Домино начал замедлять бег. Гекла
напрягла все свои силы и, тяжело дыша всей грудью, стала нагонять лиса.
Так они достигли наконец широкой тропинки, Домино пошел еще тише, а черная
собака, уже видя свою жертву совсем близко, удвоила свои усилия. Казалось,
вот-вот она настигнет лиса.
Между тем тропинка становилась все уже и уже. Собака наседала. Она была
уверена в своей победе: еще один скачок - и усталый лис будет у нее в
зубах... Но хитрый зверь уже помчался стрелой по узкому карнизу вдоль
скалы. И Гекла, широкогрудая, коренастая, бросившись за ним, ударилась
боком о скалу и кувырком полетела по каменистой круче - все вниз, вниз,
вниз, пока наконец, избитая и окровавленная, не скатилась в ледяную воду
реки.
А сверху этот полет спокойно наблюдал черный лис.
В этом узком месте Шобан и летом течет со страшной быстротой, весной же
он превращается в клокочущую стремнину. Самая сильная собака устрашилась
бы прыжка в такую пучину, и бедная Гекла, жестоко израненная, выбивалась
из сил, борясь за свою жизнь. Бурный поток с диким воем нес ее целых две
мили, подкидывая, перевертывая, швыряя об острые камни и крутя в
водоворотах, пока наконец, как бы с презрением, не выбросил несчастное,
искалеченное животное на песчаную отмель. Лишь на другой день Гекла
кое-как доплелась домой и уже ни в эту весну, ни в это лето не могла снова
приняться за охоту.
А пять черных носишек и пять пар блестящих, как бисер, глазенок на
пушистых невинных мордашках продолжали каждый день спокойно появляться у
входа в нору.
Их отец оказался хорошим защитником, и осиновая ложбина, где находился
их дом, стала долиной мира.

11. ЛАНЬ
Лето было в полном разгаре, и "месяц Роз" сиял во всем блеске. Лисята
росли поразительно быстро, и двое из них уже успели покрыться
темно-свинцовой шерстью, которая указывала на их благородное происхождение
и много обещала в будущем. Белогрудка и Домино старались теперь приносить
домой живую дичь, чтобы лисята могли поохотиться и загрызть ее сами.
Каждый день родители устраивали для лисят новые приключения, давали им
возможность показать свою быстроту и чутье. С каждой охотой лисята
научались чему-нибудь новому и совершенствовались в охотничьем искусстве.
Ради этого Домино почти каждый день приходилось пускаться в рискованные
предприятия, где любая другая лисица легко могла бы поплатиться жизнью. Но
он выходил благополучно из всех испытаний и только развивал свою силу,
быстроту и сметливость.
На Голдерских холмах водились сурки, и однажды, разыскивая их в
папоротниках, Домино внезапно был поражен странным запахом. Через
мгновение он увидел притаившееся в траве довольно крупное животное,
светло-рыжее, с белыми пятнами.
Домино инстинктивно замер на месте, не спуская глаз со странного
создания и готовый отскочить в сторону, если бы оно бросилось на него. Но
рыжее с белыми пятнами существо лежало, как мертвое, припав головой к
земле, и глядело на него большими, круглыми, блестящими, полными ужаса
глазами.
Лани - это была молодая лань - очень редки на Шобане, и потому Домино,
никогда не встречавший их ранее, не знал, что ему делать. Одно было ясно -
что притаившийся детеныш больше боится лиса, чем лис его. Когда первый
испуг прошел, любопытство взяло верх, и Домино сделал шаг по направлению к
лежащему зверю. Тот не двигался и не дышал. Тогда он сделал еще шаг. Их
разделял всего один прыжок. Но животное продолжало лежать неподвижно.
Еще один шаг - и когда Домино стоял уже перед самым теленком, тот
вскочил наконец на свои длинные ноги и с жалобным блеяньем неуклюже
запрыгал по папоротнику. Домино сделал высокий прыжок в ту же сторону и
уже ради забавы последовал за ним.
Вдруг послышался топот, и через несколько мгновений примчалась
мать-лань. Шерсть у нее на хребте поднялась дыбом, глаза горели злым
зеленым огнем, и Домино тотчас же понял, что попал в беду. Он пустился
прочь, но лань, дико фыркая, погналась за ним, яростно стуча по земле
острыми копытами. Она была в десять раз больше него и летела как ветер.
Быстро догнав Домино, она лягнула передней ногой, направив в лиса
предательский удар, от которого он едва увернулся. Она сделала новый выпад
- и опять ловкий прыжок в сторону спас его.
Разъяренная лань неотступно преследовала Домино, не довольствуясь тем,
что ее детеныш остался цел и невредим. Она, видимо, решила во что бы то ни
стало доконать лиса, который, по ее мнению, намеревался напасть на ее
дитя.
