Но они не были покупателями. Эти люди ожидали работ, которые будут подарены им. А сейчас Орландо нуждался именно в настоящих покупателях. Семья Мессенджеров исчерпала все свои денежные ресурсы. Незадолго до смерти его отец заявил, что все ушло на дорогостоящее образование Орландо и на пристрастия его последней жены к джину, длительным круизам, игре в бридж и рулетке в казино. Неважно, что когда-то их дела шли неплохо, но все, что от этого осталось, – это старый и не очень большой дом в непрестижном пригороде, который, после полувекового пренебрежения к уходу за ним, нуждался в очень основательном ремонте, чтобы в нем можно было обитать.Орландо просматривал газету и потягивал кофе, благодаря Бога за то, что наконец-то они научились в Англии варить приличный кофе. Конечно, он не мог не заметить объявление о розыске наследников Поппи Мэллори, обведенное жирной рамкой, и он смотрел на него какое-то время. Затем, взглянув на официантку с улыбкой, которая, как он знал, заставит замереть ее сердце и вызовет дрожь в ее теле, он заказал еще кофе. Но на самом деле он бы должен был заказать шампанское. Потому что Орландо Мессенджер только что наткнулся на ключ к решению всех своих проблем.Хотя на дворе стояла осень, калифорнийская жара опалила Вентура Фривэй. Блики раскаленного солнечного света плясали на ветровом стекле старого, видавшего виды форда-мустанга Лорен Хантер, словно рябь на поверхности воды медленно струящегося ручья. Она ехала вдоль бульвара Вентура, периодически вытирая пот со лба. Машина без кондиционера по такой погоде в Калифорнии была современным эквивалентом Дантова Ада, а Лорен знала достаточно об Аде – не только потому, что изучала произведение Данте в Рэдлендской высшей школе, у нее было свое собственное представление о преисподней… но она обещала себе, что постарается никогда больше не думать об этом – отныне и навсегда забыть.И если события последних нескольких лет всплывут в ее памяти, она должна их оттуда изгнать. Конечно, психоаналитик сказал ей, что она не должна подавлять подобные воспоминания, она должна, напротив, высвободить их. Ей следует выговорить их на сеансах групповой психотерапии, подобно другим пациентам, но Лорен была просто не в состоянии сделать это. Лучше будет, если никто ничего не узнает.Она свернула с Вентура, взяв быстро влево к месту стоянки автомашин. Избавившись наконец от раскаленного пластикового сиденья, она одернула свою юбку, прилипшую к стройным ногам, слегка встряхнула свободную рубашку, ставшую влажной от пота, струившегося по груди. Она словно побывала в сауне, думала Лорен с отвращением. Облегченно вздохнув, будто она уже покончила с дневными делами, а не только приступила к ним, девушка хлопнула дверью машины, даже не подумав запереть ее – кому вздумается угнать подобную рухлядь! Они не выручили бы за нее и сорока долларов. Уныло она поднялась по ступенькам и направилась к кафе Денни'з, где работала официанткой.Она знала, что ей повезло – ведь она нашла работу, но иногда, когда Лорен смотрела на девушек, которые приходили сюда стайками на ленч или просто приятно провести время за кофе, одетые в хорошенькие платья, дорогие джинсы и кроссовки Рибок, она остро ощущала разницу между собой и ними. Она завидовала их беззаботности, их милой болтовне о занятиях, платьях и свиданиях. Ее лицо было когда-то таким же дерзким и энергичным, как и у них, но теперь эти девушки вряд ли бы сочли ее своей. Если бы они взглянули на нее, то увидели бы только довольно измученную молодую женщину с усталыми голубыми глазами и блестящими светлыми с рыжиной волосами, убранными назад в узел. Лорен выглядела на любой возраст между двадцатью и тридцатью, но на самом деле ей было восемнадцать.Она умыла лицо и руки в туалетной комнате и привела в порядок прическу, даже не взглянув в зеркало. Потому что она знала, что увидит там. И это ей совершенно не нравилось. Иногда она думала, что если бы не Мария, она бы могла уже покончить со всем этим в два счета. Но Мария, о которой вполне можно было бы сказать, что она сломала ей жизнь, была ее единственной радостью.Лорен улыбнулась, когда подумала о малышке; ей было уже почти полтора года, и она была такой хорошенькой маленькой девочкой с круглыми щечками и милыми ясными голубыми глазками. Ее головка уже была покрыта густыми темными кудряшками. Конечно, Лорен сказали, что ребенка могли бы сразу же удочерить или отдать кому-нибудь на воспитание, но с того самого раза, когда Лорен впервые увидела ее и взяла на руки, она поняла, что не отдаст ее никому. Для Лорен это означало расстаться с колледжем и взяться за любую работу, которая только подвернется, но девушка знала, что ради девочки она пойдет на это.