..
– А она? – Малко кивнул в сторону Валлелы.
– Она может остаться, – гораздо более мягким топом сказала Элмаз.
Малко не двигался. Элмаз тихо свистнула, послышался приглушенный галоп по натертому воском паркету. В комнату влетели два дога – пасти раскрыты, языки свисают, сверкают клыки. Доги замерли в нескольких сантиметрах от Малко. Он с трудом сдержал себя, чтобы не отскочить. В помещении собаки выглядели еще свирепее, чем на улице...
– Они проводят вас, – холодно сообщила Элмаз. – Посигнальте, и вам откроют ворота.
Малко стоял в нерешительности. Доги вполне могли разорвать его в клочья. Одна из собак подошла ближе, мускулы ее задних лап напряглись, она готова была в любую минуту вцепиться ему в горло. У Малко оставался один ход. Контролируя каждое свое движение, он опустил левую руку в карман, достал пластиковый пакетик и бросил его на колени Элмаз.
– Взгляните на это, – предложил он.
Молодая женщина несколько секунд – они показались Малко нескончаемыми – колебалась. Затем взяла пакетик.
– Откройте, – продолжал Малко.
Элмаз подняла на него глаза.
– Что это такое?
– Увидите.
Она повиновалась, открыла пакетик и высыпала его содержимое себе на руку. Тотчас же у нее на ладони образовался золотой холмик. Кровь отхлынула у нее от лица. Она мгновенно сжала ладонь, словно желая спрятать то, что в ней было. Малко внимательно наблюдал за выражением ее мертвенно-бледного лица. Не дав ей возможности произнести ни слова, он спокойно сказал:
– Это золотой песок. Я взял его у Чевайе. У нее был целый мешок этого, и она сказала, что может иметь золота столько, сколько захочет, что благодаря золотому песку она могла жить. Итак, вы продолжаете утверждать, что не знали об этом?
– Я ничего об этом не знаю. Чевайе мне ничего не говорила. Я думала, что у нее есть покровитель, который содержит ее.
– Вас тоже кто-то содержит?
– Да, – немного поколебавшись, призналась Элмаз.
Она сказала неправду. Фальшь сразу чувствовалась. Малко понял, что он на верном пути. Элмаз посмотрела на часы и очень естественным голосом сказала:
– Уже слишком поздно, останетесь ночевать здесь. В доме достаточно комнат.
Весь алкоголь, поглощенный ею в течение этого вечера, разом испарился.
– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, – пригласила она Малко.
Доги проводили их до второго этажа, молчаливые и грозные. Элмаз открыла дверь в одну из комнат, обставленную очень просто, повернулась к Малко, указывая на другую дверь напротив:
– Это моя комната. Не пытайтесь проникнуть туда, собаки разорвут вас на куски. Я сплю всегда с ними. Спокойной ночи. Об интересующем вас деле мы поговорим завтра утром. Сегодня я слишком устала. То, о чем вы мне рассказали, ужасно. Я ничего не соображаю...
Она удалилась. Малко закрыл дверь, почувствовал, что он смертельно устал, вытянулся, не раздеваясь, на кровати с намерением подумать обо всем, что произошло. Ночную тишину нарушал непрекращающийся лай собак. Малко не заметил, как погрузился в глубокий сон.
* * *
Внезапно Малко вскочил. Его разбудил едва слышный непонятный скрип. Прислушавшись, Малко посмотрел на «сейко»: шесть часов утра. Услышал шорох, сильный запах духов ударил ему в нос. Духи Элмаз... Кровь застучала у него в висках... Он тихо позвал:
– Элмаз!
– Я здесь, – тихо ответила женщина.
В темноте Малко различил ее очертания. И прежде, чем он успел что-либо сообразить, на лицо ему накинули грубую ткань. Сначала Малко подумал, что это шутка. Потом услышал мужской голос. Его швырнули на пол.