Она продолжала преследовать свою жертву в зарослях папоротника и
терновника и не только не уставала, но как будто становилась все сильнее.
Кусты мешали лису бежать, но для тяжелой лани они были пустячным
препятствием. Если бы не этот проклятый кустарник, такая бешеная скачка,
пожалуй, доставила бы даже удовольствие Домино.
Так они прыгали с полчаса, и было ясно, что, увернувшись сто раз.
Домино на сто первый оплошает, и тогда один удар копытом принесет ему
верную смерть. Поэтому он счел благоразумным как можно скорее выбраться на
более безопасное место и, выбежав из кустов, пустился во весь дух по
открытому полю. Но как ни быстро мчался Домино, спасая свою жизнь, лань не
отставала от него ни на шаг. Они вбежали в лес. Домино едва успел
увернуться от удара переднего копыта. К счастью, этот удар пришелся по
толстому дереву.
Здесь, среди спасительных стволов, Домино мог вздохнуть свободно и
посмеяться над разъяренной ланью и ее глупым детенышем. Однако все это
послужило ему хорошим уроком. Он уже никогда не забывал, что чужой -
всегда враг.

12. ПРИВОРОТНОЕ ЗЕЛЬЕ
Одни люди ставят капканы, чтобы добывать меха, другие - чтобы убивать
вредных зверей, а иные, сами не зная зачем, расставляют ловушки круглый
год. Так поступали и мальчики Бентона. Они не имели понятия о настоящей
ловле капканами и всегда делали одну и ту же ошибку: привязывали приманку
не к тому концу спуска. Эта ошибка до того выдавала поставленные ими
капканы, что всякая лиса, обладавшая хоть крупицей лисьего здравого
смысла, относилась к ним с величайшим презрением. Вокруг бентоновских
капканов всегда были три верных, предостерегающих лисиц признака: запах
железа, запах человеческих рук и запах человеческих ног. Запах ног скоро
пропал бы, но мальчики сами постоянно возобновляли его. Запах железа
оставался и еще усиливался после каждого дождя.
Домино знал все капканы, поставленные в горах. Он мог найти их в любое
время дня и ночи гораздо скорее, чем сами Бентоны. Он наведывался к
капканам каждый раз, когда проходил мимо. Осмотрев их на почтительном
расстоянии, он делал то, что не хуже человеческих слов выражало презрение
и насмешку. Даже у глупого сурка и коротколапого кролика - и у тех хватало
смекалки посмеяться над бентоновскими капканами. Ну, и Домино смеялся над
ними. Он никогда не забывал, проходя мимо, посмотреть на них и затем
оставить следы своего посещения на каком-нибудь камне или пне.
И вот как раз в это время Бэд Бентон узнал новый способ ловли
капканами. Один старый охотник с севера дал ему какой-то волшебный
тошнотворный состав из бобровой струи, анисового семени, глистогонного
масла и Других пахучих веществ. Он говорил, что нескольких капель этого
волшебного зелья достаточно, чтобы привлечь всех лисиц, усыпить в них
всякую осторожность и завлечь их в любую западню.
Захватив с собой чудесную склянку, молодой Бентон отправился в обход и
опрыскал из нее все свои капканы. Бывают запахи, которых человек почти не
замечает, - они для него словно тихий, едва слышный голос, а для лисицы
эти запахи гремят, как целый оркестр, ибо у лисиц есть чутье. Запах,
который противен человеку, может показаться лисице благоуханием роз,
сладчайшим фимиамом. Капли этого состава, попавшие на платье Бентона,
распространяли такую вонь, что лошади фыркали у себя в конюшне, а дома
отец предлагал ему пересесть на другой конец стола. Для изощренного чутья
Домино этот запах, доносимый ветром, был так же ясен, как облако дыма,
тянущееся от громадного костра, и он так же легко мог определить его
источник, как можно узнать место горниста по звуку горна или положение
водопада - по грохоту. Этот запах был слышен всюду и не возбуждал в Домино
никакого отвращения, а, напротив, тянул к себе, как огонек привлекает
путника, заблудившегося во мраке, или как волшебная музыка могла бы
заманить в лес какого-нибудь мечтателя. Выйдя на свою вечернюю охоту,
Домино тотчас поднял кверху нос, чтобы узнать, откуда доносится этот
запах, и пустился бегом по направлению к нему.
Через милю запах привел его в одно давно знакомое место, где всегда
воняло человеческими следами и разило железом и лишь по временам немного
примешивался, как бы для приличия, слабый запах куриной головы, глупо
привязанной к капкану. У Домино представление об этом месте всегда
вызывало чувство презрения, но что за перемена произошла с ним теперь!