Прохладный ветерок от кондиционера сразу же освежил ее. Была уже половина двенадцатого – время ленча. Зал постепенно заполнялся посетителями, в основном это были мужчины в деловых костюмах, без пиджаков и с ослабленными узлами галстуков. Они попивали кофе и говорили о делах. Снаружи был Голливуд, и Лорен казалось, что большинство из них были похожи на агентов или адвокатов или же на средней руки торговцев автомобилями.Она приступила к своим обязанностям, исполняя их добросовестно и с милой улыбкой до половины третьего, когда толпа наконец начала редеть. Со вздохом облегчения Лорен стала приводить в порядок столики, подбирать незамеченные ранее бумажные салфетки и тарелки и раскладывать карточки с меню ровно по центру столиков. Взяв забытый кем-то номер «Лос-Анджелес Таймс», она засунула его под мышку. Это сэкономит ей двадцать пять центов. Газету она прочтет позже.Казалось, день сегодня длился дольше, чем обычно, и в четыре часа, когда она, наконец, смогла отправиться проведать Марию, она была совершенно измотана. У нее едва-едва хватало времени на то, чтобы принять душ, накормить ребенка ужином, выкупать ее и поиграть с ней немного, прежде чем она отправится на вечернюю работу официантки в коктейль-баре.Было уже совсем поздно, когда ее рабочий день закончился и она вернулась домой, – почти два часа ночи. Наконец-то Лорен могла найти время для самой себя. Она заплатила бэби-ситтеру, поменяла простынки Марии, затем натянула на себя свежевыстиранную ночную сорочку и налила себе стакан холодного молока. Со вздохом огромного облегчения она положила ноги на стоящий рядом стул и раскрыла газету.Она почти наполовину съела огромный, уже совсем холодный кусок пиццы, которую купила по дороге домой, когда заметила объявление, обведенное черной рамкой. Розыск наследницы… Какие магические слова, подумала Лорен тоскливо. Еще бы! Каждой хочется быть наследницей! Она быстро пробежала глазами оставшийся текст и откинулась в кресле, озадаченно нахмурив брови. Ее собственное среднее имя было Мэллори – Лорен Мэллори Хантер. Ее сердце забилось сильнее, потому что она вспомнила: ее мать говорила – это была также и фамилия… более того, она была уверена, что когда-то, в смутном, отдаленном прошлом, она слышала о Поппи Мэллори. ГЛАВА 3 Майк бродил по коридорам государственного архива округа, исследуя высокие деревянные полки, заставленные огромными книжищами в кожаных переплетах, пронумерованные по годам. Там была одна-единственная, довольно тощая книжка, относящаяся к 1880 году; те же, которые были датированы более ранними годами, были еще тоньше – напоминание о том, какой малонаселенной была территория вокруг Санта-Барбары в те времена. Пыль клубами поднималась с хрупких, пожелтевших страниц, плавая в лучах солнечного света, который проникал сквозь высоко расположенное окошко. Майк рылся в книге, пока не нашел то, что искал. Запись была сделана бисерным старомодным почерком, чернила выцвели до коричневого цвета.Дата рождения ребенка: 15 июня 1880 годаПол: женскийИмя: Поппи МэллориМать: Маргарэт Мэллори (урожденная Джеймс), 33 годаОтец: Джэб Мэллори, владелец ранчо, житель этого округа, 54 годаМесто рождения: дом семьи Мэллори, ранчо Санта-Виттория, округ ЛомпокОн откинулся в кресле с довольным вздохом. Теперь, по крайней мере, он знал, где родилась Поппи и где умерла и имена ее родителей. Майк решил просмотреть предыдущие записи.Дата рождения ребенка: 1 июня 1880 годаПол: женскийИмя: Энджел Айрина Ампара КонстантМать: Розалия Констант (урожденная Абрего), 35 летОтец: Ник Констант, владелец ранчо, житель этого округа, 42 годаМесто рождения: дом семьи Констант, ранчо Санта-Виттория, округ ЛомпокУдивленный, Майк перевернул обратно страницы, сверяя… да, он прочел все верно. Существовали две маленькие девочки, родившиеся с промежутком в две недели, и жившие на одном ранчо. Тогда можно с полной уверенностью сказать, что их семьи дружили между собой; дети вместе играли, может, вместе ходили в одну и ту же школу. Став взрослыми девушками, они, наверно, поверяли друг другу свои радости и горести, свои секреты…С ощущением триумфа Майк закрыл книгу и поставил обратно на полку. Совершенно случайно он ухватился за конец таинственной нити. Теперь он был совершенно уверен, что в Санта-Барбаре проживали некто – дочь или внуки Константов, которым было что-нибудь известно о Поппи Мэллори. Как и обычно в его деле, он знал, что простейший и кратчайший путь и есть наилучший. Все, что от него в данном случае требовалось, – это взять телефонный справочник и открыть его на фамилии Констант.Хильярд Констант говорил по телефону холодно и слегка раздраженно.