Генерал помнил, как год назад его однокашник генерал Кукин, блистательный стратег, чуть было не утонул в бассейне из-за сердечного приступа, вследствие чего личным указом Главнокомандующего был отправлен в отставку. По этому поводу у генерал-полковника возникало раздражение на Верховное командование. Он считал, что высшие офицерские чины не должны подвергаться спортивной аттестации, что их предназначение состоит не в физической силе, а именно в мозговом потенциале и что увольнять на пенсию военачальников за некое возрастное ожирение по меньшей мере неразумно.
Генерал-полковник недовольно поморщился и повторил:
– Надо действовать решительно, иначе мы рискуем вместо патриотически настроенных сограждан получить лояльно настроенных к врагу соотечественников! А это, как вы понимаете, абсурд и будет означать наше поражение в Метрической войне!
Генерал-полковник вновь уселся в кресло и достаточно легко положил ногу на ногу, отчего его настроение слегка улучшилось.
Пройду аттестацию, – решил он. – Несомненно, пройду.
– Какие есть предложения, как изменить ситуацию?
Генерал-лейтенант и генерал-майор слаженно задумались. Им действительно хотелось найти решение этого сложного вопроса, а потому они думали по-настоящему, а не делали вид. Вследствие этого по прошествии пяти минут генерал-лейтенант внес дельное предложение:
– Надо выкрасть Поддонного!
– Продолжайте! – поощрил генерал-полковник.
– Мы выкрадем предателя, привезем его в Москву и устроим над иудой показательный процесс. Тем самым ободрим народ – и на самого крупного предателя найдется свой маленький палач!
– Мысль хорошая, – согласился генерал-майор. – Только как ее осуществить?.. Поддонного всюду сопровождают десять самураев, которых обучали охранному делу с детства. Это десять супербойцов, способных сражаться с сотней вооруженных солдат!
– Наши мальчики тоже кое-чего стоят, – скромно заметил генерал-лейтенант, в подчинении которого находились части специального назначения. – Я не считаю самураев непреодолимым препятствием.
– Но к тому же Поддонный находится на чужой территории в окружении регулярной армии, что делает его похищение невозможным!
Генерал-лейтенант улыбнулся и развел руками.
– Дорогой коллега, – со сладостью в голосе сказал он. – Мои люди – не ваши солдатики, наученные только разгонять демонстрантов, стреляя в толпу слезоточивым газом и раскалывая дубинками головы! Мои люди – высочайшего класса профессионалы, которым удавалось выворовывать людей из Белого дома, из-под носа самого господина Горецки так незаметно, что тот до сих пор уверен, будто произошли какие-то мистические обстоятельства, при которых пропали главный шифровальщик Центрального разведывательного управления и его помощник! А вы говорите – десять самураев! Да один мой паренек с полным боекомплектом способен противостоять батальону!
– Эка, хватили! – воскликнул генерал-майор.
– Ничего не хватил! Как говорю, так и есть! – напирал отец всех спецназовцев.
– Не будем ссориться! – остановил генералов генерал-полковник. – Я согласен с предложением генерал-лейтенанта, а потому приказываю в течение недели разработать план проведения операции по захвату Прохора Поддонного и вывоза его с оккупированной территории! – Он снял с колена ногу и пошевелил ею, затекшей. – Надеюсь, вам понятно, насколько это ответственное мероприятие и как отнесется Президент к его провалу.
– Операция будет успешной! – заверил генерал-лейтенант.
– Карающая десница! – с выражением произнес генерал-майор.
– Что – десница? – не понял генерал-полковник.
– Так мы назовем нашу операцию. «Карающая десница»!
– Так мы не будем ее называть! – отверг генерал-полковник.
– Почему? – удивился автор. – Название определяет сущность!
– Слишком высокопарно. Назовем операцию просто: «Кража».
– Замечательно! – порадовался генерал-лейтенант. – Просто и лаконично!
Автор предыдущего названия представил, как он собственноручно расстреливает командира разведывательного министерства, и с помощью этой фантазии ему удалось понизить свое давление почти до нормального.
Сучий потрох! – сказал он про себя в довершение. – Гнусное лизало!
– На том и порешили, – закончил совещание генерал-полковник. – Через неделю у меня!..
Через семь дней состоялось повторное совещание, на котором обсуждались детали предстоящей акции…
Как вы, наверное, уже понимаете, милая Анна, я и мой товарищ Бычков были подключены к операции «Кража».
Мы были тогда молоды, здоровы, и полнились наши сердца тщеславными амбициями, и мечтали мы спасти Родину от захватчиков, а потому выслушали задание в приподнятом настроении и заверили командование в его успешном осуществлении.
