Они уже собирались было взлететь, но
сделали еще несколько последних шагов, отделяющих их от кустарника. Тут
Домино, как ястреб, бросился на них и, прежде чем гусак успел подскочить,
схватил его за горло.
Это была самая удачная совместная охота Домино и Белогрудки. Она их
сблизила еще более, и все чаще стали они сражаться плечом к плечу в битве
жизни.

17. ГУБИТЕЛЬ ОВЕЦ
Зима прошла гораздо благополучнее, чем обыкновенно, так как привычка
делать запасы спасла Домино и его подругу от голода, хотя, надо
признаться, спрятанные впрок плоды и рыба к зиме так испортились, что даже
лисицы ели их с отвращением. Миновала пора любви и уже близилась весна,
когда однажды на пути через горы домой Домино пришлось быть свидетелем
гнусного злодеяния. Он теперь становился уже опытным лисом, а опытный лис
никогда не переступает вершины холма, не заглянув предварительно через
нее. И вот, подняв потихоньку голову над одной такой вершиной, Домино
увидел внизу, на огороженной и защищенной от ветра площадке, стадо овец,
метавшихся как безумные. За овцами гонялась громадная черная собака. Это
был старый враг Домино - Гекла.
Две-три овцы уже валялись мертвые, и Домино видел, как чудовище уложило
еще одну. Собака хватала овец за горло, валила на землю и долго терзала.
Из раны била горячая кровь. Затем собака принималась за другую овцу.
Не ужас, а любопытство, смешанное с удивлением, приковало Домино на
месте. Гекла уже гонялась за новой овцой, когда раздался выстрел и пуля
ударилась в скалу над головой злодейки. Окровавленная собака отлично
сообразила, что ее ждет. Она спрыгнула в овраг и под прикрытием его
пустилась со всех ног прочь, никем не замеченная, так что никто не мог
пожаловаться на нее хозяину.
Домино тоже побежал через поле, но его, на беду, заметили. Вбежав за
ограду, пастух увидел дюжину зарезанных овец, но не нашел собачьих следов,
потому что метавшееся в панике стадо затоптало их. Все улики против Домино
были налицо. Много овец пострадало уже и до того, и пастух, поклявшись
жестоко отомстить всем лисицам, задумал против них ужасный план.
Сначала он находил мало сторонников своего плана, но в марте было
зарезано еще несколько овец, в том числе несколько молодых ярок. Многие
утверждали, что видели крупные собачьи следы на месте преступления. Но
большинство все-таки поверили, что это дело лисиц, и с величайшей
готовностью согласились участвовать в облаве. Они были убеждены, что
злодей - черно-бурый лис.

18. СПАСИТЕЛЬ БЕЛОГРУДКИ
Все население верховьев Шобана было на ногах. Устраивалась грандиозная
облава на лисиц. Люди, у которых пропали овцы, шли с целью убить
лису-злодейку. Молодежь смотрела на облаву, как на интересный спорт. Всех
привлекало еще и то, что наградой за труды была великолепная шкура
черно-бурой лисицы.
- Я уж знаю, что сделать с денежками, если они мне достанутся, -
говорил один.
- А ведь недурно было бы за один день охоты заработать денег на выкуп
всей нашей фермы! - замечал другой.
- Ну, уж я обзаведусь парой хороших лошадей за эту черную шкурку, -
мечтал третий.
Джюксы не принимали участия в этой затее: у них не пропало ни одной
овцы, да, кроме того, они были не в ладах с Бентонами. Абнер Джюкс
вдобавок был занят на другой охоте, и его Гекла, конечно, тоже не
разделяла забот врагов своего хозяина.
Американские фермеры охотятся на лисиц довольно варварским способом.
Каждый участник берет-с собой ружье; цель охоты состоит в том, чтобы убить
лису, не портя ее шкурку. Поэтому обычно человек двадцать берут с собой
всего одну свору. Такова была и охотничья компания, выступившая в поход в
одно мартовское утро.
Обычно лисы роют каждый год новую нору, но иногда они возвращаются и в
старую, если она оказалась спокойным убежищем, оставившим приятные
воспоминания. В осиновой ложбинке еще никто не заметил жилища Домино и
Белогрудки благодаря их неустанной осторожности, и потому в марте они
снова принялись приводить в порядок свою старую нору и готовить ее для
вновь ожидавшегося прибавления семейства.
Решив устроить тут свой дом, они старались не привлечь к этому месту
внимания врагов. Они приходили и уходили с величайшими предосторожностями
и охотились только вдали от дома.
Когда началась облава, Белогрудка бродила в верховьях реки. Собаки
тотчас напали на ее след, подали голос и пустились вдогонку. Обычно
фермеры не пытаются скакать за собаками. Они рассыпаются в начале охоты по
высоким местам с хорошим кругозором и, определив по лаю собак направление
гона, спешат занять господствующие над местностью позиции и узкие долинки
между холмами, чтобы стрелять в лису, когда она будет пробегать мимо.
