Ледяной холод пробежал по спине Дианы, когда яркий солнечный луч сверкнул на широком серебряном браслете, охватывающем запястье индейца.
Да, если ему вздумается, он может вытряхнуть из нее жизнь в одну секунду. Именно это он и хотел ей сказать. И хотел, чтобы Диана поняла это и запомнила. У нее не было шансов в борьбе с ним. Ни единого. Он мог убить ее одной рукой.
С трудом проглотив комок, Диана со злостью кивнула и сказала:
— Я поняла тебя, Чудовище.
Не успели эти слова слететь с ее губ, как пальцы индейца разжались. Боясь шевельнуться, пока он был так близко, Диана замерла… ее тело прижималось к телу индейца, голова все еще лежала на сгибе его локтя.
Но рука краснокожего не оставила ее горло. Она скользнула по нему, погладила ключицы, неторопливо продвигаясь к груди. Диана нервно прищурила глаза и приказала ему прекратить это. Но он не обратил внимания.
Взгляд стал дерзким и напряженным. Рука мед ленно скользила по груди Дианы к талии…
А потом все кончилось.
Высокий индеец отпустил Диану так внезапно, что она едва удержала равновесие. И изумленно уставилась на него, когда он небрежно повернулся к ней спиной и пошел прочь. Еще минуту-другую Диана стояла на месте, потрясенная его превосходством, разгневанная его высокомерием. Ей придется хорошенько подумать, прежде чем она совершит новую попытку к бегству!
Диана вернулась к пещере.
Она опустилась на землю возле костра, обхватила руками колени, думая о том, что ей ужасно хочется есть и пить. Словно прочитав ее мысли, краснокожий поднял с травы флягу, обогнул костер и присел рядом на корточки. И протянул ей флягу.
Но Диана отказалась. Он пожал плечами, поднес флягу к губам и стал пить. Когда Диана увидела, как холодная чистая вода льется в его открытый рот, ее ненависть возросла стократно. Он был просто чудовищем, наглым выродком!
Стиснув зубы, она вскочила и направилась к ручью. Опустившись на колени на берегу холодного прозрачного потока, она попыталась зачерпнуть воду ладонями и поднести ее к губам — но безуспешно. Она повторила попытку, но в пригоршне каждый раз оставалась лишь капля-другая.
Диана подскочила, когда индеец внезапно похлопал ее по плечу. Он встал на колени рядом с ней, наклонился вперед, зачерпнул полную пригоршню воды и предложил Диане. Диана бешено затрясла головой, надеясь, что он поймет — она не станет пить из его грязных рук, даже если ей придется брести целую неделю по Сахаре!
Индеец выплеснул воду обратно в ручей. И под пристальным взглядом фиолетовых глаз Дианы распластался на поросшем травой берегу. Опираясь на локти и ладони, он опустил голову к самой воде. Прядь волос упала в ручей, но индеец, похоже, не заметил этого. Он приблизил темное лицо к воде и начал лакать, как кошка, едва касаясь губами.
Потом он поднял голову и снова встал на колени возле Дианы. Глядя на нее в упор, он вытер губы тыльной стороной ладони и жестом указал на ручей. Он подзадоривал ее, предлагая попробовать сделать то же самое и, возможно, надеясь, что она свалится головой вперед, в воду.
Диана бросила на него унылый взгляд, надменным жестом заправила волосы за уши и уверенно растянулась на животе. Повторяя все движения краснокожего, она уперлась руками в траву, поерзала на локтях, выбирая удобную позицию, и наклонилась к воде.
Она застонала от огорчения, когда тяжелая прядь длинных вьющихся волос упала в воду. Но ловкие пальцы индейца быстро подхватили локон, прежде чем тот успел намокнуть. Диана осторожно наклонилась, захватывая языком освежающую, холодную воду. Она втягивала ее пересохшими губами, а ее захватчик тем временем держал ее черные волосы.
Когда жажда была утолена, Диана подняла голову, выпрямилась, опираясь о землю, — точно так же, как это делал индеец, — и села на корточки. Одарив краснокожего торжествующей улыбкой, она забрала свои волосы из его руки и перекинула их через плечо.
И тут же съежилась от страха, потому что его пальцы потянулись вдруг к ее лицу. Диана отпрянула, насколько это было возможно в ее положении, но рука индейца следовала за ней. Наконец его указательный палец коснулся маленького носика и смахнул повисшую на нем сверкающую каплю воды.
— Спасибо, Чудовище, — неохотно пробормотала Диана.
Кивнув, он смотрел, как она наклонила голову и промокнула лицо измятой юбкой пурпурного платья.
Выражение его черных глаз смягчилось, стало неотразимо обаятельным. Легкая улыбка тронула жесткие и в то же время чувственные губы дикаря.
Глава 18
Но Диана не видела этого.
К тому времени, как она подняла голову, ни следа нежности не осталось в его темных глазах. Губы сжались в суровую линию, лицо застыло в непроницаемой маске.