– Милые мои сынки! – произнес напутственную речь генерал-полковник. – Есть еще людишки в этом мире, которым не нравится мерить нашим аршином! Да что в мире!.. И наша землица уродила мелкую дрянь, которая хочет измерить наши просторы европейским метром и агитирует русский народ наливать в стакан граммы! От этой нечисти и свалилось на страну огромное бедствие – война с басурманами и кузнецами олимпийских колец! – Генерал сделал паузу и посмотрел на нас с Бычковым по-отечески. – На вас, сынки, на ваши тренированные плечи возлагается это нелегкое задание – выудить из вражеского тыла поганку Поддонного! Мы провезем мерзавца по всей стране в медвежьей клетке, как когда-то возили Емельку Пугачева, и позволим населению плевать в Прошкину поганую физиономию! А потом соберемся всем миром на Красной площади и обновим Лобное место свежей кровушкой изменника. А напоследок, – лицо генерала приняло мечтательное выражение, – выпустим из фургона городского живодера бездомных собак и дадим им возможность сожрать гнилые кишки автора Метрической системы!.. Так-то вот, дорогие мои! Такая у меня мыслишка имеется!.. – Генерал уселся в кресло и глотнул из кофейной чашки. – Сделаете – героями прорекламируем, провалите – сгинете безвестно!
Мы вылетели ночью, когда все генералы спят, когда их умные головы, натруженные за день фуражками, ласкаются о чистый хлопок пуховых подушек, затянутых наволочками, когда в желудках варятся домашние котлетки с пюре, запитые нежирным кефиром, когда генеральские дети – молодые ученые и стиляги – обнимают своих возлюбленных жадными руками; в это время, в это благодатное для любви время мы с Бычковым летели над спящей страной выполнять ответственное задание Родины.
Нас и десятерых наших помощников должны были сбросить в Барнаульской области, над маленьким городком Завязь, в котором, по данным разведки, находился Прохор Поддонный. В самолете помимо людей находились две молодые лошади и телега с гробом, в котором помещался близнец предателя с простреленным черепом. Лететь было еще достаточно, а потому мы с Бычковым, коротая время, беседовали о разном.
– Хочешь Звезду Героя? – спрашивал я.
– Конечно, – серьезно отвечал товарищ.
– Думаешь, дадут, если выполним?
– Хочу, чтобы меня женщины любили.
– При чем здесь женщины?
– Женщины любят героев.
– Женщины любят всех, – сказал я. – И героев, и трусов.
– Я толстый, – сказал с грустью Бычков. – Меня женщины сторонятся.
– Ты не толстый. Это мускулатура растягивает свитер.
– Женщинам этого не объяснишь. Им не расскажешь, что меня специально тренировали, специально питали всякими белковыми планктонами, чтобы мое тело так выглядело со стороны, как будто оно толстое, чтобы меньше в глаза бросался при проведении специальных акций. Другое дело, когда на пиджаке Звезда Героя, – мечтательно произнес Бычков. – Даже если пиджак шестидесятого размера. Звезду Героя может носить только герой! А толстяки не ассоциируются с героями.
– Я думаю, что дадут, – уверил я товарища. – Главное, все выполнить как положено!
– Выполним! – заверил он.
– Иногда я тебе завидую, – сказал я, когда мы пролетали над Волгой.
– Это чему? – удивился Бычков.
– Очень тяжело уходить на задание, когда оставляешь в теплой постели ту, которую любишь.
– Ты про Зойку?
Я кивнул.
– Зато легко возвращаться с операции, зная, что тебе уже нагрели эту постельку!
– Тоже верно, – согласился я, вспоминая черноволосую девушку, с которой познакомился за год до войны в джакузи спортивного зала «Боди».
Она сидела в зеленой ванне, с прямой спиной, вся окруженная большими пузырями, стремящимися сорвать с ее маленькой груди купальник, и ни на кого не смотрела. Конечно же, она любила поджариваться в солярии, так как кожа у нее была загорелой для зимы, особенно плоский живот выглядывал из-под воды шоколадом.
Напарившись в турецкой парной и охладившись в бассейне с ледяной водой, я опустился в теплый джакузи напротив девушки.
– Вас как зовут? – спросил.
Она посмотрела на меня, поправила тонкой рукой свои черные волосы, на фоне которых вспыхнули красные ногти длинных пальцев, и сказала:
– Меня зовут Зоя.
У нее был очень низкий, с трещинкой голос.
Курильщица, – подумал я и представился:
– Меня зовут Женя.
– У вас красивые мускулы, – сказала девушка.
Она поднялась в джакузи, слегка потянулась всем телом, давая возможность воде стечь, а затем вновь уселась в бурлящие пузыри.
– Успели рассмотреть? – спросила.
– Да.
– И как?
– Все хорошо. Может быть, слегка худоваты ноги…
– Да?!.
Она вытащила из воды правую ногу и, вытянув ее в подъеме, повертела в разные стороны, рассматривая.
– Однако на вкус и на цвет!.. – удовлетворилась она осмотром и опустила ногу обратно.
– Вы здесь одна?
– Да, – ответила.
– Первый раз?
– Нет.
– Я вас здесь не видел.
– Обычно я прихожу позже.
