Железная дорога шла вдоль казарм, расположенных чуть выше, перпендикулярно к дороге. Между стеной и путями проходила дорога, достаточно широкая, чтобы по ней мог проехать автомобиль. Часто солдаты Четвертой дивизии устраивали здесь на железнодорожной насыпи расстрелы для устрашения населения.
Земля здесь была покрыта местами травой, местами щебнем. В животе у Малко что-то оборвалось.
Наступила минута истины.
Солдат, не выпуская изо рта сигарету, привязал веревку сзади к «лендроверу», сел за руль. Трое-четверо других вышли из казармы и наблюдали за сценой. Их все это забавляло. Тачо хлопнул ладонью по капоту, как это делают, когда хлопают по крупу, чтобы выразить одобрение лошади, крикнул что-то водителю.
Он сел первым, нажал сцепление, надавил на газ.
* * *
Малко напряг все мускулы, стараясь не думать о жгучей боли в запястьях. Веревка имела в длину не более двух метров.
Рывок, машина двинулась, поток адреналина хлынул в его артерии. Хотя Малко и готовил себя к этому, но то, что последовало, было ужасно. Земля оказалась значительно более неровной, чем в казарме, и он споткнулся почти сразу же, сделал нечеловеческое усилие, но не мог сдержать крик, который никто не услышал.
Он ничего не видел: ни небо, ни насыпь, ни стену. Он был наедине со своей болью. «Топ-топ-топ» – ноги стучали по земле все быстрее и быстрее: шофер перешел на вторую скорость. «Лендровер» поехал быстрее. Малко кричал, не останавливаясь, машина тянула его вперед, он согнулся пополам, как древний старец. Ботинком без каблука он зацепился за камень, упал набок, чудом поднялся.
Ему казалось, что он весит тонну. Каждый шаг отдавался у него в голове. Вдруг он понял, что подсознательно желает упасть, прекратить борьбу, отдохнуть, пусть машина волочет его. Так тонет пловец, когда его покидают силы.
Он совладал с собой, победив минутную слабость за несколько метров. Вдруг его нога повисла в пустоте. Небо стало фиолетово-черным, затем совсем почернело. Он почувствовал, что надает, наткнулся слева на землю, вскочил, так как веревка тянула его, опять упал, вытянувшись во всю длину – руки растянуты над головой, – как н;> гигантской терке для сыра. Вся тяжесть тела давила на лопатки и поясницу.
Иногда от очень сильного удара к нему возвращалось сознание, и он не мог сдержать крик боли. От выхлопных газов он задыхался, камни били его. Каким-то образом его перевернуло на живот, лицом к земле. Он потерял сознание.
* * *
Шофер почувствовал по сопротивлению машины, что арестованный упал, но сержант Тачо приказал не сбрасывать скорость. Он снова нажал на газ.
Вход в казарму скрылся за поворотом. Шофер сказал себе, что надо развернуться немного дальше: круговая дорога кончалась тупиком.
В тот же момент он увидел «лендровер», поднимавшийся по железнодорожной насыпи по другую сторону дороги.
«Лендровер» переехал пути и стал спускаться по насыпи с их стороны. Шофер подумал, что это один из их «лендроверов» срезает путь, возвращаясь в казарму. Другой «лендровер» соскочил с насыпи и направился к ним. В машине сидело несколько солдат с автоматами, как обычно.
Машина поравнялась с ними. Солдаты были в очках и платках, скрывавших их лица от шофера Тачо.
Внезапно вместо того, чтобы продолжать путь, второй «лендровер» остановился как вкопанный. Шофер, который тащил Малко, не успел даже испугаться. Ствол тяжелого пулемета повернулся в его сторону, он был менее чем в метре от него. Увидел черную дыру, блестящие патроны в коробке... Мир растворился в кровавом гейзере, когда пулеметная очередь разорвала ему грудь, сердце, аорту. Он умер мгновенно, ничего не поняв.
Трое солдат уже соскочили на землю. Под очками и платком трудно было узнать Сару Массава. Ее выдавал только маленький рост. Молодая террористка подбежала к задней части машины, склонилась над неподвижным телом Малко. Ударом ножа перерезала веревки, перевернула безжизненное тело. Малко был неузнаваем: лицо – месиво из крови и грязи. Двое мятежников подхватили его, понесли в машину. Один из них обернулся, выдернул предохранитель из гранаты, бросил под ноги уже мертвого шофера, прежде чем сесть в свой «лендровер». Машина тут же стала карабкаться по насыпи, щебень летел из-под колес во все стороны. Спастись от погони можно было, только добравшись до дороги на Назрет, проехав мимо казармы.
Переехав через пути, «лендровер» спустился по насыпи с другой стороны. Очнувшись, Малко взвыл от боли. Машина что есть духу мчалась по путям. Сара Массава сняла с лица платок, проверила зарядное устройство.
* * *
Услышав выстрелы, сержант Тачо вскочил. В Аддис-Абебе стреляли часто. Кто-то мог выпустить очередь случайно. Несмотря на это, он с беспокойством стал следить за поворотом, откуда должен был появиться «лендровер».
