Никаких разговоров, за исключением нескольких крепких выражений, секс, который длится сколько угодно, и никаких слез, когда он уходит.
Припарковав «астон мартин», принадлежащий Розель, у дома Мэгги, Барри почувствовал себя счастливым человеком. Когда он вошел в квартиру, Мэгги спала на диване. Волосы убраны в хвост, лицо без макияжа в красных пятнах. Нос покраснел и опух, губки, как всегда, сложены бантиком. Она недавно плакала.
В квартире пахло помоями, видимо, мусорное ведро не выносили уже несколько дней. От самой Мэгги шел едва уловимый запах прокисшего молока, и он улыбнулся, посмотрев на нее сверху вниз. Мэгги открыла глаза и шмыгнула.
– О, это ты, Барри.
Сев на диване, она сделала попытку привести себя в порядок. Он похотливо смотрел на нее.
– У меня всего лишь час.
Она усмехнулась.
– Для твоего дельца времени более чем достаточно.
Он расстегнул брюки. Убедившись, что она ответственно принялась за дело, он усмехнулся. Красотой ее, конечно, бог обидел, но это не мешало ей быть классной проституткой. Потом она расскажет подружкам, что Барри Далстон. сумасшедший Барри, местный авторитет, имел с ней связь. Он имел ее – и это было круто!
А пока она работала, делая то, что от нее требовалось. Вскоре, удовлетворенный, он застегнул молнию на брюках, и она приготовила ему кофе.
– У тебя здесь такой бардак.
Мэгги засмеялась, не услышав в его голосе презрения.
– Мне нужно с тобой поговорить, Барри. У меня сегодня ужасный день. Ты же знаешь, что я встречалась с этим Питером Гроувсом?
Он кивнул. Питер тот еще чудак. Очень похож на Барри, хотя и не в его команде.
– И что? Он причинил тебе горе?
Она кивнула:
– Да, именно горе. Он думает, что я заразила его каким-то герпесом.
Барри почувствовал себя так, словно ледяная рука взяла его за яички и начала медленно их сжимать.
– Что ты сказала?
Он, должно быть, ослышался. Мэгги посмотрела на него и вздохнула, раздосадованная тем, что он не слушал.
– Он думает, что это я заразила его болезнью, которая называется герпес. Говорит, что болезнь пришла из Америки, так какого же хрена он валит на меня? Придурок, где я могла найти янки?
Она возмущенно вскинула руки. Голова Барри словно наполнилась горячим туманом. Он осмотрел грязную комнату и почувствовал слабость в животе.
– Ну что? Ты так ничего и не скажешь?
Герпес, новое бедствие, о котором только и говорили проститутки у них в клубе. Господи! Даже старички и те пользовались сейчас презервативами. Проститутки всегда были первыми, через кого распространялись болезни. Они говорили об этом и старались предохраняться. Однако не все. Он чувствовал, что на лбу выступил пот. Розель кастрирует его в ту же секунду, когда узнает. Даже если просто заподозрит.
– А почему он думает, что подцепил это от тебя? Мэгги рассмеялась. Он вдруг заметил, что у нее желтые зубы, и вообще увидел ее такой, какой она была в действительности. Грязной шлюхой. Почему он не видел этого раньше? Ему хотелось завыть.
– Его жена заразилась этим от него, он сдал анализы, и врачи его сильно огорчили. Откуда он знает, что от меня? Говорит, что спал только со мной. Да, как бы не так. Он готов трахнуть свою сестру, дай ему такую возможность!
Она грызла ногти. Лицо ее выражало сплошное несчастье, когда она дошла до кульминации своей истории.
– Он меня ударил, Барри. Я ему сказала, что ты бы так не сделал, но он ответил: «А ты сначала скажи ему, а потом пусть он придет ко мне, и мы поговорим».
