– Да ты, кажется, упакована под завязку.
Сьюзен кивнула. Она сидела за кухонным столом. Ее лицо было по-прежнему в синяках, но, по крайней мере, она могла наконец двигаться – через пять дней после побоев. Малышка Рози неуверенными шажками обходила комнату, открывала шкафчики и играла крышками от кастрюль.
Посмотрев на нее, Джун улыбнулась:
– Она похожа на маленькую принцессу, правда? Какие глазки! Кто у нас маленькое сокровище?
Рози улыбнулась широкой беззубой улыбкой, от которой таяло сердце.
– Я, я. – Она протянула эти слова дрожащим детским голоском, похожим на журчание ручейка. Женщины дружно расхохотались.
– Ну, Сьюзен, как дела?
Джун разлила чай. Обтягивающая юбка и высокие каблуки молодили ее.
– Все в порядке, – ответила Сьюзен. – Как всегда. Его нет уже почти неделю, так что мы можем пожить немного в тишине и покое. А что?
Она достаточно хорошо знала свою мать и понимала, что ее забота вряд ли будет бескорыстной.
– Мать, если тебе нужны деньги, то у меня полный голяк. У меня нет денег даже на мороженое.
Тогда Джун повернулась к ней:
– Ну почему ты всегда такая жалкая баба? Я собиралась дать тебе немного денег. Твой отец удачно провернулся в выходные. Он выиграл на скачках в Грин-Лейнз в Илфорде. – Она засмеялась, увидев изумленное выражение лица Сьюзен. – Он неплохо заработал. Я подумала, что надо дать тебе немного, потому как вроде Рождество не за горами. – Она положила пятьдесят фунтов на кухонный стол. – Ты сможешь отдать их мне на Новый год. Они к тому времени мне понадобятся.
Джун снова засмеялась, и Сьюзен устало улыбнулась.
– Прежде чем их тратить, я посмотрю, что скажет Барри. Если честно, он опять без работы. Но я надеюсь, что вскоре что-нибудь найдет. Я подала на пособие. Мне пришлось, мам, ведь Барри есть Барри. С ним никогда не знаешь, что ждет тебя завтра.
Джун понимающе кивнула:
– Как с моим стариком. Я знаю, о чем ты говоришь, Сью. Но по крайней мере, он вернулся к тебе. Это должно быть приятно.
Сьюзен с готовностью подхватила:
– О, это не просто приятно, это восхитительно. Я так скучала по кулакам и тумакам. Дети были как ненормальные, когда он ушел, они не могли привыкнуть к тишине. Я уж собралась было отправить их на Фолкленды, чтобы они по-прежнему могли воевать и драться.
Джун усмехнулась:
– А ты язва, Сьюзен.
– Если честно, мам, я хотела бы их обоих видеть в гробу. Джун отхлебнула чай и затянулась сигаретой «Ротманс».
– Давай рассказывай. Я сама сплю и вижу, чтобы твой отец сдох. Старый сутенер! – Она снова засмеялась. – Я помню, как однажды, когда ты была еще совсем маленькой, мы с ним были на рынке в Ромфорде. Он ударил меня так, что в глазах потемнело, из-за того, что я смотрела на парня, на которого я конечно же смотрела. Я есть я.
Прежде чем продолжить, Джун глубоко затянулась.
– Он был, однако, хорошеньким. Просто красавчиком, черт подери.
Сьюзен спросила с недоверием:
– Кто, мой отец?
Джун громко рассмеялась:
– Нет, другой чудило. Он был турком или кем-то вроде, темнокожий, красивый самец с большими глазами. – Она перенеслась мысленно в другое место и время. – И главное – я его любила. Твой отец ничего не знал, но я с ним спала. Он был просто супер, черт подери. Сплошные мускулы и кожа шоколадного цвета. Мне всегда нравились темнокожие. За-бав-но, да?
Джун была серьезна, и Сьюзен почувствовала странную жалость, которую всегда испытывала к своей матери из-за ее ненасытной потребности в мужчинах.
