– Однажды они пришли за ней, – начала свой рассказ Чевайе глухим голосом, – и увели туда. Она дала пощечину офицеру, который хотел ее изнасиловать. Они ее тут же застрелили. Потом потребовали у семьи пять долларов за пулю и двенадцать долларов за хранение тела. Сказали, что революция бедная!
Пролетел призрак Убу, потирая руки. В бидонвиле залаял койот. Стало жутко. Чевайе склонилась к Малко, выпустив дым сигареты прямо ему в лицо.
– А пока я жива, я курю, пью, отдаюсь.
– Вам не докучают военные? – спросил Малко.
Чевайе чуть-чуть напряглась.
* * *
– Пока нет. Ну, во всяком случае, не очень. Месяц назад они вызвали меня и обвинили в том, что я якобы задолжала арендную плату за квартиру за год. Где-то две тысячи эфиопских долларов. Сказали, если я не уплачу, они вышвырнут меня на улицу. Все национализировано! Даже бидонвили! Моя бедная кормилица работала всю жизнь, чтобы купить себе домик! И теперь он принадлежит государству!
– Вы заплатили?
– Да. Они знают, что я работаю в «Зебра-клубе». Как все мои подруги. Мы работаем танцовщицами, приглашаем клиентов на танец. А остальное – по желанию, за триста долларов.
– Вы хорошо зарабатываете на жизнь? – спросил Малко ровным голосом.
Чевайе не заметила метаморфозу, происшедшую с Малко: взгляд стал ледяным, безмятежности как не бывало. Теперь он опять стал непревзойденным тайным агентом. Он начал работать. Иногда, ощутив в себе эту перемену, он приходил в ужас, но это стало его второй натурой. Он повернулся, приподнялся и сел, опершись на локти. В таком положении он чувствовал себя увереннее.
– Вы думаете, что я проститутка? – спросила принцесса Чевайе жалобным тоном, способным растопить айсберг.
– В вашем положении в этом нет ничего предосудительного, – сказал он мягко.
Чевайе приблизилась к нему, почти касаясь своим лицом лица Малко, и спросила твердым голосом:
– И сколько я только что заработала?
Малко рассмеялся:
– Столько, сколько захотите!
– Правда?
Принцесса улыбалась, приоткрыв пухлые чувственные губы, обнажив жемчужно-белые зубы.
Малко кивком головы подтвердил сказанное.
Принцесса сделала едва заметный жест. Малко взвыл от боли, оттолкнул принцессу так резко, что она соскользнула с кровати вместе с одним из шелковых покрывал. Не веря своим глазам, он смотрел на образовавшийся на коже волдырь над самым пупком в том месте, о которое она только что загасила сигарету.
Чевайе смотрела на Малко, ее глаза пылали гневом.
– Я с удовольствием погасила бы ее о ваш конец!
Малко казалось, что она вцепится ему сейчас в горло, и старался сохранить спокойствие.
– Послушайте, Чевайе, – произнес Малко, – кроме клуба, где вы танцовщица, вы больше нигде не работаете, у вас конфисковали все имущество. Однако вы живете в роскоши. Вы только что сказали мне, что тратите на наряды восемь тысяч долларов в месяц. Эти деньги надо же где-то брать.
Принцесса Чевайе пристально смотрела на Малко одновременно с гневом и недоверием. Она колебалась.
Когда Малко почувствовал, что принцесса почти успокоилась, очень мило добавил:
– Я думаю, что у такой красивой женщины нет с этим проблем.
Этого было достаточно. Принцесса вскочила с кровати, из ее уст вырвалось ругательство, ураганом пронеслась но комнате к шкафу. Малко напряг всю свою мускулатуру, готовый к тому, что принцесса наставит на него пистолет. Когда она повернулась к нему лицом, в правой руке она держала небольшую полотняную сумку. С сжатыми губами она села на кровать, подняла сумку над Малко, встряхнула. Желтая пыль покрыла живот Малко мельчайшими тяжелыми чешуйками. Чевайе бросила пустую сумку, подбоченилась и вызывающе спросила:
– Вы знаете, что это такое?
Малко собрал пальцами несколько чешуек, поднес поближе к глазам. Похоже на размельченную слюду. Намеренно безразличным тоном ответил:
– Нет.
– Разве вы не видите, что это золото?
Принцесса была явно раздражена.
– Золото?
– Да, золото. У вас на животе еще больше, чем на две тысячи долларов.
Малко кончиками пальцев собирал желтую пыль. Он едва не кричал от радости. Еще раз информация ЦРУ оказалась достоверной. Но он был еще далек от цели. Он ссыпал немного пыли в ладонь.
– Не стоит тратить такое состояние, чтобы доказать мне, что вы честная женщина. Я бы вам и так поверил.
Принцесса Чевайе беззаботно передернула плечами.
– Ерунда. У меня его столько, сколько я захочу.
– Почему вы не купите себе паспорт?
Чевайе ушла в себя.
– Я вам уже ответила на этот вопрос, – явно не желая продолжать разговор на эту тему, сказала Чевайе.
