор был уже сделан. Тлашкаланцы прочно связали свою судьбу с Кортесом. Бок о бок с его солдатами бились они на плотине, сражались на равнинах Отумбы. Они знали, что ацтеки никогда не простят им этого. Надо было, следовательно, поддержать испанцев до конца, помочь им восстановить свои изрядно потрепанные силы.
Самые знатные люди Тлашкалы явились к Кортесу, чтобы подтвердить свою верность союзу и готовность продолжить борьбу с ацтеками.
При виде столь важного посольства у предводителя испанцев гора свалилась с плеч. Значит, не всё еще потеряно! Борьба продолжается. Индейцы готовы воевать против индейцев.
Пусть эти наивные дикари продолжают верить, думал он, что братоубийственная война с ацтеками поможет им упрочить свою независимость. Он, Кортес, отлично понимал, что эта борьба приведет лишь к взаимному истощению сил и единственными победителями в конечном итоге будут испанцы…
Кортес делал всё, чтобы еще сильнее расположить к себе тлашкаланцев. Один из самых влиятельных их вождей получил в подарок великолепные одеяния Сиуаки. Одарив всех вождей и военачальников, он обеспечил своей разбитой армии длительный отдых, хорошее питание, заботливый уход за ранеными.
А ранены были все без исключения. Сам Кортес едва держался на ногах. В последнем сражении в долине Отумбы ему проломили череп. Несколько дней его жизнь была в опасности, и лишь железный организм да заботливый уход вернули его в строй.
Как только Кортес поправился, он начал готовиться к новым походам. Его гонцы прибыли в Вера-Крус с требованием прислать подкрепления, арбалеты и порох.
Это переполнило чашу терпения бывших солдат Нарваэса, которые только и думали о возвращении на Кубу. У многих из них были там поместья, рабы, и они не хотели больше рисковать своей головой. С них довольно, они сыты этой войной по горло!
Кортес не обращал внимания на ропот недовольных. Тогда они представили ему петицию, в которой резко осуждались его новые планы. Это безумие, говорилось в ней, после всего пережитого, без артиллерии, без конницы, без припасов, с небольшой горсткой людей продолжать борьбу. Надо вернуться в Вера-Крус.
Но этого-то больше всего боялся Кортес. Он знал, что следующим шагом будет эвакуация всей армии на Кубу. Никакими силами не удержать в повиновении смертельно уставших солдат, когда они очутятся в порту, где каравеллы за несколько недель могут доставить их домой, к своим семьям. Тогда – конец всем надеждам на завоевание Мексики…
Не посчитаться с петицией, скрепленной сотнями подписей и печатью королевского нотариуса, Кортес не мог. Он действовал хитрее. Надо было расколоть солдат, противопоставить одну группу другой и повернуть дело так, будто сама армия настаивает на продолжении борьбы. И это ему удалось.
Ветераны объявили на солдатской сходке, что они никого не отпустят домой и будут требовать от Кортеса, чтобы он строго наказывал «смутьянов», нарушителей дисциплины, трусов и малодушных. И солдаты Нарваэса умолкли. Пришлось им довольствоваться расплывчатыми и весьма неопределенными обещаниями Кортеса, что они будут отправлены домой «при первой возможности».
Отвергнутый союз
Едва он уладил это дело, как возникла новая опасность, еще более серьезная.
Кортес не мог не заметить, что отношение рядовых тлашкаланцев к испанцам отнюдь не столь дружелюбное, как отношение знати. Тысячи семейств оплакивали своих близких и родных, павших в Теночтитлане. Они погибли, защищая своих новоявленных «друзей», защищая совершенно чуждые им интересы белых завоевателей. Не были забыты и жертвы, которыми ознаменовалось вступление испанцев в Тлашкалу. Теперь же приходилось еще кормить и содержать на всем готовом этих чужеземцев, которые принесли сюда столько горя. Не лучше ли их выпроводить вон? – рассуждали рядовые жители столицы.
Нашелся видный и влиятельный, полководец, который разделял их мнение. То был Хикотенкатль-младший, который в свое время больше всех настаивал на продолжении борьбы с испанцами и дольше всех вел ее.
В это время в Тлашкалу прибыло посольство из Теночтитлана. Послы принесли в дар правителям страны бумажные ткани и соль, в которой население Тлашкалы очень нуждалось. Новый повелитель ацтеков Куитлауак предлагал забыть вековую вражду и объединить свои силы против испанцев.