Сильный удар по затылку. В глазах сверкнула молния. Малко потерял сознание.
Глава 5
Едкий, жгучий запах бил в ноздри до самых лобных пазух. Малко какое-то время сдерживался, но в конце концов не выдержал, чихнул несколько раз подряд, потревожив болевший череп. От этого он пришел в сознание. И разом все вспомнил: духи Элмаз, удар по голове. На глазах повязка, руки связаны за спиной, щиколотки тоже связаны. Он услышал, как мужчина что-то сказал, почувствовал, что снимают с глаз повязку; закрыл глаза от ударившего света голой лампочки. Вокруг он различал серые мешки. Помещение, где он сейчас находился, напоминало склад, без окон, с большим столом посредине. Из-за мешков он многого не видел. Голова кружилась. Малко закрыл глаза. Когда он открыл их, его едва не вырвало.
Лицо человека, склонившегося над ним, вызывало чувство отвращения.
Глаза навыкате, огромный крючковатый нос, доходящий до толстых безвольных губ, во рту омерзительные испорченные зубы. На незнакомце был костюм, рубашка без галстука, которая, казалось, вот-вот лопнет на толстом животе. Откуда-то вылез мальчишка и встал рядом. У него была бритая голова и живые глаза.
Толстяк выпрямился, повернул голову и крикнул через занавески, отделяющие закуток от соседней комнаты:
– Leult!
Занавеска отодвинулась, появилась Элмаз с хлыстом. На молодой женщине были высокие сапоги, серые шерстяные брюки, сильно облегавшие се бедра, просторный свитер. Волосы Элмаз собрала в пучок и спрятала под красным платком, от чего черты ее лица стали более резкими. Ангельское личико выражало презрение. Она подошла поближе к Малко и холодно произнесла высоким неестественным голосом:
– Вы думали, что поймали меня вчера вечером, а теперь вот что, видите...
– Почему вы на меня набросились? – спросил ее Малко.
Удар хлыста обжег ему плечо. Глаза Элмаз сверкали от ненависти.
– На кого вы работаете у военных? Кто вас завербовал? Сержант Тачо?
– Я уже сказал вам, что прибыл сюда, чтобы участвовать в свержении ВВАС, – ответил Малко, стараясь держаться спокойно. – Я несколько раз встречался с Чевайе до того злополучного вечера. Я работаю против военных.
Элмаз слушала, сжав губы.
– Чевайе была моей кузиной, – сказала она. – Мы ничего друг от друга не скрывали. Она мне никогда не говорила о том, что вы заговорщик.
– Я не успел сказать ей об этом.
Элмаз ударила хлыстом по сапогу. В гневе она была еще прекрасней. Правда, Малко был совсем не по вкусу огонь, сверкавший в ее глазах. Она запустила руку в открытый мешок и, вытащив горсть зеленоватых зерен, протянула их Малко.
– Видите эти зерна? Это перец. Тефери заставит вас есть их до тех пор, пока вы не скажете правду. И не даст ни капли воды. Вам так будет жечь кишки, что вы захотите выдрать их из себя.
Так вот что это был за запах!
Он не успел возразить. Элмаз повернулась на каблуках и вышла. Тут же появился мерзкий тип с мальчиком. Мальчишка с блаженным выражением на лице бросился на Малко, схватив на ходу пригоршню зерен. Зажав ему ноздри, подождал, пока Малко не открыл рот, чтобы глотнуть воздуха. Мальчишка тут же засунул ему в рот пригоршню зерен, до самой глотки, держа его подбородок так, чтобы он не мог их выплюнуть. Зерна начали растворяться в слюне, и уже через несколько секунд у Малко было ощущение, что он глотает огонь.
