А может быть, она берется только за такие дела, как твое?
Мэтти вздохнула:
– Твое дело ничем не отличается от моего, Сью. Тебя избивали, так ведь? Если бы ты помогла себе хоть немножко, то уже давно была бы дома. Я не права?
Сьюзен уставилась на нее долгим взглядом.
– Все ли то, что говорится в зале суда, становится достоянием общественности?
Мэтти села на койку.
– Да нет, не обязательно. А что?
Сьюзен пожала плечами:
– Просто спросила, и все. Я имею в виду – есть ли вероятность, что все сказанное сохранится в секрете?
Мэтти посмотрела ей прямо в глаза:
– Я уже сказала, Сью, все зависит от каждого конкретного дела. Иногда, если убийство совершено с особой жестокостью, судья принимает решение не делать некоторые аспекты дела достоянием гласности. Ну, например, убийство ребенка или нечто подобное. Считается, что подробности таких дел лучше не доносить до ушей простых людей…
Сьюзен внимательно слушала ее.
– А тебе есть что скрывать? – спросила Мэтти.
Сьюзен ничего не ответила.
– Брось, Сью, ты можешь мне довериться. – Голос Мэтти звучал вкрадчиво.
– Нет. Я просто спросила, только и всего. Сокамерница встала со своего места. Было видно, что она злится.
– Если бы ты рассказала, что случилось на самом деле, я смогла бы тебе помочь. Честно, Сью, я смогла бы…
Сьюзен уже собиралась ответить, как вдруг дверь в камеру распахнулась и на пороге появилась надзирательница Блэксток.
– Что тут у вас? Собрание? Пошли, Далстон, к тебе гости.
– Кто пришел?
Надзирательница метнула на нее строгий взгляд:
– А кому ты строчила письма?
По ее голосу стало ясно, что она не намерена вдаваться в подробности, и Сьюзен молча последовала за ней. Она знала, кто пришел, и была весьма удивлена. Сьюзен сильно нервничала, но в то же время хотела увидеть своего гостя. Она очень надеялась, что поступила правильно.
Джеральдина и Розель встретились в шикарном офисе на Голборн-стрит и с самой первой минуты поняли, что поймут друг друга.
– Присаживайтесь, я приготовлю кофе. Если, конечно, вы не хотите чего-нибудь покрепче.
Розель улыбнулась:
– Большой стакан бренди будет в самый раз. Мне предстоит раскрыть перед вами большой секрет моей подруги, и для храбрости нужно выпить.
Джеральдина, заинтригованная, налила бренди в два бокала и подняла свой.
– Что ж, выпьем и приступим к делу, а то вы вдруг передумаете и сбежите.
Розель тихо рассмеялась. Джеральдина явно знала, о чем пойдет речь.
– Мне порекомендовал к вам обратиться Колин Джексон. Он в восторге от вас. Так что не разочаруйте меня. – Розель одним глотком отправила содержимое бокала в рот. – Как раз этого мне не хватало. Значит, говорим правду, только правду и ничего, кроме правды. Надеюсь, это строго конфиденциальный разговор?
Джеральдина кивнула:
– Конечно.
– Барри Далстон, хотите верьте, хотите нет, был моим любовником. И как бы странно это ни звучало, именно на этой почве мы со Сьюзен и подружились. Сьюзен призналась, что Барри изнасиловал Венди. Вот из-за чего Сьюзен убила его. Сьюзен больше никому не говорила об этом, она не хотела, чтобы на дочь показывали пальцем.
Джеральдина была удивлена:
– Я думала, в тот вечер Венди не было дома.
Розель кивнула:
– Все так и думали. Ну, что вы собираетесь предпринять?
– Налью еще бренди прежде всего.
Розель улыбнулась:
– Наливайте, а я расскажу вам все с самого начала. Тогда вы поймете всю ситуацию.
– Надеюсь, что так. Но боюсь, что это не самая главная наша проблема, – проговорила Джеральдина, еще не оправившись от удивления.