Она ожидала, что Барри сейчас скажет свое веское слово, пообещает ей «разобраться с этим подонком», и тогда она сможет похвастаться всем знакомым этой историей. Вместо этого он уставился на нее, и под его пристальным взглядом она почувствовала страх.
– Ты собираешься отвечать мне? – упавшим голосом спросила она.
Он кивнул, не сводя с нее холодных глаз.
– Если я выясню, что у тебя герпес, Мэгги, я тебя прикончу. Ты понимаешь меня?
Она почесалась. Он посмотрел на ее татуировку, на ее грязную кожу, и его едва не стошнило. Что было у него с головой, когда он решил поиметь это сокровище, он не мог объяснить. Он вспомнил начало своего брака и чем наградил жену, которой до родов оставалось всего ничего. К его горлу снова подкатила тошнота.
Он вспомнил о проститутке, которую тогда забил до смерти, и подумал, что такое ему с рук не сойдет во второй раз. Все знали, что он здесь. Его выдавал «астон мартин», который он легкомысленно припарковал неподалеку. Раньше ему льстили разговоры, что он отметелил шлюху. Это было частью имиджа крутого парня. Но не сейчас.
Первый удар заставил Мэгги пролететь через всю комнату. Потом последовал второй. Барри избил ее основательно, отомстив за то, что она сделала. Когда он закончил, стены были забрызганы кровью. Но он чувствовал некоторое удовлетворение. Лицо Мэгги заплыло так, что ее невозможно было узнать. Кроме того, он сломал ей руку. Но не это его волновало.
Сделав свое дело, он вышел из квартиры. Жители соседних квартир высыпали на балконы и прислушивались к тому, что происходило у Мэгги. Старушки глубокомысленно кивали головой, но в полицию никто не позвонил. За Барри наблюдали, как он спустился по лестнице и сел в свою шикарную машину. Когда опасность миновала, соседки пошли к Мэгги, чтобы помочь бившейся в истерике девушке.
Барри поехал прямиком к Сьюзен и выложил ей все как на духу.
– А что такое герпес? – в замешательстве спросила Сьюзен. Она не знала, как обсуждать подобные вещи с Барри.
– Это венерическая болезнь. Но, в отличие от гонореи, она никогда не проходит. Ты всю жизнь будешь носить ее в себе, как родимое пятно. Вокруг причинного места все болит, покрывается язвами, ноет, и ты чувствуешь себя больным.
– А это не смертельно, Барри?
– Может, и смертельно – откуда я знаю?! – заорал Барри. В голосе его было отчаяние.
– А от кого ты это подцепил? Определенно не от Розель. В это я никогда не поверю.
– Естественно, не от нее, дура. От одной старой шлюхи, чтоб ее.
– А ты уверен, что у тебя это есть? Я имею в виду, ты проверялся? Извини, я понимаю, что разговор не ко времени, но я хочу купить новую мягкую мебель, наша уже свое отслужила.
Барри кивнул, мысли его были далеко:
– Уже? Хорошо, как скажешь. Я заплачу. Обставь квартиру, если хочешь. Но, Сью, обещай, что ты поможешь мне выкрутиться. Пойдем со мной в клинику, ладно?
Сьюзен печально кивнула. Она не могла противостоять его притяжению, когда он был таким, как сейчас. Настоящим Барри, как ей казалось.
– Не волнуйся, Барри, как-нибудь все уладим. А теперь тебе пора бежать на работу, а то Розель будет тебя искать.
Розель ничего не понимала. Барри вел себя странно. Говорил, что у него нарыв и он не может заниматься сексом. Когда же она захотела приласкать его, он почти грубо оттолкнул ее.
– Что-то происходит, Барри, о чем мне не следует знать? Он не мог смотреть ей в глаза. Словно удивляясь подобному вопросу, он громко заговорил:
– Ну что ты делаешь из мухи слона, Розель, просто я чувствую себя неважно. Такое случается. Через день-два все будет в порядке. Не доставай меня, пожалуйста. Дай мне прийти в норму.