Из глаз потекли слезы, нёбо нестерпимо жгло; он сделал непроизвольное глотательное движение, и огонь спустился по пищеводу в желудок, оставляя за собой огненную дорогу... Ужасно. А мальчишка приготовился втолкнуть в Малко вторую порцию зерен. Сквозь слезы, застилавшие ему глаза, Малко все же видел, что мальчишка проделывает это с большим удовольствием. Малко попытался помешать мальчишке, сжимал зубы, хотел вздохнуть, не разжимая губ, но не получилось. И снова перец, огнем зажгло горло. Может ли Малко надеяться на помощь, откуда ее ждать? Малко даже не мог прекратить пытку признанием. Ему не в чем было признаваться.
Он умирал от жажды, язык у него стал в три раза толще, так ему казалось. Мальчишка – на вид ему было лет восемь – продолжал запихивать ему в рот перец, ловко орудуя худенькими грязными руками.
Внезапно Малко зарычал. Малолетний палач, желая показать свое усердие, стал запихивать зерна перца Малко в ноздри. Из глаз у него лились слезы, текла слюна, он задыхался. А негодяй между делом стянул у жертвы часы.
Ценности не подвластны времени.
В полном отчаянии Малко сделал попытку подняться. Мальчишка, как одержимый, моментально схватил дубинку и начал колотить Малко по голове.
Малко свалился на землю, а парень в восторге хохотал, корчась от смеха.
А чтобы наказать Малко за бунт, стал сыпать пыль от зерен ему в глаза!
Это занятие было гораздо интересней, чем электрическая железная дорога!
* * *
– Вы по-прежнему отказываетесь отвечать?
Малко потребовались нечеловеческие усилия, чтобы открыть распухшие и слезящиеся глаза. Он потерял счет времени. Сколько длилась эта пытка: час, пять часов? На какое-то время мальчишка надел ему на голову пустой старый мешок, насквозь пропитанный перечной пылью. Пыль проникала во все поры, из глаз потоком лились слезы. Но всего ужасней была жажда. Язык стал как картонный. Малко с трудом мог произносить слова, огнем жгло ротовую полость, гортань, желудок, кишечник. Сейчас за бутылку минеральной воды он отдал бы свой замок. А малолетний палач придумал новую пытку: он запихивал в ноздри Малко перечные зерна до тех пор, пока тот не начинал чихать, что вызывало у него нестерпимую боль.
Когда он хотел ответить, ему показалось, что губы у него сейчас лопнут.
– Я не работаю на военных, пробормотал он. – Я не знаю, кто на них работает.
Элмаз ехидно и зло улыбнулась.
– Будете есть перец, пока не умрете. Потом Сайюн выбросит ваше тело в реку. Я отомщу за Чевайе...
Она выпрямилась, заранее наслаждаясь торжеством. Малко был не в силах выдерживать пожирающий его внутренности огонь. И решил играть ва-банк.
– Я буду говорить. Воды!
– Воды! Ни за что! – выкрикнула Элмаз.
Силы оставили его, Малко вдруг почувствовал полное безразличие. Он не видел сверкнувший в глазах Элмаз огонек любопытства. Девушка что-то приказала мальчишке. Он выскочил из помещения и вскоре вернулся с чашкой, наполненной грязно-черной жидкостью. Он опустился на колени и поднес чашку к губам Малко. Несмотря на то, что жидкость была горячей, Малко жадно выпил се. Он готов был пить все что угодно, лишь бы это был не перец. Облегчение было очень коротким. Он выплюнул то, что только что выпил с такой жадностью.
Элмаз смотрела на него с искренним удивлением.
– Гадость, – запротестовал Малко.
Отвратительная жидкость все же сняла немного жжение.
– Это кофе, – сказала Элмаз. – Но местные жители пьют его с прогорклым маслом. Теперь говорите.
Спорить о кулинарных вкусах эфиопов явно было не время. Малко собрал остатки сил:
– Мне не в чем признаваться. Я еще раз повторяю, что к смерти Чевайе я не имею никакого отношения.
Продолжительное время Элмаз смотрела на него молча.