– Нравится здесь?
– Привыкла.
Зоя посмотрела на меня, без стеснения разглядывая мои шею и плечи.
– Хорошая мускулатура. Вы спортсмен?
– Что-то в этом роде.
– Часто здесь бываете?
– Достаточно.
– Я даю вам скидку в пятьдесят процентов. На входе у охраны будет вся необходимая информация. – Она снова поднялась и шагнула из ванны. – Пойдемте попаримся.
Мы сидели в парилке друг напротив друга, Зоя стирала с себя специальной варежкой конденсат и объясняла:
– Этот зал принадлежит мне. Конечно, не я его строила и не на свои деньги. Просто у меня был муж, с которым я развелась, и в качестве компенсации он оставил мне этот зал. Доходы сейчас не те, что раньше, но жить, тем более одной, можно… Чем занимаетесь вы?
– Любуюсь вами.
Она даже не улыбнулась на комплимент, а продолжала ждать ответа на поставленный вопрос.
– Я – военный.
– Вот как! – удивилась. – У меня никогда не было знакомых военных! Вы что же, артиллерист?
– Нет, я не артиллерист. Я – пилот.
– Летчик, – уточнила Зоя.
– Пилот, – настоял я. – Моя задача заключается в том, чтобы пилотировать ракету с ядерным зарядом на определенную цель.
– Поняла. Вы – камикадзе.
Я кивнул.
Зоя протянула мне варежку.
– Хотите? Очень полезно. После нее кожа становится гладкая-гладкая.
– Спасибо, не нужно, – отказался я.
– Что, скоро полет?
– Вероятно.
– Тогда действительно нет никакой разницы – лететь с гладкой кожей или с наждачной бумагой вместо таковой… Вам, наверное, хорошо заплатят?
– Я – патриот.
– А вашим родственникам?
– Я живу один.
Она кивнула в знак того, что все поняла.
– Поплаваем в бассейне?
– Да.
Мы вышли из парилки и, спустившись в воду, поплыли по разным дорожкам. Иногда я поворачивал голову и с удовольствием смотрел, как Зоя красиво плывет, изящно разгребая воду длинными руками.
– Мне хочется сделать для вас что-нибудь приятное, – сказала девушка, когда мы доплыли до бортика и встали на приступок. – Я тоже патриотка. У меня отзывчивое сердце, и я живу прямо над залом.
– У вас есть телефон? – спросил я, глядя, как по ее коже к пупку бегут мурашки, и испытывая сильное желание погладить Зоин шоколадный живот. – Мне нужно будет сделать один звонок.
– Я понимаю, что вам нужно сообщить командованию, где вы находитесь.
Я кивнул.
– Телефон есть…
Она вылезла из бассейна и села на корточки возле моей головы, торчащей из воды. Мне были видны складочки ее трусиков и бесцветные волоски на ногах. Стекала с груди вода.
– Квартира номер два, – негромко сказала она. – Но не торопитесь подниматься. Примите горячий душ, высушите феном волосы и причешитесь.
Она хотела уйти, но что-то вспомнила. Вновь присела.
– Так как вас зовут?
– Евгений.
– Квартира номер три.
– Так два или три?
– Звоните в любую. Весь этаж принадлежит мне.
– Договорились.
Она ушла, а я не торопясь принял душ, затем тщательно высушил феном волосы и поднялся в бар.
Посмотрев по телевизору последние новости и выпив чашку чая, я вышел из зала на улицу и, войдя в подъезд, поднялся на второй этаж.
Она не сразу отозвалась на звонок в квартиру номер два, а когда открыла, показалась мне на мгновение в нижнем белье, извинилась и закрыла за собой дверь в другую комнату.
– Я не успела одеться, – пояснила оттуда.
– Ничего, – ответил я, разглядывая огромную, в пятьдесят аршин, гостиную, в которой совершенно не было мебели. Лишь широкий диван у стены и огромная музыкальная система у окна. Зато во всю ширь, от стены до стены, лежал белый пушистый ковер.
– Я не люблю, когда много мебели, – пояснила Зоя, выйдя из комнаты. На ней был короткий, из шелковой ткани, халат с вензелем на груди. – Мебель слишком много потребляет воздуха. Мне не нравится, когда воздух спертый.
Она уселась на ковер, поджав под себя ноги.
– Вы хотели позвонить, – напомнила, кивнув на валяющуюся посреди комнаты телефонную трубку.
– Сначала я должен получить сообщение на пейджер. Я его пока не получил.
– Тогда приступим?
Я посмотрел на нее. Она была серьезна, лишь слегка дергались черные ресницы.
– Я не всегда так делаю, – сказала без тени волнения. – Мне кажется, что вы меня поймете… Евгений, кажется?
– Да.
– Это всего лишь второй раз, Евгений, после моего развода с мужем.
– Я вас пойму.
Только теперь она улыбнулась. Широко и белозубо. Вытащила из кармана халата пульт и щелкнула им.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39