как бы ни были разнообразны дома по архитектуре, материалу,
постройке, величине, все же у всякого дома есть крыша, окна, двери и т.п.;
отвлекая эти признаки, присущие всем домам, мы получаем общее представление
дома. Крайняя простота этого объяснения наводит на мысль, что в нем кроется
какой-нибудь недочет, и в самом деле этот недочет обнаружить нетрудно:
крыша, окно, дверь и т.п. как признаки, присущие всем домам, суть уже общие,
а вовсе не единичные представления, следовательно, ссылаясь на них, нам
показали только, как из сравнительно простых общих представлений можно
составить более сложное общее представление, нам показали, как из кирпичей
можно сложить стену, между тем вопрос о том, как впервые возникли общие
представления из необщих, как возникли кирпичи, остался вовсе не
разрешенным, и разрешить его этим путем нельзя: в самом деле, это объяснение
заключает в себе petitio principii, а если для устранения его мы станем
объяснять возникновение общих представлений крыши, окна и т.п. тем же
способом (ссылкою на сравнение, отвлечение, обобщение), то получится новое
petitio principii, для устранения которого придется прибегнуть к тем же
размышлениям и т.д. до бесконечности.
Элементарное изложение концептуализма слишком грубо обнаруживает
недостатки этой теории. Возможна и такая постановка вопроса, при которой они
глубоко скроются. Можно утверждать, что различные вещи (и представления)
содержат в себе элементы неразличимо-сходные (одинаковые) по содержанию, но
численно различные (в этом смысле они не тожественны, так что единого во
многом в вещах нет); отвлекая эти элементы из единичных представлений, мы
получаем представление (или понятие), служащее заместителем
(концептуалистическая теория замещения) или представителем
(концептуалистическая теория представительства) многих единичных
представлений. Эта теория опирается на понятие неразличимо сходных, т.е.
одинаковых по содержанию, но численно различных элементов. Но здесь является
вопрос, возможно ли существование одинаковости содержания без тожества
содержания в каком-либо отношении. На этот вопрос приходится ответить, что
понятие одинаковости и даже вообще понятие сходства неизбежно ведет к ссылке
на понятие тожества или, в случае нежелания прибегнуть к этому понятию,
заключает в себе бесконечно повторяющуюся проблему. Husserl в своих
"Logische Untersuchungen" говорит об этом следующее: "Везде, где есть
одинаковость, есть такие тожество в строгом и истинном смысле этого слова.
Мы не можем называть две вещи одинаковыми, не указывая той их стороны, с
которой они одинаковы. Той стороны, сказал я, и здесь-то и заключается
тожество. Всякая одинаковость имеет отношение к роду, которому подчинены
сравниваемые вещи, и этот род не есть только нечто опять-таки лишь
одинаковое с обеих сторон, так как в противном случае возникал бы
противоречивый regressus in infinitum (регресс в бесконечность). Обозначая
сравниваемую сторону, мы указываем с помощью более общего родового термина
тот круг специфических различий, в котором находится тожественная сторона
сравниваемых вещей. Если две вещи одинаковы со стороны формы, то
соответствующий род формы есть тожественный элемент в них; если они
одинаковы со стороны цвета, то в них тожествен род цвета и т.д. Правда, не
всякий род может быть обозначен точно словами, и потому нередко мы не
находим подходящего выражения для обозначения сравниваемой стороны вещей,
иногда нам трудно бывает ясно указать ее; тем не менее мы имеем ее в виду,
так что она определяет наше утверждение одинаковости вещей. Если бы
кто-либо, хотя бы только в отношении к чувственной стороне восприятий, стал
определять тожество как пограничный случай одинаковости, то это было бы
извращением истинного отношения между понятиями. Не одинаковость, а тожество
есть нечто абсолютно неопределимое. Одинаковость есть отношение предметов,
подчиненных одному и тому же роду. Если бы не могло быть речи о тожестве
рода, о той стороне, с которой существует одинаковость, то не могла бы быть
и речи об одинаковости"283.
Можно попытаться спастись от этих соображений ссылкою на то, что сходное
не имеет никакого отношения к тожеству, так как неразличимо сходное является
таковым для нас, а в действительности оно заключает в себе различия. Однако
это возражение недопустимо в имманентной теории знания, не раздваивающей
мира на представления о вещах и действительные вещи: то, что представляется
как не различающееся между собою, и на самом деле есть не различное, а
тожественное; если же дальнейшее исследование вскроет различие там, где мы
раньше видели только тожество, то от этого тожество не перестанет быть
тожеством, оно только дополнится при этом усмотренными различиями.