Он указал рукой на ручей, потом на Диану, потом потер ладонями длинные руки и грудь. Пантомима была предельно ясна. Он предлагал ей искупаться в ручье.
Диана фальшиво улыбнулась. Потом заговорила наимягчайшим, наидобрейшим тоном:
— Чудовище, я не стану купаться в твоем присутствии, даже если мне целый год придется оставаться немытой! — Продолжая улыбаться, она встала на ноги, посмотрела на индейца сверху вниз и добавила: — Уж поверь, никогда этого не будет — чтобы я сняла с себя одежду, а ты при этом ошивался где-то поблизости!
Она повернулась и пошла к костру, надеясь, что он-то захочет искупаться. Тогда Диана могла бы стащить его скудную одежду, вскочить на лошадь и ускакать, оставив его нагим и босым!
Но ничего подобного не произошло, и Диана ничуть этому не удивилась. Она и не предполагала всерьез, что дикое, первобытное существо интересуется чистотой тела.
Краснокожий поймал форель и зажарил ее на открытом пламени костра. Он лишь безразлично пожал плечами, когда Диана отказалась даже попробовать рыбу. Он уселся рядом с Дианой, скрестив ноги, и с аппетитом съел форель.
Затем с отсутствующим видом погладил живот, вздохнул и довольно потянулся. Диана сидела, внутренне сжавшись и стараясь сохранять такое же бесстрастное выражение, как у краснокожего.
Но не смогла скрыть интереса, когда дикарь снял с горла расшитую бусами ленту и тщательно, аккуратно разрезал ее на маленькие квадратики.
Наморщив лоб, Диана наблюдала за его действиями, гадая, что это еще за новое безумие. Индеец собрал все квадратики — кроме одного, завязал в оторванный рукав платья Дианы и засунул маленький узелок за набедренную повязку.
Он встал, оставив сверкающий яркими бусинами квадратик на траве. Подумав, что индеец просто не заметил его, Диана машинально потянулась к цветному кусочку, намереваясь отдать его краснокожему. Но когда ее пальцы коснулись расшитой кожи, ее руку осторожно, но твердо прижал к траве мягкий мокасин.
Диана резко вскинула голову.
Индеец стоял рядом, возвышаясь над ней, огромный и опасный. Его темные, таящие угрозу глаза пристально смотрели на нее. Она понятия не имела, чем вызвала его неудовольствие, но было очевидно, что это именно так. Он медленно качнул головой справа налево, потом убрал ногу.
Первым желанием Дианы было схватить проклятый пестрый квадратик и зашвырнуть его на середину ручья. Но она благоразумно воздержалась от этого. По каким-то непонятным причинам этот бесполезный кусочек кожи и несколько бусин интересовали дикаря, имели для него какое-то значение. Такое значение, что он не двинулся с места, пока Диана не выпустила из пальцев обрезок ленты. И продолжал стоять рядом, так близко, что его твердое обнаженное бедро находилось лишь в нескольких дюймах от лица Дианы.
Диана медленно отвела руку, не желая лишних неприятностей. Она могла лишь предположить, что странное упражнение по разрезанию ленты и сбору всех кусочков с оставлением одного из них на земле имеет отношение к каким-то глупым первобытным ритуалам. Диана передернула плечами, сложила руки на груди и уставилась на противоположный берег ручья.
— Пожалуйста, если ты от этого станешь счастливым.
Индеец тут же отошел от нее. Делая вид, что ничуть не интересуется краснокожим, Диана украдкой бросила взгляд в его сторону. Он готовился к отъезду. В считанные минуты взнуздал и оседлал жеребца, приторочил к седлу попоны, наполнил флягу водой и повесил ее на переднюю луку седла.
Фиалковые глаза Дианы потемнели от искреннего любопытства, когда индеец встряхнул пару украденных кожаных ковбойских штанов-передника, а потом надел их, завязав ремни вокруг стройной талии. Он ловко разгладил потрепанную кожу и застегнул пряжки у колен.
Диана, наблюдавшая за ним из-под полуопущенных темных ресниц, нашла, что в таком наряде вид у индейца не слишком привлекательный. Но по крайней мере его ноги теперь были прикрыты, хотя бы спереди… однако эти штаны подчеркивали кое-какие особенности мужской анатомии, не нуждавшиеся в данном случае в акцентах. Потому что индеец натянул штаны поверх набедренной повязки, и теперь его бедра и пах были слишком туго обтянуты.
Он казался в эту минуту подчеркнуто сексуальным бронзовым богом, тщеславно красующимся в солнечных лучах. Диану взволновала его первобытная мужественность. Она подумала, что перед ней подлое и жестокое существо… но не могла оторвать взгляд. А ведь он выглядел просто неприлично, особенно когда присел на корточки, широко раздвинув колени, и прикрепил к своим мокасинам отделанные серебром шпоры.