– Они обращаются с женщиной как с женщиной и даже благодарны, когда им отдаешься, – пояснила Джун.
– Может, мам, так было раньше, когда все здесь для них было внове. А сейчас, думаю, привыкли и обращаются с женщинами, как все остальные мужчины.
Джун кивнула:
– Наверное, это так. Но тогда мне нравились их ухаживания, нравилось чувствовать себя кем-то, куда-то ходить, вести интересную жизнь, быть кому-то нужной.
– Ты была нужна мне и Дэбби, мам.
Джун покачала головой и в знак несогласия помахала сигаретой.
– Не-а. Ты не чувствуешь себя нужной до тех пор, пока тебя не захочет мужчина, запомни это. С возрастом с этим сложнее, сама понимаешь. Мужчины перестают обращать на тебя внимание, просто игнорируют тебя. Воспринимают как предмет. Тяжело, – особенно если ты когда-то была привлекательной женщиной, красоткой, вслед которой оборачивались все мужики.
Сьюзен мягко улыбнулась:
– Ну, мам, ты до сих пор выглядишь лучше меня, хотя я и молодая. Но я никогда не была той, кому смотрели вслед, никогда.
Джун передернула плечами:
– Ты всегда была некрасивым ребенком, милая. Такой тебе выпал жребий. Если бы у Дэбби был твой ум, она бы далеко пошла. У нее есть внешние данные – не так чтобы очень, но достаточные для продвижения по жизни. А ты посмотри на нее – застряла где-то в Эссексе, ни детей, ничего. Превратилась в несчастную кобылу, вот и все.
Сьюзен покачала головой:
– По слухам, Джеймси натворил дел. У его девицы на стороне ребенок. Дэбби, наверное, переживает. Если честно, мам, это кошмар – быть бесплодной.
– Особенно когда живешь с таким придурком, как он! Мне никогда не нравились ирландцы. Посмотри, что они натворили, эти проклятые католики, там, у себя. Бомбы и все такое… Не знаю, куда катится мир.
Мать была совершенно невежественна в делах политики, и Сьюзен едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.
– Пойдешь сегодня вечером в кабак?
Сьюзен покачала головой:
– Сомневаюсь. Я не могу себе этого позволить, да и детям я нужна здесь.
– Оставь с ними Дорин, или пусть эта чертовка Венди за ними присмотрит. Ей не повредит, если она время от времени будет тебе помогать.
Джун имела зуб на Венди, и это злило Сьюзен.
– Она превращается в красавицу, мам. Ты бы видела, какое у нее тело!
Джун пожала плечами:
– В этом нет ничего хорошего, если она не сумеет им правильно воспользоваться.
Сьюзен посмотрела прямо в глаза матери:
– Что ты имеешь в виду, мам? Может, позволить другим пользоваться ее телом?
Джун снова пожала плечами:
– Думай как хочешь, но запомни мое слово: кончится тем, что она будет смотреть на всех сверху вниз.
Сьюзен засмеялась:
– Черт побери, я очень надеюсь на то, что так и будет. Я желаю для нее и для всех остальных детей лучшей жизни, чем наша.
Джун неожиданно сникла:
– Я делала все, что могла, для тебя и для Дэб.
Сьюзен снова засмеялась:
– Именно это я и имела в виду, Мам, именно это.
Все-таки Дорин уговорила Сьюзен пойти вечером в заведение. Там должна была состояться грандиозная вечеринка с живой музыкой. Сьюзен зашпаклевала свои синяки косметикой, оделась в праздничный наряд, состоявший из платья и пиджака от «Маркс и Спенсер». Они с Дорин оставили Венди присмотреть за детьми.
Ребра Сьюзен все еще давали о себе знать, но ей хотелось выйти куда-нибудь в люди и приятно провести время. И Дорин убедила ее, что лучший способ для этого – пойти в кабак со своими лучшими друзьями.