Пользуясь аргументациею, аналогичною той, к которой прибегнул Husserl для
опровержения юмовской теории различения признаков вещей284, можно указать
еще один недостаток, присущий всем концептуалистическим теориям и состоящий
опять-таки в том, что проблема оказывается или бесконечною, или для
окончания ее нужно прибегнуть к реализму. Сходство (при численном различии,
при отсутствии тожества) не может быть последним основанием для
возникновения общего представления уже потому, что всякая вещь сходна со
многими другими вещами в различных отношениях. Положим, вещь a сходна с
вещами b, c и d в одном отношении и с вещами k, l и m в другом отношении,
так что a, b, c и d составляют один класс и a, k, l, m другой класс; если
классы образуются на основании чувства сходства, то следовательно, относя
вещь a в одном отношении к первому классу, а в другом ко второму, я должен
различать два разные чувства сходства, два разные круга сходств, т.е. должен
уже иметь классификацию сходств; по поводу этой классификации является
вопрос, откуда она возникла, и если в ответе на это мы опять сошлемся на
чувство сходства, то проблема окажется бесконечною; если же во избежание
бесконечности мы сошлемся где-либо на тожество, то концептуалистическая
теория превратится в реалистическую.
Умеренный концептуализм и номинализм полагают, что роль общих
представлений играют единичные представления, в которых благодаря
способности отвлечения выдвинуты на первый план признаки, сходные с
признаками других вещей, входящих в класс. Поскольку эти теории прибегают к
понятию сходства, все недостатки крайнего концептуализма, перечисленные
выше, присущи им, а потому мы и не будем подвергать их специальному
рассмотрению.
В заключение напомним опять, что концептуализм и умеренный номинализм,
поскольку они считают общие представления заместителями или представителями
единичных представлений, содержат в себе допущение возможности
трансцендентного знания и, строго говоря, этого уже достаточно, чтобы
отвергнуть подобные теории.
Нам остается теперь вернуться к реалистической теории общего, чтобы
сделать из нее несколько выводов, необходимых для теории знания. Общее есть
тожественное во многом; следовательно, общее находится в связи со многими
существами, явлениями и т.п., но из этого вовсе не следует, будто оно
повторяется, существует во многих экземплярах. Общее так же единично, как и
индивидуальное. Различие состоит только в том, что общее есть
многообъемлющая индивидуальность (Gesammtindividualitat), а индивидуальное в
узком смысле этого слова есть неразложимый далее член (Gliedindividualitat)
многообъемлющей индивидуальности. Так, напр., материя есть неповторимая в
мире, существующая в единственном экземпляре, но многообъемлющая
индивидуальность, а какой-нибудь кристалл горного хрусталя есть неповторимый
индивидуальный член этой индивидуальности. В связи с этим необходимо
признать, что и общие законы трактуют вовсе не о повторяющихся бесчисленное
количество раз в одном и том же виде явлениях: событие, о котором говорит
закон, есть нечто единственное в мире, множественность заключается не в нем,
а в различных связанных с ним сопутствующих обстоятельствах, о которых мы и
говорим, что в них осуществляется один и тот же закон.
Из этого учения об отношении между общим и частным вытекают чрезвычайно
важные методологические выводы относительно содержания и объема понятий. Для
целей теории знания они будут использованы в следующей главе,
преимущественно в учении об индукции, здесь же мы только коснемся их в общих
чертах. Для номиналиста и концептуалиста общее понятие и общий закон есть
или сочетание (реестр) множества индивидуальностей, или экстракт из них.