Диана почувствовала, как к ее лицу прилила краска. Она поспешно отвела взгляд и не смотрела в сторону индейца, пока он не встал и не направился в противоположную сторону. Тогда ей вдруг захотелось рассмеяться, потому что сзади индеец выглядел так, словно этот первобытный дикарь нарядился в шутовской костюм, дабы поиграть в какую-то неприличную игру…
Диана вспыхнула до корней волос: предательское воображение нарисовало совсем уж странную картину… она увидела краснокожего в кожаных штанах-переднике без набедренной повязки внизу…
Прежде чем Диана успела полностью совладать с собой, индеец вернулся с украденным стетсоном на голове, ведя оседланного жеребца. Он подошел совсем близко к Диане и протянул ей руку.
Но она, игнорируя и руку, и внимательный взгляд индейца, быстро вскочила на ноги. Индеец заткнул поводья за пояс штанов и положил руку на талию Дианы. Диана нервно оттолкнула его. Шагнув к коню, она взялась за переднюю луку седла и поставила ногу в стремя.
— Чудовище, — сказала она через плечо, — я больше не намерена ехать, сидя поперек седла, чтобы снова весь день поневоле таращиться на тебя. — Она легко вскочила на спину коня, перебросив через него длинную, стройную ногу, и села верхом, стыдливо подоткнув широкую пурпурную юбку вокруг коленей. — Меня тошнит от тебя, — сказала она, заправляя волосы за уши. — Ты просто дурак, если думаешь, что я могу забыть о том, кто ты. Ты животное! Не забуду! Можешь щеголять своим телом, сколько тебе захочется; для меня ты все равно останешься животным. — Она помолчала, посмотрела на него сверху вниз и улыбнулась: — Ну, Чудовище, готов?
На каменном лице краснокожего не дрогнула ни единая черточка. Он забросил поводья на шею жеребца и вскочил в седло позади Дианы. Сняв стетсон, он надел его на голову Дианы и немного помедлил. Диана знала, чего он ждет: что она сорвет шляпу с головы и швырнет ее на землю или нахлобучит ему на голову. Поэтому она не стала делать ни того ни другого. Она надвинула шляпу на лоб, втайне благодарная индейцу за то, что ей не придется весь день изнывать под жгучими лучами солнца.
Длинные руки быстро обхватили Диану. Индеец мягко коснулся шпорами боков коня, и они тронулись. Куда они ехали, Диана не знала.
Когда они миновали место своей ночной стоянки, Диана обернулась и посмотрела назад. На самом краешке скалы над узким ручьем сверкнула пара золотистых глаз; огромный горный лев присел, словно готовясь прыгнуть. Диана уставилась на кугуара, а кугуар — на нее.
Отвернувшись наконец, Диана подумала, что великолепное существо, сидящее высоко на скале, куда менее опасно, чем великолепный зверь, сидящий в седле за ее спиной.
Несколько часов подряд они ехали по узким тропам Берегового хребта Скалистых гор, поднимаясь все выше, оставляя позади широкие и прекрасные горные луга, стремительно несущиеся ручьи с кристально чистой водой. Они проезжали через густые сосновые и пихтовые леса. Все выше, к зубчатым вершинам. По широким склонам. Мимо узких опасных пропастей. Мимо гигантских неустойчивых обломков скал.
Диана понимала, что, пока они едут, ей не грозит непосредственная опасность, и почувствовала себя немного свободнее. Но зато долгое, утомительное путешествие давало ей время для размышлений. Она могла лишь гадать, что ждет ее впереди, но варианты будущего представлялись ей весьма ограниченными. Захватчик мог сделать ее своей женщиной, или подарить какому-то другому дикарю, или обменять на нужные ему товары.
Или убить ее.
Сузившиеся фиалковые глаза Дианы посмотрели на сильные темные руки, обхватывающие ее, на красивые кисти, держащие поводья, на широкий серебряный браслет… Руки индейца постоянно двигались, направляя коня, и Диана принялась рассматривать бронзовые пальцы. Они были длинными и ровными, а ногти на них — чистыми, блестящими и коротко подстриженными.
Волосы на голове Дианы вдруг шевельнулись. Девушка живо вспомнила, как эти руки легли ей на горло. В длинных пальцах дикаря крылась такая сила, что он мог бы сломать шею Дианы, как хрупкую веточку…
По телу Дианы пробежала легкая дрожь.
Она заставила себя не думать о превратностях судьбы, Ей следует подумать о чем-нибудь другом. Просто другом. Она вернулась мыслями к людям, которых любила. Полковник и бабуля Бакхэннан сейчас, безусловно, умирают от беспокойства о ней. И Кэт Техаска. И Коротышка, и бедняга Древний Глаз. Должно быть, вождь ютов теперь проклинает себя за все случившееся и винит себя, хотя вся вина на самом деле лежит на Диане. Благослови Господь старого добряка…
Малыш Чероки не заслужил особого места в мыслях Дианы. Если уж она и должна разделить с кем-то свою вину, то немалая доля принадлежала Малышу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47