Джун сидела в комнате для посещений, всем своим видом олицетворяя безразличие. Сьюзен улыбнулась ей:
– Привет, мам. Я очень рада тебя видеть.
Женщина посмотрела на дочь и, вздохнув, закурила сигарету, чтобы хоть как-то скрыть свое замешательство.
– Я думала, что буду последним человеком, которого ты захочешь увидеть.
Сьюзен по-прежнему улыбалась, что заставляло Джун чувствовать себя слегка неловко.
– Ну, ты же моя мать.
Джун равнодушно пожала плечами:
– Думаю, нет смысла мне это напоминать.
– Тогда зачем же ты пришла?
Она снова пожала плечами:
– Честно говоря, особого желания идти сюда у меня не было. Но… как ты правильно сказала, я ведь все же твоя мать. – Сьюзен казалась ей какой-то чужой. Она стала значительно стройнее, и в ней чувствовался некий подъем духа, чего раньше и в помине не было. – Ну, судя по тебе, ты неплохо приспособилась к тюремной жизни. Я бы сказала, она даже пошла тебе на пользу, если можно так выразиться. Ты хорошо выглядишь.
Эти слова означали для Джун высшее проявление материнской любви, и Сьюзен была ей очень признательна.
– Ты тоже хорошо выглядишь. Мне нравится твой плащ. Кожаный плащ длиной почти до пят был настоящей гордостью Джун.
– Но тебе пришлось попотеть ради этого, да? Должно быть, он стоит целое состояние?
Джун бросила на дочь недовольный взгляд и прикурила новую сигарету.
– Да, целое состояние. Я купила его на деньги, которые получила за интервью, Сью. Теперь ты это знаешь.
– Я не хочу ругаться с тобой, мама. Что сделано, то сделано. Я хочу попросить тебя об одолжении.
Джун с воинственным видом выпустила изо рта дым.
– Я так и знала, что ты попросишь об услуге. Если ты хочешь, чтобы я забрала к себе всех твоих сопляков, то и думать об этом забудь. Мне они не нужны.
Сьюзен на секунду закрыла глаза, стараясь сохранять спокойствие.
– Я не прошу тебя об этом, мама. Я не хочу, чтобы мой отец даже приближался к ним, и ты знаешь почему. Разве нет? Я хочу, чтобы ты поговорила с Дэбби, уговорила ее взять детей хоть ненадолго к себе.
Джун разразилась гомерическим смехом:
– Ты что, шутишь? С этим ирландским выродком, ее мужем? Да он убежден, что ты опозорила семью, девочка. Считает тебя мразью. Бедняжке Дэбби приходится сносить его безобразные выходки, и все из-за тебя!
– Как ты любишь все преувеличивать, мама! У них нелады с самого начала совместной жизни. Он даже ребенка завел на стороне.
Джун фыркнула:
– Ты об этой шлюхе Кэрол? Судя по всему, мать с отцом не занимались воспитанием своей распрекрасной доченьки. Иначе как объяснить подобное распутство?
Сьюзен не верила собственным ушам.
– Знаешь, ты поражаешь меня, мама. У тебя у самой было больше мужиков, чем у портовой шлюхи, и теперь тебе хватает совести сидеть здесь и обливать грязью всех подряд. Твой муж домогался собственного ребенка, а тебя это ничуть не волновало. Я здесь из-за тебя и твоего драгоценного муженька. После всего, что ты сделала со мной и Дэбби, у тебя еще поворачивается язык разглагольствовать о воспитании детей…
Джун попыталась встать, но Сьюзен крепко схватила ее за запястье.
– Только двинься с места, и я оторву твою чертову голову. Ты слышишь меня, мама?
Джун медленно опустилась на стул, ей стало страшно.