Поэтому номиналистическая и концептуалистическая логика во всех своих
теориях и классификациях, особенно в учении о доказательствах, выдвигает на
первый план объем понятий и от знания объема, т.е. видов и особей,
подчиненных понятию или закону, восходит к общему понятию или закону. Отсюда
вследствие невозможности охватить все частные явления, связанные с общим
понятием или законом, возникают неустранимые противоречия и затруднения в
теориях этой логики. В последнее время в логике замечается наклонность
придавать большее значение содержанию понятия, чем объему, но этот процесс
находится еще лишь в зачаточном периоде развития. В полной и
последовательной форме этот переворот может быть осуществлен в логике только
на почве реалистической теории понятий. Согласно этой теории общее есть
реальная индивидуальность, представляющая собою самостоятельное целое,
Gesammtindividualitat, а виды, подчиненные общему (объем понятия), суть
части этого общего, связанные с ним и друг с другом реальною, а не только
логическою связью сопринадлежности; они находятся не под общим, а в
общем285. Эти части также суть индивидуальности, а потому сколько бы мы ни
изучали общее, мы еще не познаем их как части, и наоборот, сколько бы мы ни
изучали части как части, из них мы не познаем общего: кто хочет полного
знания, тот должен изучать и общее, и связанное с ним частное. Одинаково
заблуждаются и те, кто совершенно подчиняет общее частному, считая общее
нереальным, лишь в мышлении человека существующим продуктом абстракции, и
те, кто совершенно подчиняет частное общему, полагая, что оно есть целиком
продукт диалектического развития общего понятия, что оно есть целиком только
следствие общего. Для обозначения этих отношений мы не будем пользоваться
терминами общее и индивидуальное или, общее и единичное, так как
противоположности между общим и индивидуальным или единичным нет. Не желая,
однако, чересчур отклоняться от общепринятой терминологии, мы будем
обозначать эти отношения словами общее и частное, разумея под общим целое и
придавая этим терминам относительное, а не абсолютное значение.
Отрицая поглощение общего частным и наоборот, мы вовсе не отрицаем
глубокой и тесной связи между тем и другим. Под влиянием этой связи мы
естественно и необходимо, изучив частное, стремимся проследовать в сферу
общего и наоборот. Только этою связью объясняется то, что общее, несмотря на
свою целостную единичность, нередко представляется нам как класс вещей, т.е.
со стороны своего отношения к некоторому множеству. В таких случаях, мысля
общее, мы прослеживаем также в знании и связи его с соответствующими видами,
а может быть, даже и с особями286. Однако надо особенно подчеркнуть, что
мышление об общем вовсе не всегда есть мышление о классе: оно может также
осуществляться в форме мышления об общем как о самостоятельной единице
(specifische Einzelheit в отличие от individuelle Einzelheit, по
терминологии Husserl'я) или также в форме мышления об особи, но как о любой
особи класса и т.п.287, и эти различные формы могут быть объяснены только
реалистическою теориею, которая признает, с одной стороны, самостоятельное
содержание общего и частного, с другой стороны, реальную связь между тем и
другим.
Дальнейшею разработкою поднятых в настоящей главе проблем мы заниматься
не будем, так как вопрос о разновидностях мышления об общем относится к
феноменологии познания, а вопрос о характере реальных связей между общим и
частным и о различии между общим и частным по их значению в мировом целом
относится к онтологии.
Для теории знания важны только отрицательные результаты настоящей главы.
Они состоят в том, что для процесса мышления нет различий между общим и
частным. Общее и частное одинаково единичны и индивидуальны; общее не может
считаться чем-то логическим или рациональным по преимуществу. В связи с этим
недопустим также и дуализм между наглядным представлением и понятием: и
наглядные представления, и понятия не отображают действительности288, но
зато они содержат ее в себе; они одинаково заключают в себе бытие, и
благодаря этому именно обстоятельству, несмотря на предостережение Канта, в
процессе мышления можно выходить синтетически за пределы понятия совершенно
так же, как это Можно сделать, по мнению Канта, опираясь на созерцание
(наглядные представления).
Этими результатами мы и воспользуемся в следующей главе для учения о
методах мышления, в особенности для учения об индукции.
Глава IX. Элементарные методы знания
I. Oai?ey eiooeoeaecia (oai?ey iaiin?aanoaaiiiai oniio?aiey nayce
iniiaaiey e neaanoaey)
Суждение есть акт дифференциации объекта путем сравнения. В результате
этого акта, при успешном выполнении его, мы имеем предикат P, т.е.
дифференцированную сторону действительности, субъект, т.е. часть
действительности, ближайшим образом подвергавшуюся дифференциации и
характеризуемую признаком S, и необходимое отношение (отношение основания и
следствия) между субъектом и предикатом, так как предикат есть элемент или
сторона (aspect) субъекта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55