На это у него ушло не более тридцати секунд. Интуиция взяла верх над разумом. Он бегом вернулся в казарму.
Заорал, перекрывая гомон, отдал приказы. К счастью, три машины уже готовились отъехать для патрулирования города. Подгоняемые криками сержанта, солдаты кинулись к машинам. Пулеметчики на ходу вставляли ленты в орудия. В этот момент взрыв потряс казарму.
Тачо влетел в головную машину, плечом оттолкнул пулеметчика, сел на его место. Машина двинулась вдоль железнодорожных путей. Через сто метров головная машина резко остановилась перед «лендровером», объятым пламенем и черным дымом. Стоя в машине, Тачо заметил автомашину по другую сторону дороги. Он сразу все понял, заорал:
– Догнать их!
Из-за высоты откоса стрелять по уходящему «лендроверу» было бесполезно. К тому моменту, когда три «лендровера» пересекли железнодорожное полотно, машина, которую они преследовали, уже подъехала к переезду, к дороге на Назрет.
Напрасно Тачо орал и жестикулировал.
Когда он добрался до переезда, преследуемый «лендровер» уже въезжал на следующий перекресток, напротив агентства «Эр Франс», на пересечении улиц Рас Меконнен и Рас Деста. Мало этого. Ехавшие в «лендровере» разбрасывали листовки. Террористы делали свою пропагандистскую работу... Тачо не терял надежды: террористы поднимались к центру города, где движение было гораздо интенсивнее. Там у него было больше шансов догнать их.
– Включи сирену, – прорычал он в ухо водителю, – зажги фары.
Сам он укрылся в середине автомашины и судорожно сжимал обеими руками рукоятку пулемета. Он знал, что не сможет поработать так, как хотел бы. Ему нужно было схватить беглеца живым.
* * *
Гебачев Дилла регулировал движение с полудня, он стоял на пересечении улиц Рас Меконнен и Рас Деста. Ему хотелось, чтобы его дежурство скорее закончилось. И все из-за этой Назрет-авеню. Это был самый оживленный перекресток в городе. Он сдвинул фуражку на затылок и пронзительными свистками наводил порядок на перекрестке. Как большинство полицейских, он не желал менять свою фуражку «старого режима» на пилотку, предлагаемую ВВАС.
Когда раздались выстрелы, на Рас Деста скопилась длинная вереница машин, наиболее нетерпеливые сигналили, несмотря на невозмутимость, которой славятся эфиопы.
Гебачев Дилла вздрогнул и посмотрел в сторону железнодорожного переезда, пытаясь увидеть, что там происходит. Бесполезно. Он только что перекрыл движение на улице Рас Меконнен и ее продолжении – Назрет-авеню, когда услышал мощный взрыв со стороны Четвертой дивизии. Он вздрогнул, но не очень удивился. Подобное случалось в Аддис-Абебе, и никто никогда не мог объяснить, что происходит. Но сейчас взрыв был очень близко.
Он поднес свисток к губам. Со стороны железной дороги прямо на него несся «лендровер». Сначала он решил, что это – одна из машин ВВАС, но когда она поравнялась с ним, увидел женское лицо, мужчин в гражданском и листовки.
Члены ЭПРП!
Он их видел впервые. Как снаряд, машина пересекла перекресток и понеслась по Рас Меконнен. Едва она скрылась, на переезде появились еще три «лендровера». Тотчас же на головной машине завыла сирена.
На этот раз ВВАС!
Гебачев Дилла раздумывал долю секунды. Спокойно, словно он не слышал воя сирены, повернулся на каблуках, свистнул громко и уверенно, спустив свору машин, ожидавших на перекрестке. Когда первый «лендровер» с ревущей сиреной остановился у него за спиной, поток машин все шел и шел...
Сержант Тачо спрыгнул на землю, брызгая слюной от бешенства, попытался остановить машины. Полицейский с запоздалым рвением кинулся ему на помощь. Но никто не обращал внимания на его свистки. Машины мчались и мчались по перекрестку как разъяренное стадо бизонов.
– Остановите их! – орал сержант Тачо.
Гебачев Дилла кинулся на середину перекрестка, дуя в свисток так, что легкие готовы были лопнуть. Теперь это уже не имело значения: террористы были далеко.
Глава 11
– Malko, wake up, wake up, please!
Издалека до Малко доносился доверительный голос, говорящий по-английски. Он приоткрыл глаза, но ничего не увидел. Страшно болела спина, казалось, что все мышцы разорваны. В какую-то долю секунды он подумал, не ослеп ли он, но потом до него дошло, что уже наступила ночь. Рядом с ним появилась сверкающая точка: фонарь. Он стал различать расплывчатые силуэты, деревья. Малко лежал на земле, голова покоилась на свернутой одежде.
Сара Массава с тревожным выражением на лице склонилась над ним.
– Не двигайтесь.