Затем произнесла:
– Я даже не хочу вас убивать сама, этим займется Сайюн Тефери. Чевайе будет отомщена.
Она повернулась на каблуках.
Спустя несколько мгновений вернулся торговец перцем с мальчишкой. Они о чем-то оживленно спорили.
По их жестикуляции Малко понял, что мальчик хотел продолжить пытку перцем, а торговец хотел убить его тут же палкой.
Они еще спорили, когда раздался звонок. Тотчас эти двое принялись таскать мешки, чтобы прикрыть Малко. Мальчишка все тем же мягким движением затолкал ему в глотку еще один горящий факел.
Что бы это могло значить? В такой ситуации это могло означать лишь изменение к лучшему. Он ждал, напрягая слух, различил шаги, затем голоса двух его палачей и третий. Все трое говорили на амхарском. Беседовали спокойно, вполголоса.
Ему стоило огромного напряжения, чтобы понять, что третьим был Дик Брюс.
* * *
Ни криков, ни ругани. Самое ужасное, что Малко не знал, известно ли агенту ЦРУ о его местонахождении. Но в противном случае совпадение слишком невероятное. Малко не понимал, о чем они говорили. Однако по тону Дика Брюса можно было предположить, что он в чем-то убеждал собеседника... Заговорила Элмаз. Громко, раздраженно, зло. Теперь уже Малко не сомневался: говорили о нем...
Дик Брюс ни на йоту не повысил тон. Иногда он говорил очень тихо, и Малко боялся, что он ушел. Малко ворочался, терся о мешок и внезапно освободился от кляпа. Он выплюнул тряпку, засунутую в рот до самого горла, и заорал что было мочи:
– Дик, я здесь!
Его выкрик вызвал переполох. В то же мгновение Элмаз склонилась над ним: лицо пылает гневом, в правой руке – кинжал. Левой она взяла Малко за подбородок, отвела его голову назад, приставила кинжал к горлу.
Малко окинул глазами всю сцену и сфотографировал ее в своем мозгу. Американец стоял посредине помещения, одетый, как всегда, засунув руки в карманы куртки цвета хаки, с вежливым выражением на лице, как будто пришел на чашку чая. Он безмятежно улыбнулся Малко и сказал по-английски:
– Не беспокойтесь, небольшое недоразумение. Я стараюсь его разрешить.
– Я его сейчас убью, – прорычала Элмаз.
Она надавила на лезвие кинжала. Мальчишка с порога жадно следил за происходящим. Дик, не глядя на Элмаз, обратился к ней все тем же ровным мягким голосом. В комнате было тихо. Как ни в чем не бывало американец взял пригоршню перца, и зерна заструились у него между пальцев... Малко сдерживал крик, так ему жгло горло...
Дик Брюс без устали говорил и говорил. Он не повышал голоса, речь лилась спокойно, вкрадчиво. Он обращался по очереди к Элмаз и торговцу перцем, помогая себе жестикуляцией.
Малко почувствовал, как понемногу атмосфера разряжалась; Элмаз выпрямилась, положила оружие.
Дик Брюс протянул Элмаз правую руку ладонью вверх, широко раскрыв ее, одобрительно-успокаивающе улыбаясь:
– Eche?
Прошли нескончаемые секунды, прежде чем молодая женщина опустила на ладонь Дика Брюса левую руку, глядя, однако, на него с неприязнью, склонилась над Малко, разрезала веревки.
– Можете встать, – сказал американец. – Мы разрешили недоразумение.
Дважды просить Малко не надо было. Он скорее хотел погасить огонь, который пожирал его изнутри.
– Пить, мне надо пить.
Он говорил с трудом. Дик повернулся к мальчишке:
– Tchai!
Паренек исчез и вернулся с чайником и чашкой. Он налил Малко холодного чая, тот выпил с жадностью три чашки одну за другой. Сайюн Тефери сидел на мешке и чистил ногти. Малко спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26