Она уставилась на него.
– Что происходит, Барри? – Ее голос звучал жестко, и он наконец осмелился взглянуть ей в лицо.
– Что ты имеешь в виду? – Он все еще пытался отвертеться.
– Только одно: я должна знать, в чем дело. Если ты мне расскажешь, то я смогу понять. Если нет и будешь продолжать делать вид, что все классно, то боюсь, я очень сильно тебя огорчу, когда сама докопаюсь до причины. Поэтому давай лучше поговорим.
Барри посмотрел на нее. Он любил Розель. Но ей никогда не понять его охоты до других женщин. Вот Сьюзен понимала его. За то, что он был с ней, она могла простить ему что угодно. Но с Розель дело обстояло по-другому. Она будет доставать его до тех пор, пока не узнает, в чем дело. Не стоило недооценивать ее.
Он решил сменить тактику:
– Я должен пойти сейчас к детям, к маленькой Рози, поскольку обещал Сьюзен подбросить их до клиники. А когда вернусь, мы все обсудим, ладно?
Она молчала целых двадцать секунд, прежде чем ответить.
– Я хочу, чтобы ты явился сюда к двенадцати и к этому времени приготовил ответы на мои вопросы. Иначе, Барри, вон отсюда. С работы и из моей жизни. Понятно?
В ее глазах читалась решимость, и он почувствовал себя в ловушке. Сегодня он получит результаты анализов, и тогда придется принимать решение. Он широко улыбнулся, сам удивляясь, как ему это удается:
– Сейчас я поеду к ребенку, а потом поговорим, хорошо? Розель едва заметно кивнула, и Барри почувствовал, как спало напряжение. У него в запасе несколько часов. Если он не инфицирован, то проблем не будет. А если наоборот… Он приходил в ужас от одной мысли, что мог заразить ее! Когда он об этом думал, его прошибал холодный пот. То, что болезнь уже течет по ее венам, пробирается в каждую клеточку ее тела, готовясь нанести первый удар, пугало его так, как ничто и никогда на свете.
В венерологическом диспансере знали о герпесе столько же, сколько и он сам. Но Барри поговорил со стариной Чоппером, который сказал, что точно подцепил это от Мэгги. Так же как и Барри, Чоппер пользовался женщинами, когда ему этого хотелось. Сейчас, так же как и Барри, Чоппер чувствовал себя как уж на сковородке, и ему еще предстояло объяснить своей жене все возможные последствия болезни.
Поцеловав Розель, Барри вышел из комнаты. В голове у него пронеслась мысль, что он уходит отсюда навсегда. Вполне возможно, уже сегодня вечером этот дом перестанет быть его домом. Он взял машину Розель на тот случай, если больше не представится такой возможности. Ведь если у него действительно «большой Г», как называл свою хворобу Чоппер, то его безжалостно будут иметь во все места.
Сьюзен налила чай и поставила чашку перед Барри. Сегодня она отправила детей к Дорин, чтобы спокойно сходить в клинику. После возвращения Сьюзен не стала их забирать, потому что Барри был в шоке и полон отвращения к самому себе. Результаты анализа оказались положительными.
В душе Сьюзен по-прежнему жалела его, потому что знала Барри слишком хорошо, знала, что он никогда ни о чем не задумывался, пока не становилось слишком поздно. Теперь было слишком поздно.
Розель будет обходить его за семь верст, да и можно ли упрекнуть ее в этом?
– Я убью Мэгги Британ. Клянусь богом, я прикончу эту шлюху.
Он был зол, но Сьюзен чувствовала, что в его голосе не хватало уверенности. Он знал, что болезнь не пройдет и от убийства Мэгги ничего не изменится. Да, Мэгги заразила его, но он сам был виноват. Он не хотел признаться себе в этом.