Он был совершенно не способен на это. Понемногу к нему возвращалась память. «Лендровер», веревка, его падение. Затем он вспомнил, что его куда-то тащили, что ему было плохо. Как будто он просыпался после наркоза. Как он очутился здесь? Когда он потерял сознание, то был в руках Тачо.
– Где мы? – спросил он. – Что случилось?
– В парке французского посольства, – ответила эритрейка. – Мы перелезли через стену. Я знаю охранников на входе. Они нас не выдадут. Никто нас не найдет на пятидесяти гектарах.
Малко вспомнил, что в начале своего пребывания в городе он был поражен размерами посольств ведущих стран. Они все находились на окраине и были окружены огромными парками. Здания были переданы посольствам в прошлом веке императором Менеликом. Тогда он не знал, что это спасет ему жизнь... У него было впечатление, что его разбил паралич, – так он страдал. Лицо ужасно жгло. Запястья были перевязаны. Наручники исчезли. Распухшая челюсть мешала ему нормально говорить.
– Дайте мне зеркало, – попросил он.
Он боялся, что был обезображен. Сара вынула из кармана куртки маленькое зеркальце и протянула ему.
Малко принялся разглядывать себя. Всюду были ссадины, множество гематом на тех местах, куда его били. Он мог с трудом открыть рот, – настолько распухла челюсть. Но он по-прежнему сохранял человеческий вид.
– Я послала в «Меркато» за мазью, чтобы смазать ваши раны, – сказала Сара. – Она поможет.
– Как вы меня нашли? – спросил Малко слабым голосом.
Его зубы стучали. Одежда превратилась в лохмотья, и он был укрыт толстым пледом из грубой шерсти, которого явно было недостаточно, чтобы согреться. Место, где он находился, походило на чащу леса. В радиусе двадцати метров стояли несколько вооруженных людей. Никаких строений не было видно. Сара закурила.
– Вас спас Дик, – сказала она. – Он мне сказал, что вы знаете, где находится золото. Иначе я никогда бы не стала рисковать жизнью моих людей. У нас был один шанс из ста выйти оттуда живыми. Прежде чем мы попали сюда, нам нужно было пересечь весь город. Мы напали на «лендровер» на берегу реки Кешене. Двое из моих людей погибли. Было трудно, потому что мы не хотели уничтожать машину...
Она покачала головой.
– А теперь нужно переждать здесь какое-то время, пока страсти улягутся. Нас защищает дипломатический иммунитет...
– Золото, – медленно произнес Малко, – я еще не знаю, где оно находится. Но думаю, что скоро мы его найдем.
Он рассказал ей про поездку в Аваза. Глаза Сары заблестели. Она сжала его руку так сильно, что он закричал.
– Мы отправимся на поиски, – сказала она. – Как только сможем.
– Где Дик?
Сара покачала головой.
– Не знаю. Он должен к нам присоединиться. Принести вам одежду. Он тоже скрывается. Сержант Тачо сделает все, чтобы разыскать вас...
За деревьями послышался шум шагов. Сара схватилась за свой «Калашников», но тут же отставила его.
– Это для вас, – сказала она. – Лекарство.
Молодой человек с бородой вышел из-за деревьев и протянул ей пакет. Она его тут же открыла. В пластмассовой коробочке лежала коричневатая паста. В ноздри Малко ударил тошнотворный острый запах. Сара, присев рядом с ним на корточки, улыбнулась ему.
– Нужно растереть этим все тело. Через два часа вам будет гораздо лучше. Эта мазь сделана из растений галла. Мы пользуемся ими для обработки ран, потому что у нас не так много медикаментов...
– Но я не могу сам растереть себя, – запротестовал Малко.
– Ничего, страшного. Позвольте мне.
Присовокупив действия к словам, Сара Массава стала снимать с Малко то, что осталось от его рубашки. Ее крохотные руки пришли в движение, и вскоре на нем ничего не осталось. Несмотря на сумерки, он мог видеть гематомы, которыми было усыпано его тело. Нагота Малко не смущала эритрейку. Он чихнул и задрожал. Холод и нервное напряжение. Сара взяла в правую руку немного пасты и положила ее на торс Малко. Он тут же взвыл, и она быстро отдернула руку.
– Вам больно?
С перехваченным от боли дыханием Малко покачал головой. Наверное, у него ободран бок. Очень осторожно Сара принялась наносить коричневатую мазь, едва касаясь его. Он сжал зубы, чтобы не закричать, настолько были болезненны прикосновения к телу. Через полчаса он с ног до головы стал коричневым. Сара помогла перевернуться ему на живот. Новая пытка. Когда она дотронулась до его спины, Малко выругался как извозчик. Ему казалось, что все его мышцы разорваны. Она нежно разговаривала с ним все то время, пока втирала мазь. Ему было стыдно за свою слабость. Ведь эритрейка тоже устала. Он отрывал время от ее сна. Вокруг них спали мятежники. Ночь была очень светлой, и он ясно различал силуэт Сары.
Она перевернула его на спину и стала втирать мазь. Мало-помалу Малко почувствовал, как расслабляются его мышцы, а боль стихает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26