– Я как вспомню, какую жизнь ты устроила нам с Дэбби, так готова разорвать тебя на куски! Барри был таким же, как мой папаша, – эгоистичным ублюдком, который думал только о собственной шкуре. Знаешь, чего стоили мне и моим детям твои бредовые россказни о моей жизни, которые ты продала газетам? Меня обвинили во всех смертных грехах. Заявили, что я была плохой матерью, хотя ты сама никогда не отважилась бы сказать такое мне в глаза, потому знаешь, что это неправда. Если бы ты любила нас так, как я люблю своих детей, у нас с Дэбби все могло бы сложиться по-другому. Я поклялась, что никогда не повторю того, что сделала ты, и я не нарушила свою клятву. У моих детей было все, что должно быть у ребенка. Они были одеты, обуты, сыты и здоровы, и в довершение всего их любили – по-настоящему любили. Я всегда буду любить их. Я думала, что мы сможем забыть старые обиды, сможем попытаться наладить наши отношения, но мне следовало предвидеть, что это окажется пустой тратой времени. Проваливай к черту. Можешь рассказать соседям, что встречалась со своей дочерью-убийцей. Получишь за это пару бокалов виски в пабе, ты, старая двуличная ведьма!
Джун побелела как мел. Она взглянула на Сьюзен и впервые за долгие годы почувствовала что-то похожее на уважение к собственной дочери.
– Н-да, интересный ты выбрала способ попросить меня об одолжении. Давай-ка лучше выпьем чаю. Я приготовлю. – Джун бросила на стол пачку сигарет. – Пока ждешь, можешь покурить.
Сьюзен наблюдала, как мать суетится возле стола: прическа волосок к волоску, вся ухоженная, хорошо одетая, но уже совсем немолодая. Она жалела, что не высказала ей гораздо раньше всего, что думала. Возможно, этим она ничего бы не добилась, но зато ей стало бы легче. Значительно легче. Вот как сейчас.
Симпсоны должны были заехать за Рози, которая гостила у брата и сестер в приюте. Мисс Бичэм приготовила бутерброды и чай. Она очень беспокоилась за Венди – девочка выглядела совсем больной.
– Давай, Венди, съешь хоть кусочек!
Та покачала головой:
– Мне не хочется, честно.
Барри взял с ее тарелки бутерброд.
– Я съем. Мне хочется, мне. Могу съесть что угодно, у меня железный желудок.
Он сказал это с такой гордостью, что все рассмеялись. Венди откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Малышка Рози спала прямо у нее на коленях, от волос девочки пахло шампунем. Маленькие пухлые пальчики Рози цепко держали ее за лямки бюстгальтера прямо через джемпер. Венди прижала малышку к себе еще крепче и поцеловала ее в макушку.
– Они не смогут забрать ее у нас насовсем, ведь правда? Мисс Бичэм пожала плечами:
– Не знаю. У твоей мамы есть право бороться за девочку, но если в ближайшее время никто из родственников не захочет взять ее к себе, то, боюсь, этого не избежать.
Венди закусила губу:
– Но это же нечестно, это просто нечестно!
Мисс Бичэм погладила ее по руке:
– Я знаю, дорогая.
В комнату вошел Колин, сам Мистер Улыбка:
– Привет всем.
Дети улыбнулись ему.
– Колин, если бы я была старше, могла бы я стать опекуном всей этой гоп-компании? – спросила Венди.
– Вполне возможно, но все зависит от обстоятельств. Тебе понадобилась бы большая помощь.
– Да она понадобилась бы любому, будь у него такой вот Барри. Я серьезно, Колин, есть ли такая возможность?
Колин пожал плечами:
– Ну, опекуном этих двоих – еще может быть, а вот Рози – совсем другое дело.
Лицо Венди помрачнело.
– Да дело-то как раз в Рози. Я знаю, Симпсоны – хорошие люди, но ведь не могут же держать маму за решеткой вечно. В один прекрасный день она вернется домой и захочет, чтобы мы были рядом с ней. Все, а это значит – и Рози тоже. Ну, может же кто-то нам помочь?
Венди посмотрела на Колина и мисс Бичэм. Они не проронили ни слова.