Сьюзен была рада, что пошла. Даже Дэбби появилась. Располневшая, грустная, она пришла не одна. На буксире она привела жалко выглядевшего Джеймси – под глазом у него красовался фингал. Две сестры сели вместе, и Сьюзен слушала, как Дэбби разбирает всех присутствующих по косточкам. Особенно досталось тем, кто был связан с Джеймсом в последние годы.
Клуб заполнили люди всех возрастов. Музыка была, по местным меркам, хорошей – громкой и танцевальной. Вино текло рекой. В общем, типичный вечер выходного дня в Ист-Сайде. Женщины сидели вместе, мужчины стояли у бара. Дети торчали снаружи, пили кока-колу, ели чипсы, играли в поцелуйчики и дрались.
Здесь мало что изменилось с тех пор, как Сьюзен была маленькой девочкой. В этом месте она чувствовала себя в безопасности. После нескольких стаканов бакарди и кока-колы Сьюзен расслабилась. Она почувствовала, как напряжение медленно спадает и заботы уходят. Дорин, как всегда, смешила народ. Даже Дэб расслабилась и начала получать удовольствие. Когда оркестр заиграл одну из старых композиций «Битлз», Сьюзен пожалела о том, что не может присоединиться к танцующим. Но она хлопала в ладоши, пела вместе со всеми, и ей этого хватало. Затем Джун и Джоуи начали танцевать твист, и со всех сторон послышались крики одобрения и подбадривания.
Хохоча, словно беззаботная девчонка, Сьюзен присоединилась к общим крикам и аплодисментам. Она навсегда запомнит эту ночь. На то у нее будет множество причин. Впервые со времени возвращения Барри домой на сердце у нее было легко и хорошо. Она заметила у стойки бара Питера Уайта и помахала ему рукой. Он помахал ей в ответ, и она наблюдала, как он пробирается через толпу, чтобы поговорить.
– Он на тебя запал, Сью.
Она отмахнулась от сестры:
– Не глупи. Мы друг друга знаем с детства. Это просто визит вежливости.
Дэб засмеялась низким противным смехом:
– Он хочет быть вежливым, девочка, я тебе точно говорю. Он всегда о тебе спрашивает.
Сью посмотрела на нее с осуждением:
– Он просто относится ко мне как к другу, вот и все, Дэб. А теперь оставь эту тему.
Питер улыбнулся сестрам и кивнул остальным женщинам за столом. Сьюзен нравилось его внимание. Все смотрели, как она разговаривает с очень интересным моряком. Казалось, кроме нее он никого не видел.
– Давненько не встречались, Сью, как жизнь? – Изумрудные глаза Питера светились, и она по-девчоночьи рассмеялась.
– Как всегда, дружок, а у тебя? Не нашел себе еще хорошую девочку?
– Всех хороших уже разобрали, включая тебя, девочка, – неожиданно ответил Питер.
Она вспыхнула. Ее лицо стало пунцовым, а мать закричала через стол:
– Ой, гляньте-ка, моя Сьюзен красная как мак! Он тебя что, спросил про размер бюстгальтера?
Все, включая Питера, засмеялись. Сьюзен покачала головой и громко крикнула:
– Не обращай внимания, Питер! Она просто животное!
Но шум усилился, и они перестали слышать друг друга. Показав жестами, что пошел к бару за выпивкой, Питер покинул их общество. Покрасневшая и смущенная, она повернулась к сестре:
– Господи, мне кажется, ты права. Он правда запал на меня!
Дэбби хлебнула коктейля и язвительно заметила:
– Ему, должно быть, ты нравишься как человек.
Сьюзен почувствовала, как эйфория растаяла, и ответила сестре в той же манере:
– Зато никаких опасений, что ты кому-нибудь можешь понравиться по этой причине, гадкая маленькая сучка.
Дэбби поднялась с места.
– Ты права, Сьюзен, но я бы и не хотела, чтобы меня любили за это. Это значит, что ты слишком уродлива, чтобы привлечь мужика другим способом, не так ли?