– Я мало встречаюсь с людьми в последнее время, – ответил он Майку. – И я не вижу никакой важной причины, почему я должен встречаться с вами, молодой человек.Только когда Майк упомянул о том, что он писатель, который хочет пролить свет на одну историю, его тон смягчился.– Книга, говорите? О Константах?– О Константах и о Мэллори, сэр, – добавил Майк поспешно.– Тогда приезжайте к нам сегодня в пять часов. Вы знаете дорогу на ранчо?– Я думаю, что трудно будет заблудиться, – ответил Майк, представив себе огромные обширные пастбища. Но он ошибался.Широкая дорога на ранчо, вдоль которой тянулись глубокие канавы для стока Бобильных весенних талых вод и дождей, прорезала стрелой жилой массив, выросший на территории, которая раньше была пустынными пастбищами ранчо Санта-Виттории. Застроенные сплошь улицы с названиями Виттория Оукс и Эль Ранчо красовались хорошенькими загородными домиками и чистенькими, аккуратными газонами. Иногда попадались густо заросшие дубами рощицы и окруженные длинными заборами загоны, на которых лениво прохаживались пони, словно напоминание о временах Поппи Мэллори, когда здесь действительно повсюду были сотни акров пастбищ, с крупным рогатым скотом, овцами и настоящими ковбоями.Майк ехал во взятом напрокат судзуки по бесконечным загородным улочкам, пока мощенная булыжником дорога не уткнулась в подножие холма, превратившись в проселочную дорогу, обсаженную по бокам старыми тополями – такими высокими, что они свечками вонзались в яркое голубое небо. Впереди возвышалась арка из витого железа. На ней была надпись Ранчо Санта-Виттория.Через полмили дорога окончилась двориком перед старой белой гасиендой, окруженной шпалерами клематисов и других вьющихся растений с яркими, нарядными цветами, почти скрывающими веранду. Фонтан, покрытый голубыми изразцами, извергал множество брызг, которые сверкали в солнечных лучах. Садовник-японец взглянул на Майка с любопытством. Идя к дому, Майк заметил, что все содержалось в образцовом порядке; дорожки были посыпаны чистым песком и терракотовые ступеньки отполированы так, что на солнце казались лаковыми. Входная дверь была открыта. Войдя внутрь, он услышал мужской голос.– Входите, входите. Мистер Престон, как я полагаю?Прохладный холл, украшенный изразцами, казался сумеречным после яркого солнечного света, но все же было трудно не заметить Хильярда Константа, хотя он и сидел в инвалидном кресле. Он был рослым человеком с плечами бывшего игрока в футбол. Его редкие белокурые волосы были тщательно причесаны, бледные голубые глаза из-под нависших белых бровей смотрели куда-то позади Майка, словно он уже ждал с нетерпением, когда тот уйдет.– Идите же сюда, скорее… – сказал Хильярд, двинувшись на кресле сквозь пару дубовых дверей в свою комнату. – Думаю, вы не будете против, если мы выпьем немного, прежде чем вы скажете, почему вы отнимаете у меня время.Книги покрывали стены от пола до потолка, некоторые из них, очевидно важное собрание старинных редких томов, стояли запертыми в шкафах со стеклянными дверцами. Огонь горел в огромном камине, хотя вечер был теплым; над ним висел портрет высокого, широкоплечего молодого человека с волосами цвета спелой пшеницы и бледными, как у Хильярда, глазами. Он обнимал хорошенькую женщину испанского типа, чьи смеющиеся глаза поблескивали озорными огоньками.– Я знаю, знаю, о чем вы думаете, – сказал Хильярд слегка нетерпеливо. – Конечно, я похож на него. Это – мой дед, Николай Константинов, а рядом с ним – моя бабушка. Он был русским, а она – мексиканка, странная пара для той эпохи, не правда ли? Портрет был написан где-то около 1885 года, я полагаю.Он протянул Майку бокал сухого светлого шерри.– Мандзанилла, – сказал Хильярд, смотря как Майк отпил глоток. Вино было неожиданно слишком сухим, и Констант закудахтал от смеха, видя, как Майк закрыл глаза и закашлялся. – Конечно, это напиток не для пай-мальчиков или женоподобных щеголей, но все же это лучше, чем все эти ваши хваленые виски. Это и еще бокальчик-другой хорошего вина за ужином – последние немногие удовольствия, которые мне еще остались.Неожиданно он впился в лицо Майка пристальным взглядом бледных голубых глаз.– Ну-с, так что же вы хотели бы узнать о Константах?Майк в замешательстве провел рукой по своим густым волосам. Да, Хильярд Констант был непростым собеседником и хозяином.– По правде говоря, – сказал Майк. – …Видите ли, я человек, который напал на след одной истории. Я наткнулся сегодня на некое объявление в «Лос-Анджелес Таймс»: какой-то адвокат из Женевы разыскивает наследников Поппи Мэллори…– Интересно, почему вы подумали обо мне в связи со всем этим, – заметил сухо Хильярд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46