– Вообще-то я хотел поговорить с тобой, Венди. Когда ты будешь хорошо себя чувствовать, конечно.
– О чем?
Ее лицо стало непроницаемым.
– Мне нужно задать тебе пару вопросов, просто пару вопросов, так, кое-что прояснить для себя.
Венди опустила глаза, пытаясь скрыть свой испуг. Тяжелые мысли вновь овладели ее головкой.
Джун подошла к дому Дэбби и затушила окурок в горшке с петуниями, висевшем возле входной двери. Дверь открыла сама Дэбби, с опухшим и красным лицом. Уголки ее рта были опущены, что придавало ей обиженно-детское выражение.
– Боже, какое страшилище! Неудивительно, что твой муженек бегает от тебя как от чумы. Если бы меня ждала дома такая женушка, я бы тоже сбежала!
Дэбби расплакалась, а Джун, отстранив ее, прошла сначала в прихожую, а затем на кухню. Она поставила на плиту чайник и осмотрелась.
– У тебя стерильная чистота, Дэбби. Прямо, черт побери, выставочный образец, а не жилой дом.
Она открыла шкаф и достала оттуда две кружки.
– Правда, что эта маленькая дрянь снова ждет от Джеймси ребенка? – Она сыпанула в кружку сахару и кофе. – Если так, гони его взашей. Это такой позор для меня и твоего отца. Мало нам, что одна дочь – убийца, так еще вторая, как выясняется, безмозглая дура и тряпка! Посмотри, как ловко разрешила свою проблему Сьюзен.
Дэбби села на стул и попыталась отключиться от происходящего. Это был единственный способ вынести присутствие матери.
– Засела тут в этой чертовой дыре, где даже соседи – сплошные придурки. Ходят как буки, слова живого от них не дождешься.
– Они не разговаривают только с нами, мама. Если помнишь, ты заявила нашей соседке миссис Блэк, что переспала бы с ее мужем, представься тебе такой случай.
Джун пожала плечами:
– И переспала бы. Он мужик что надо, не то что она! Выглядит как стелька из старого ботинка. Тебе не стоило уезжать из Ист-Энда. По крайней мере, там ты могла бы держать Джеймси под присмотром. Кобель, вот кто он. – Она налила в кружки кипяток и начала яростно размешивать. – Я виделась сегодня со Сьюзен.
Джун не без удовольствия наблюдала за реакцией дочери.
– Что? – переспросила Дэбби, словно громом пораженная. Джун поставила кружи на идеально чистый кухонный стол и добавила в кофе молока.
– Ты ходила к Сьюзен? Серьезно? Как она? Не могу поверить, что она захотела видеть кого-нибудь из нас после этой шумихи в газетах.
– Сьюзен прекрасно все понимает, у нее всегда было неплохо с мозгами. Как бы там ни было, она хочет видеть тебя.
Мать закурила сигарету, и дочь автоматически встала и распахнула заднюю дверь. Джеймси терпеть не мог, когда в доме пахло табаком.
– А зачем она хочет меня видеть?
– Она хочет, чтобы малышка Рози пожила у тебя, пока Сьюзен не выйдет из тюрьмы.
– Она что, шутит, что ли?!
– Да нет, не шутит. Рози собираются отдать на удочерение каким-то Симпсонам. Сьюзен, вполне естественно, просто рвет и мечет. Поэтому она обратилась за помощью.
Дэбби слушала речь Джун, которую та произносила тоном праведницы, и удивлялась метаморфозе, происшедшей с матерью.
– Это самое меньшее, что мы можем для нее сделать, разве не так? Я в том смысле, что она сидит там, бедненькая, света белого не видит. Кстати, нужно отдать ей должное, матерью она была хорошей.
Джун заметила скептический взгляд своей дочери.
– А что? Даже в газетах, как бы я о ней ни отзывалась, я всегда подчеркивала: Сью была хорошей матерью.
Дэбби медленно поднялась со своего места. Мать наконец-то добилась своего, довела ее до кипения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59