– Ты должен сказать ей об этом, Барри. Она имеет право знать.
Резким движением руки он оттолкнул чашку так, что она перелетела через стол и упала на пол.
– Ну как я скажу ей, Сьюзен? Ты же знаешь, какая она. Она не проглотит это. Она распсихуется.
Сьюзен подняла чашку с пола и начала автоматически вытирать ее полотенцем.
– Распсихуется? Да у нее крыша съедет. Тем не менее она имеет право знать, Барри. Это слишком серьезно, чтобы скрывать. И слишком серьезно, чтобы думать, что все рассосется. Помнишь, что сказал тот врач в клинике? Первый приступ может быть и средним, и очень сильным. Сильный приступ может убить ее. Ты должен сказать.
Она полоскала полотенце под краном, когда Барри ударил ее кулаком в голову.
– Не указывай мне, черт возьми, Сьюзен, что делать, а чего не делать. Я сам разберусь.
Она схватилась за раковину, чтобы не упасть.
– А меня ты за что ударил, Барри? Что я тебе сделала? – В ее голосе слышались рыдания. – Я твоя жена. Я прошла с тобой через все это дерьмо, а ты теперь решил отплатить мне за преданность? В отличие от того, что случалось с тобой раньше, теперь не получится обойтись несколькими уколами.
Розель самой придется сходить в больницу и сдать анализы. И чем скорее, тем лучше.
Он кивнул головой и вдруг произнес:
– Я могу сказать, что это ты меня заразила, Сью.
Глаза ее округлились, рот открылся, но она не могла произнести ни звука. Барри схватил ее за руки и закричал:
– Это единственное, что я могу сказать, ты, глупая сука! Потому что ты – моя чертова жена!
Сьюзен в отчаянии вскочила со стула.
– Какая же ты скотина! Ты хочешь заставить ее думать, будто заразился от меня, чтобы она легче проглотила горькую пилюлю? И от кого же, интересно, я могла подцепить заразу, Барри? От зараженного герпесом привидения? Кого ты собираешься обвинить?
Он кусал нижнюю губу. Так же делала Венди, когда волновалась.
– Извини, Барри, но Розель никогда не поверит в это. Она знает меня лучше, чем ты, знает, что со мной такого просто не могло случиться. Хотелось бы мне, чтобы она могла и о тебе так думать, дружок.
Он смотрел на Сьюзен, не отрывая глаз.
– Единственное, что я могу сказать тебе, Сью, – я не вернусь домой. Я не могу, – заскулил он. – За это время я привык к лучшему. Я не смогу жить здесь снова. Если потеряю работу, где вы все будете? Никаких денег на мягкую мебель и на детей.
Он пытался уговорить ее взять вину на себя, чтобы оправдаться перед Розель. Пытался превратить ее в грязную шлюху, которая разнесла болезнь по всему городу.
Сьюзен с грустью покачала головой:
– Извини, Барри, но я никогда не повешу на себя такую дрянь. Ни за что.
Она увидела, как сжались его кулаки, и невольно отпрянула назад, но он не ударил ее. Вместо этого, громко хлопнув дверью, он вылетел из дома.
Лицо Розель было таким бледным, что она казалась совершенно больной.
– Сьюзен заразила тебя, Барри?
Он опустил глаза и мягко ответил ей:
– Чертов герпес, мать его. Наверное, подцепила от того ухаря в кабаке.
Он развел руки в красноречивом жесте, как бы говоря, что сам оказался заложником ситуации и ему нечего добавить. Последнее было правдой. Барри разыгрывал трагедию, надеясь на невозможное, на то, что Розель поверит ему и простит. В конце концов, Сьюзен была ее подругой.
В это время Розель пыталась до конца осознать смысл сказанного. Герпес? Он подхватил герпес? От Сьюзен? От своей жены? Целых пять минут она переваривала информацию. Самые длинные пять минут в жизни Барри Далстона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59