Она, покачиваясь, побрела к бару, подошла к Питеру, обняла его рукой за шею, поцеловала и погладила, сначала убедившись в том, что Сьюзен смотрит на нее.
Дорин села на освободившееся место и сказала на ухо Сьюзен:
– Посмотри на эту жирную тварь. Как будто кто-то может обратить на нее внимание без хорошей дозы наркотиков!
Женщины громко захохотали, привлекая внимание окружающих. Дэбби посмотрела в их сторону. Она догадалась, что смеялись над ней, придвинулась еще ближе к Питеру и показала сестре язык.
Сьюзен показала ей средний палец, и они с Дорин снова залились смехом.
– Я думаю, он там, на своем корабле, часто этим занимается, я имею в виду – сам с собой…
– Перестань, Дор, он хороший человек.
Дорин кивнула:
– Я знаю, дружок, а почему он не твой в таком случае, а? Представь, какая у тебя с ним была бы жизнь. Все время в море, дома от случая к случаю. Регулярные денежки, личная жизнь, пока его нет. Твою мать, я бы сама за ним не прочь приударить.
Сьюзен усмехнулась:
– Я не нравлюсь ему. Он видит во мне своего друга. Вот и все.
В голосе ее послышалась грусть, и каждая погрузилась в свои мысли. Они пытались представить, что это такое – быть любимой. У бара Питер оттолкнул Дэбби, и она, хохоча, едва не упала. Ее маленькие толстые ножки на безумно высоких каблуках походили на бутылки.
– Знаешь что? Она выглядит так же, как моя мать, тебе не кажется, Дорин?
Дорин глубокомысленно кивнула:
– Она и есть твоя мать, дружок. Только более молодая и более мстительная. Ни за что на свете я не хотела бы быть такой. Они не женщины, они пародия.
Сьюзен кивнула, но все равно настроение испортилось.
– Я хочу пойти домой, она на самом деле плюнула мне в душу.
Дорин подняла пустой бокал и упрекнула Сьюзен:
– А ты не показывай, что она задела тебя. Она просто ревнует. Ты очень хороший человек, Сьюзен, и они никогда не смогут отнять у тебя это. Не забывай об этом. А теперь закрой рот и сиди здесь, пока я пойду и принесу два двойных.
Сьюзен, как всегда, послушалась.
Барри был зол и под кайфом. Он только что вернулся от крошки из Майнор-парка. Кристина Карвел была тридцатилетней матерью пятерых детей. Ее пышное тело еще сохраняло остатки былой красоты, кроме того, у нее был веселый, жизнерадостный характер. Крисси видела весь мир в сверкающих красках радости.
Целых шесть дней Барри пользовался гостеприимством и телом хозяйки; с ним обращались как с особой королевского звания, кормили и поили до тех пор, пока он не вернулся к своему прежнему «я». Тогда Крисси дала ему с собой дозу кокаина и амфетамина и скрутила для него несколько сигарет на дорожку. Придя в чувство, он ушел с обещаниями вернуться и отплатить добром за добро.
Крисси привыкла, что мужчины типа Барри ею пользуются. Она знала, что иногда может получить взамен немного денег и наркотиков. Мужчины приходили к ней, когда им требовалось отсидеться, спасаясь от полицейских, жен или любовниц. Ей нравилось проводить время в компании, и она принимала все, что ей предлагала жизнь. Она никогда ни на кого не обижалась и не обижала других.
Ее дети были всех цветов радуги, и она обожала их. Тем не менее она не могла устоять против смазливой мордашки, особенно как у красавчика Барри Далстона. Крисси провела с ним несколько замечательных дней. Теперь он уходил, и она провожала его с улыбкой и пятью фунтами в придачу. Таким уж она была человеком.
Барри же оставлял ее с герпесом. Хотя пройдет какое-то время, прежде чем она узнает об этом. Входя в свой дом, он кипел от злости. Наркотики вызывали у него паранойю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59