– Не отпускайте белых живыми из вашей страны! – говорили послы. – За гостеприимство и дружбу они платят черной неблагодарностью. Вспомните кровавую бойню, устроенную в Большом Теокалли. Так они отблагодарили Монтесуму за всё, что он сделал для них. Их сила – в нашей разобщенности. Только взаимная вражда племен и народов позволила пришельцам хозяйничать в Мексике, как в собственном доме. Наша дружба положит конец истреблению индейцев и порабощению наших стран.
На военном совете, где были выслушаны послы, их горячо поддержал Хикотенкатль и некоторые другие молодые военачальники. Но восторжествовало мнение стариков, не сумевших побороть в своих сердцах чувство недоверия и ненависти к ацтекам, впитанного с молоком матери.
– Слова ацтеков ничего не стоят, – говорили они. – На устах у них мед, а в сердцах – злоба.
– Ацтеки – наши братья, – возражал им Хикотенкатль. – Они говорят на одном с нами языке и почитают таких же богов. Почему мы должны отвергать их дружбу и верить алчным испанцам, которые толкуют о своем всепрощающем и любвеобильном боге, а в действительности поклоняются только золоту?
– Ацтеки боятся испанцев и потому заигрывают сейчас с нами. Но, как только опасность минует, они отомстят нам за все свои обиды и поражения.
Так говорил Хикотенкатль-старший, отец прославленного полководца. И союз с ацтеками был отвергнут.
Страшная опасность, нависшая над Кортесом, миновала. Сейчас он мог полагаться на дружбу Тлашкалы больше, чем когда-либо ранее.
Политика Куитлауака
Между тем Куитлауак развернул деятельную подготовку к защите Теночтитлана. В столице чинили разрушенные мосты, заделывали проломы в дамбах, пополняли запасы вооружения и боеприпасов.
Для борьбы с конницей новый правитель ацтеков изобрел страшное оружие. К длинным шестам привязывались стальные клинки шпаг, отнятые у испанцев. С помощью такой своеобразной «косы» можно было подсекать ноги скачущей лошади с меньшим риском быть раздавленным ею или проколотым копьем всадника. Куитлауак приучал также свои войска действовать более согласованно, по единому плану.
Нелегко было ацтекам отвыкать от вековых навыков и привычек и усваивать европейскую военную тактику. Но Куитлауак, находясь в плену у испанцев, пригляделся к их военному искусству и в полной мере оценил его преимущества. Он понял, что нет ничего зазорного в том, чтобы учиться у врага, а потом бить его его же оружием.
Заботился Куитлауак и о том, чтобы приобрести союзников и сплотить силы индейских племен. Некоторые подвластные Теночтитлану города были освобождены от податей, другим же подати были снижены.
Послы с призывами к дружбе и единению были отправлены к тотонакам, майя и другим покоренным народностям. Но не все эти миссии увенчались успехом. Слишком свежи были в памяти многих тяжелые притеснения ацтекских чиновников и безжалостных сборщиков налогов.
Верны Теночтитлану остались преимущественно его соседи, то есть те города, которые могли опасаться вторжения войск Куитлауака и наказания за непокорность. Более отдаленные города и селения предпочитали выжидать, не осмеливаясь открыто выступать ни против Куитлауака, ни против Кортеса. Другие же не скрывали своей вражды к Теночтитлану и со злорадством ждали часа его падения.
Клеймение рабов раскаленным железом
Не отваживаясь с малыми силами идти против главного противника, Кортес решает вначале предпринять две-три карательные экспедиции. Первыми жертвами он наметил несколько небольших племен, в свое время изъявивших ему покорность, а затем присоединившихся к ацтекам.
Непродолжительным было сражение за город Тепеака. Испанцам удалось довольно быстро захватить его. Впрочем, это скорее заслуга тлашкаланцев, так как их сражалось под командованием Кортеса более четырех тысяч, испанцев же было всего 450 человек.
Жители этого города были объявлены «мятежниками» – ведь они «изменили» испанскому королю, навязанному им силой оружия. За это они заслужили смертную казнь.
Кортес проявил «великодушие»: он обратил покоренных индейцев в рабов. Раскаленным железом испанцы выжгли на их теле букву «g» («guerra» – по-испански – «война»). Рабов поделили между испанцами и тлашкаланскими военачальниками, выделив предварительно «королевскую пятину».

Статуэтка раба .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31