Услышав лай собак, охотники взобрались на самые высокие наблюдательные
пункты, чтобы определить, куда собаки гонят зверя, и затем занять ту
позицию, которая наиболее выгодна для обстрела.
Заслышав приближающийся собачий лай, Белогрудка тотчас же сообразила, в
чем дело, и пустилась вниз по долине Бентонского ручья. Перебежав
несколько раз по сваленным стволам то на тот, то на другой берег ручья с
верным расчетом задержать этим собак, она помчалась во всю прыть, чтобы
подальше уйти от собак и дать остыть своему следу. В сухой день след ее,
вероятно, был бы совершенно потерян. Но, на ее несчастье, в этот день дул
теплый ветер, снег лежал глубокий и сильно таяло. Ручей превратился в
шумящий поток, снег был рыхлый, и лисица проваливалась на каждом прыжке.
Собаки пошли по горячему следу. Их длинные лапы давали им большое
преимущество перед лисицей.
Белогрудка, бежала все тише, и выигранное ею вначале расстояние стало
заметно уменьшаться. Пока она еще не попалась никому из стрелков, но было
ясно, что долго ей не выдержать. По мере того как пригревало солнце, снег
делался все мягче, и постепенно хвост ее стал опускаться.
Хвост для лисицы поистине может представлять большую опасность, и
положение его служит показателем ее силы. Сильная, храбрая лиса во время
преследования поднимает свой хвост. Когда она падает духом, хвост
опускается, причем в сырую, снежную погоду он намокает и никнет еще
больше. Потом он начинает волочиться по земле, пропитывается водой и
слякотью и превращается в тяжелый якорь, который лишь ускоряет печальный
конец. Поэтому мужественный зверь выживает долее, а слабый духом падает на
пути.
У Белогрудки не было недостатка в храбрости, но снег был очень мокрый и
глубокий, а она к тому же через несколько дней ожидала появления новых
малюток. Неудивительно, что при таких условиях она наконец отчаялась. В
это время ей опять пришлось перебираться через разлившийся ручей по
тонкому деревцу. Она поскользнулась и упала в воду. Конечно, она скоро
выбралась на берег, но теперь вся ее шерсть намокла, и дело было совсем
плохо. Всякая надежда, казалось, погибла. Добравшись в изнеможении до
следующего холма, она, полная отчаяния, громко закричала. Этот крик был
услышан: в ответ раздался-уверенный, короткий лай, и Домино, сильный и
отважный, вылетел ей навстречу. Белогрудка не могла рассказать ему о своей
беде, да в этом не было и надобности. Он и без того все понял и поступил
так, как может поступить лишь самый лучший, благороднейший друг: он взял
всю опасность на себя и пошел по ее следу навстречу гнавшимся за ней
собакам. Это не значит, что он решил пожертвовать собою, - нет, он просто
чувствовал в себе достаточно сил, чтобы перехватить свору и увлечь ее
далеко в сторону. Пока псы будут гоняться за ним, Белогрудка спокойно
уйдет к себе домой.

19. ИСПЫТАНИЕ МУЖЕСТВА
Домино пробежал навстречу своре около полумили и остановился. Теперь
свора была очень близко, шагах в трехстах. Она быстро приближалась, и вот
уже всего двести шагов отделяли ее от лиса, а он все еще стоял. Наконец он
повернулся и стал уходить обратно, держась пока следа Белогрудки. Однако
он все еще не спешил. Чего ради? Может быть, для того, чтобы своими
глазами убедиться, куда бегут собаки, или, может быть, для того, чтобы они
его увидели. И вот они увидели друг друга. Собаки залились оглушительным
лаем, оставили прежний след и пустились за лисом, который быстро исчез. На
том месте, где он стоял, они почуяли запах зверя и, надо отдать им
справедливость, тотчас же поняли, что оставляют след самки и идут за
сильным самцом. Однако природный инстинкт подсказал им, что именно так и
следует поступить.
Домино сначала уходил медленно, желая убедиться, что собаки идут за
ним. Он даже показался им еще раз и окончательно удостоверился, что погоня
направилась за ним. Тогда он быстро повел свору далеко в сторону от той
дороги, по которой шла домой его подруга.
Когда Домино перебегал открытое пространство, его заметили в бинокль
охотники, и дикая радость обуяла их, когда они увидели, что собаки подняли
черно-бурого лиса. Фермеры хорошо знали местность, им были известны все
проходы. Раздался громкий выстрел, и Домино почувствовал жгучую боль: одна
дробинка попала ему в бок, причинив неглубокую, но болезненную рану.