Стоя на коленях перед Малко, она рассеянно принялась рисовать кончиками ногтей арабески на его животе, осторожно разгребая блестки, стараясь не задеть сигаретный ожог.
– Хватит об этом, – резко сказала она.
Теперь она дула на блестки, и они разлетались по шелковым простыням. Казалось, к ней снова вернулось хорошее настроение. Одной рукой она забавлялась с плотью Малко, точно с любимой игрушкой.
Малко, решив, что буря миновала, отважился задать вопрос:
– Это из сокровищ негуса,Чевайе?
Реакция последовала незамедлительно. Мгновенно исчезла улыбка, глаза потемнели от гнева. Чевайе бросила:
– Prick!
Пальцы сомкнулись, острые ногти с силой вонзились в плоть. Но не от желания. Жестокий оскал исказил гармоничные черты нежного лица.
– Прекратите! – Малко сжал запястье молодой женщины.
Принцесса все глубже вонзала коготки в нежную кожу. Боль становилась нестерпимой. Малко схватил Чевайе левой рукой за горло, надавил на сонную артерию. Борьба длилась секунды, показавшиеся вечностью. Глаза у Чевайе выкатились из орбит, но она не разжимала пальцы. Малко с трудом подавил крик боли. Наконец глаза у принцессы помутнели, она разжала пальцы, отпустив Малко, и подняла правую руку к своему горлу.
Малко тотчас же прекратил сдавливать ее горло. Принцесса с трудом глотала слюну, массируя горло. Тяжело дыша, они не отводили друг от друга взгляд.
– Зачем вы это сделали? – произнес Малко.
Эфиопка презрительно смотрела на него.
– Негодяй, – повторила она. – Вы работаете на военных!
Женщина встала.
Малко не успел ответить. Ключ повернулся в замочной скважине, дверь комнаты широко распахнулась. На пороге стояла высокая девушка с ангельским личиком, с длинными, до талии, черными волосами. Тонкая, элегантная, в летнем костюме, в сапогах. Страх исказил тонкие черты ее лица, губы дрожали. Не обращая внимания на Малко, она обратилась по-амхарски к Чевайе; в голосе чувствовалась настойчивость.
Лицо молодой женщины мгновенно исказилось. Когда она повернулась к Малко, ее лицо было мертвенно-бледным.
– Вы нас предали! – бросила она с ненавистью Малко. – Они пришли за нами!
– Ложь! Кто пришел? – возмущенно спросил Малко.
– Военные. Они внизу.
Девушка прервала их и, обращаясь к принцессе, настойчиво проговорила:
– Tolo, leult!
– Идемте, я отвезу вас в посольство США, – сказал Малко.
Чевайе несколько секунд смотрела на Малко с недоверием, затем быстро натянула прямо на голое тело шелковые панталоны, замешкалась с застежкой-молнией.
– Они ждут у лифта, – объяснила девушка уже по-английски.
К счастью, кто-то уже успел вызвать лифт из «Кекоба».
Малко тоже лихорадочно одевался, сердце бешено билось. Какая-то скрытая жестокая сила стремительно превращала Аддис-Абебу в вымерший город, как только опускалась ночь. Он уже был готов в тот момент, когда принцесса натягивала сапожки. Высокая черноволосая девушка наблюдала за лестничной площадкой. Чевайе кинулась к шкафу, откуда она взяла раньше мешочек с золотом, что-то достала оттуда, сунула в свою сумочку, рванулась к двери. Прощаясь, девушки обнялись.
– Пусть господь бог вознаградит тебя, Элмаз.
Малко в нерешительности остановился. Лифт был занят.
– Лестница, – сказала Чевайе.
По фасаду здания спускалась винтовая железная лестница.
Принцесса бегом направилась к лестнице, стала спускаться, перепрыгивая через две ступеньки, перескакивая через решетчатые узорные перегородки, а под ними сверкали огни города. Малко едва поспевал за Чевайе.
Им потребовалось не более двух минут, чтобы преодолеть четырнадцать этажей. Они очутились в темной прихожей, выходившей во внутренний двор здания. В тот момент, когда они вышли из здания, перед ними возник темный силуэт солдата с винтовкой. Он что-то произнес по-амхарски. Принцесса остановилась как вкопанная. Опустила руку в сумочку. И тут раздались три оглушительных выстрела, заполнив собой все небольшое пространство дворика. Солдат отступил назад, покачнулся, упал, выронив винтовку. Все произошло за десять секунд. Чевайе уже бежала со всех ног через двор, зажав в руке свое оружие. Остановилась возле своего «фольксвагена», достала из кармана ключи и протянула Малко.
– Поехали!
Малко не спорил, открыл машину, устроился за рулем. В висках стучало. Инстинкт самосохранения приказывал ему удалиться как можно скорее от этого места. Чевайе только что убила солдата. Ни в одной стране за это не погладят но головке... Шангри-Ла был далеко. Как автомат, Малко включил двигатель, подал назад, вперед, рванул через двор, не зажигая огней, выехал из ворот на дорогу, ведущую на Судан-стрит. Проезжая, он увидел «лендровер», стоящий в темноте перед входом. Сердце забилось сильнее. Но машина не двинулась с места... К счастью, она была развернута в другом направлении.