Подобно тому как заходящее солнце озаряет чудным светом кучу грязи или
превращает серые облака в величавые горы пурпура и золота, эта новая,
волшебная, все растущая сила, это очарование, еще издалека проникшее через
ноздри лиса в глубину его души, лишили его всякого самообладания.
Вытянув вперед свой черный нос. Домино медленно, но неудержимо двинулся
на запах. Теперь запах уже пьянил его, туманил голову. В ушах звенело, по
всему телу пробегала сладкая дрожь. Тут было и ощущение покоя после
утомительного бега, и чувство приятной теплоты в холодный день, и радость
наполнения голодного желудка свежей, горячей кровью.
Домино с раздутыми ноздрями, с бьющимся сердцем, с прерывающимся
дыханием, полузакрыв глаза, медленно крался все ближе и ближе к источнику
этого чудесного, полного всесильных чар запаха и наконец подошел вплотную
к скрытому капкану. Он знал, что здесь капкан, он его тотчас же заметил,
но уже был околдован, уже находился в полной власти чар. Он страстно
жаждал прикоснуться к этому месту, пропитаться насквозь этим запахом,
столь властным и пленительным. И, весь извиваясь, он повернул набок голову
и стал тереться своим красивым затылком о загрязненную землю, затем
повалился на спину и начал кататься, пачкая свою пышную шубу в пыли,
пропитанной этим запахом падали. Он был на вершине восторга, как вдруг -
щелк! - и неумолимые железные челюсти схватили его за спину, глубоко
зарывшись в драгоценный серебристо-черный мех.
Домино очнулся, и все очарование исчезло в одно мгновение: проснулись
инстинкты преследуемого зверя. Он вскочил на ноги и выпрямил свою гибкую
спину. Железные челюсти капкана, запутавшиеся в шерсти, соскользнули, и
Домино был свободен. Если бы он попал в капкан не широкой спиной, а лапой,
его участь была бы решена. Но теперь он уже мчался прочь, широко раздувая
ноздри.
Бывают неразумные лисы, которые способны несколько раз поддаваться
коварному очарованию запаха и играть с верной смертью. Но для Домино было
достаточно однажды понять скрытый в этом запахе ужас. Впоследствии этот
завлекательный запах мгновенно пробуждал в нем воспоминание о мертвой
хватке страшных, сильных челюстей.

13. МЕД ИЗ ЛЬВИНОГО ЧРЕВА
Лисы продолжали собирать свою обычную дань с курятника Бентона. Так как
мальчики ничего не могли поделать с ними, то наконец сам старик
рассердился. Сначала он ворчал, отпуская разные презрительные замечания,
начинавшиеся: "Когда я был мальчиком, то...", а затем решил тряхнуть
стариной и сам принялся за ловлю.
Капканы не следует ставить около фермы, так как они только калечат
собак, кошек и свиней. Хороший ловец пускает в ход свои ловушки где-нибудь
вдали от жилья, в лесу.
Старик взялся за дело и отправился в обход. Он сразу же внес несколько
существенных изменений в расстановку капканов. Прежде всего старик окурил
каждый капкан кедровым дымом, чтобы заглушить запах железа. Затем он
изгнал всякие опрыскивания пахучими веществами. "Иной раз, - говорил он, -
эта вонь действует хорошо, но она привлекает только дураков, а умные звери
скоро догадываются, в чем дело, и избегают пахучих мест. Для всех лисиц
всегда был и есть только один испытанный запах: это запах свежей куриной
крови". Он убрал капканы с загрязненных, хорошо известных мест и зарыл их
в пыли. В пяти шагах от каждого капкана он разбросал куски курицы, после
чего замел следы кедровой веткой - и ловушка была готова.
Несколько ночей спустя Домино проходил мимо. Еще шагов за двести он
почуял запах курятины, но чем ближе он подходил, тем сильнее в нем
пробуждалась его обычная осторожность. Он стал медленно подкрадываться. С
раздутыми ноздрями, насторожившись, он подвигался, держась против ветра.
Не пахло ни железом, ни человечьими следами, но слышался довольно едкий
запах дыма, а единственное животное, которое может дымить, это человек.
Однако возможно, что эти аппетитные куски курятины просто обронены другой
лисой. Он заметил, что если подойти к кускам курицы сбоку, то запах дыма
не заглушает куриного запаха.
Домино еще колебался, но в это время ветер переменился, запах дыма
исчез, и остался только чистый, соблазнительный запах курятины. Домино
приблизился еще на три шага, остановился. Потом повел носом во все
стороны, тщательно принюхиваясь. Нигде не слышно было запаха человеческих
следов. Перед ним была только пища, которую он столько раз ел по ночам,
которую он так любил и так часто таскал к себе в нору. Однако временами он
все же чувствовал едва заметный запах дыма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9