Черный лис не видел охотников, но теперь он уже знал, с кем имеет дело.
Можно было предположить, что Домино непременно пересечет какую-нибудь
долинку, но он понимал, что на этот раз ему нужно во что бы то ни стало
держаться возвышенностей. Проскакав три мили, он круто свернул в поле и
шесть миль бежал по линии железной дороги. Пробежав целую милю за стрелку
и оставив собак далеко позади, он по рельсам вернулся обратно к стрелке и
оттуда направился по боковой ветке в сторону. Сделав порядочный крюк, он
безбоязненно повернул домой, усталый, с ноющей раной, но по-прежнему неся
высоко свой хвост, как подобает победителю.
Он пересек всю местность в верховьях Шобана и, голодный, направился в
лес, чтобы отыскать там спрятанную про запас пищу, как вдруг услышал
звуки, от которых сердце его тревожно забилось. Обогнув холм, он увидел
свору собак - другую, свежую свору, по крайней мере штук тридцать, с
дюжиной следовавших за ними верхом охотников. Дикий лай псов, несомненно,
показывал, что они напали на его след и шли за ним. В другое время для
Домино, пожалуй, было бы нетрудно уйти от такой своры собак, но теперь
силы были неравны.
Он был утомлен и голоден, лапы у него были натружены многочасовой
гонкой, в ране чувствовалась жгучая боль, - он жаждал отдыха. Охота эта
была настоящая, без ружей: охота ради травли, а не ради шкуры. И кто
упрекнул бы чернобурого лиса за то, что на этот раз он пустился от
преследователей хотя и быстро, но без того увлечения, с которым мчится
бегун, уверенный в победе?
Домино не был хорошо знаком с этими холмами, находившимися далеко от
обычно посещаемых им мест.
Холмы, которые он знал, остались в нескольких милях позади, и между
ними сидели охотники с ружьями, которые были бы только рады
воспользоваться помощью свежей своры собак. Никогда еще Домино не проявлял
так мало хитрости, убегая от преследователей, как в этот раз, но никогда
еще он не напрягал так все свои силы и не бежал так быстро. Час за часом
он все скакал и скакал с одного холма на другой.
Но солнце продолжало пригревать и превратило в слякоть весь снег в
лесах. Все канавы были полны холодной как лед, водой. Все ручейки
разлились. Даже на твердом льду выступили лужи, и пышный хвост лиса -
знамя его мужества - был теперь забрызган водой и грязью и начал
опускаться от собственной тяжести.
Домино знал, что и теперь он мог еще загнать собак до изнеможения, как
это бывало прежде, но все же на этот раз он жаждал ночи. Ночь принесет
мороз, а мороз принесет твердую кору на снегу. Вот тогда он мог бы быть
совершенно спокоен за свою судьбу.
Пока, однако, он все еще продолжал нырять между холмами. Его
беспримерная быстрота сократилась теперь наполовину, но и собаки тоже
начали выбиваться из сил. Снег и разлившиеся ручьи утомили и охотников.
Только двое из них еще продолжали гнаться за лисом - хозяин собак и
высокий юноша, по имени Абнер Джюкс. Лишь ему было известно, что лисица,
которую они травят, и есть знаменитый голдерский черно-бурый лис.
Все-таки преимущество было на стороне собачьей своры, которая
приближалась. Домино уже не мог сдвоить след, и самым благоразумным
оставалось бежать прямо. Он и бежал вперед, вперед, но все тише и тише,
все более короткими скачками, начиная задыхаться. Так он миновал одну
ферму, другую и вдруг у ворот третьей увидел девочку с корзинкой.
Неизвестно, что побуждает иногда дикое животное в отчаянии искать
защиты у человека. Но голдерский лис кинулся, ослабевший, к девочке и
прижался к ее ногам. Та схватила его, втащила в дом и захлопнула дверь
перед самым носом осатаневшей своры.
Собаки прыгали и бешено лаяли вокруг дома.
Прискакали охотники, пришел и хозяин фермы.
- Он наш, он принадлежит нашим собакам. Они загнали его сюда, - сказал
главный охотник.
- Он в моем доме, и он теперь мой, - возразил фермер, совершенно не
узнавая черно-бурого лиса в забрызганном, выпачканном красной глиной
беглеце.
Хотя у фермера также пропадали куры, овладеть лисицей он не особенно
стремился, так как шкура зверя казалась теперь совершенно испорченной и
потерявшей всякую ценность.
- Ну, так и быть, получайте вашего лиса, - сказал он наконец охотнику.
Но тут девочка заплакала.
- Не отдавай, не отдавай его, он мой! - кричала она. - Он сам прибежал
ко мне. Не смейте убивать его!
Фермер заколебался.
- Мы поступим с ним честно, - сказал успокоительно охотник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9