И тут Малко взорвался:
– Черт побери! Что на вас нашло?
– А вы бы предпочли, чтобы он пристрелил нас обоих?
Чевайе была близка к истерике.
Она положила свой автоматический пистолет на колени, обхватила голову руками, плечи ее вздрагивали. Они выехали на Судан-стрит. Улица была пустынна.
– Направо, – подсказала Чевайе.
Вообще-то им следовало повернуть налево, чтобы выехать на авеню Менелика, огибающее «Старый Гебби» – огромную территорию, на которой расположен бывший императорский дворец и служебные здания, где сейчас размещались ВВАС и политическая тюрьма.
– Мы объедем Гебби, – пояснила она беззвучным голосом. – В этой стороне меньше вероятность напороться на патруль. Вы ведь сказали, что отвезете меня в американское посольство?
В ее голосе снова появился страх. «Фольксваген» то и дело спотыкался на выбоинах Судан-стрит. Обе стороны улицы освещались неоновыми вывесками кафе и домов терпимости... Когда они доехали до конца улицы, Чевайе сказала, чтобы Малко ехал по широкой, но неасфальтированной улице, к тому же плохо освещенной. Они ехали точно на север. По приезде в Аддис-Абебу Малко сразу же запомнил, где находится американское посольство. Комплекс зданий располагался в огромном парке, которым заканчивалась Асфа Уоссен-стрит, почти на северном выезде из города, на высоте 2 600 метров. Сегодня Малко никак не следовало там появляться. Согласно инструкциям, полученным из лондонской службы ЦРУ, Малко категорически запрещалось входить в какие-либо контакты со службой в Аддис-Абебе. Посольство постоянно находилось под наблюдением эфиопских головорезов. С ним должны быть связаться. Так оно и вышло.
Слева от Малко появился холм Старый Гебби. Было уже довольно темно, но Малко заметил шагавшего вдоль дворцовой стены одного из охранников. Иногда ночью часовые стреляли по проезжающим машинам просто ради забавы. Малко прибавил скорости. В тот момент, когда он пересечет ограду посольства, его миссия закончится. Но выбор у него был невелик... Он повернул еще раз налево, потом направо и поехал по широкому авеню Короля Георга, переходящему в Асфа Уоссен-стрит двумя километрами дальше. Оба пустынных шоссе освещались фонарями.
Малко включил вторую передачу и на красный свет проехал перекресток Сахле Селассие.
Чевайе сидела очень прямо, руки скрестила на коленях, но ее подбородок дрожал.
– Каким образом вашей подруге удалось вас предупредить? – прервал молчание Малко.
– Она возвращалась с работы, – шепотом начала Чевайе, – и увидела их внизу... К счастью, ей удалось войти в лифт раньше их.
– Кто она?
– Принцесса Элмаз, моя лучшая подруга. Ее отец был адафари.
Они снова замолчали. Малко развернулся на круглой площади, чтобы попасть на Асфа Уоссен-стрит. По темному тротуару куда-то спешил одинокий прохожий. Молчание действовало угнетающе. Малко положил свою руку на руку молодой женщины.
– Скажите, если это не я вас выдал, почему они пришли сегодня вечером?
– Не знаю, – принцесса недоуменно пожала плечами. – Они следят за всеми, с кем мы встречаемся. Поскольку вы иностранец, они, возможно, решили, что вы привезли мне из-за границы эфиопские деньги. В этом вопросе они беспощадны...
Об этом Малко уже прекрасно знал. В аэропорту его вещи перетрясли почти с дотошностью израильтян, перелистали постранично каждую книгу, прощупали подкладку, попытались даже оторвать подошву у ботинок! Говорят, что пассажирам, прибывающим на поезде Джибути – Аддис-Абеба, достается еще больше. Мужчин и женщин раздевали прямо на перроне...
Две недели назад ВВАС принял решение обменять все купюры с изображением негуса на новые, более революционные. Истинной причиной было, однако, помешать эмигрантам использовать свои деньги на подрыв революции. В своем безудержном рвении военные, не колеблясь, подвергали осмотру багаж дипломатов! Эти действия вызвали крайнее возмущение всех послов, но безуспешно. Временный военный комитет плевать хотел на это.
Во всяком случае, «грязные» деньги вернулись в страну на горбах верблюдов. Что же до поездов, то они останавливались до границы и сразу же после ее пересечения, чтобы контрабандисты могли сойти. В тот день, когда прилетел Малко, один несчастный попался с двумя старыми эфиопскими пятидесятидолларовыми бумажками и сразу же лишился их.
Асфа Уоссен-стрит, по которой Малко поднимался вверх, была абсолютно пустынна. Проехали еще немного, и справа показалось здание американского посольства.
– Мы почти приехали, – объявил Малко.
Он не успел закончить фразу и со всей силой нажал на тормоза. Впереди, метрах в ста, у тротуара стоял «лендровер».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26