- Мать была молодая, красивая аристократка из Сан-Франциско. У нее были самые рыжие волосы, зеленые глаза и белая кожа, какие только возможны в природе. Отец боготворил ее, умолял стать его женой.
- Ему долго пришлось уговаривать ее?
- Недолго. Они поженились через несколько недель после знакомства. Он привез ее в Линдо Виста и дал ей все, что она хотела.
Берт потянулся к лежащей на земле рубашке и достал из нагрудного кармана сигару и коробок спичек. Сабелла взяла спички, чиркнула и поднесла пламя к кончику сигары.
- Но она не была счастлива? - Сабелла глядела прямо в его серые глаза.
Берт пустил кольцо дыма.
- Очевидно, нет. В то лето, когда мне исполнилось шесть лет, мать, ее звали Дейна, поехала на месяц в Сан-Франциско, а отец и я остались на ранчо. Там на вечеринке в Ноб Хил она познакомилась с красивым мексиканцем. - Берт выпустил новое кольцо дыма и откинулся на руку. - Должно быть, это была любовь с первого взгляда. Мать тут же развелась с отцом, вышла замуж и уехала в Мехико.
- Не может быть!
- Увы! И разбила сердце отцу. Он от этого так никогда и не оправился. - Берт вдруг усмехнулся. - После этого отец прогнал с Линдо Виста всех, у кого были испанские или мексиканские имена: старых compadres, много лет работавших на него; целые семьи, жившие в глиняных домиках на ранчо; детей, которые здесь родились; десятки vacueros, лучших ковбоев во всей Южной Калифорнии. Всю прислугу из дома. Кухарок, горничных, дворецких. Всех.
- Но это несправедливо, - сказала Сабелла, хотя она не была удивлена этой жестокостью, зная, каковы они оба: и отец, и сын.
- Да, конечно, - согласился Берт. - Несправедливо. Нелогично. Глупо. Но когда людям плохо, они иногда делают бессмысленные вещи. Кто знает, как бы мы вели себя в таких обстоятельствах.
Сабелла молчала.
- И, наверное, то же самое можно сказать и о матери. Люди осуждали ее, но, может, она иначе не могла?
- Как могла мать оставить шестилетнего сына?
- Я думаю, из-за любви. - Берт пожал плечами. - Как сказал поэт: «Любить и сохранять рассудок невозможно».
- Но поэт также сказал: «Удовольствие любви длится лишь мгновение, боль и горечь от любви помнятся всю жизнь».
- Я буду иметь это в виду. А что касается разговоров о любви... - Он ловко уложил Сабеллу на спину и лег сверху: - Давай лучше займемся любовью, чем говорить о ней.
Прежде чем она успела увернуться, он поцеловал ее и, продолжая целовать, стал расстегивать белую блузку.
Они целовались, освещенные последними лучами заходящего солнца, а в это время одетый в черное мексиканец с каменным лицом, скрытый тенью скалы, сидеть на краю обрыва и в мощный полевой бинокль наблюдал за обнявшейся парой.
Тонкие губы его под густыми черными усами медленно расплылись в довольной улыбке. Шрам на правой щеке натянулся, и от нарастающего волнения у него зачесались руки.
- Si, si, - беззвучно подбадривал Франко. - Ну, давай, Бернет. Займись любовью с этой прекрасной senorina. Я не скажу Джине.
Его улыбка стала зла и похотлива.
- Mi palabra de honor. Даю слово.
Глава 14
Джина де Темпл чувствовала, что существует реальная опасность потерять Берта навсегда.
Раньше она не раз смеялась, когда до нее доходили слухи о его похождениях, и убеждала себя, что эти любовные приключения не имеют ничего общего с изменой. Между ней и Бертом, полагала Джина, сложились такие отношения, которые не сможет поколебать целая вереница ветреных блондинок, брюнеток и шатенок.
Все его короткие, ничего не значащие романы проходили тайно, как у порядочных джентльменов. Из уважения к ней он не допускал даже легкого флирта с женщинами из Капистрано, словно не замечал их призывных, горящих глаз. Джине доставляла удовольствие мысль, что Берт желанен многим, а принадлежит ей одной. Ей завидовали молоденькие девушки и зрелые дамы - и она гордилась этим.
И вдруг все пошло наперекосяк. У нее появилась соперница, и она, Джина де Темпл, должна положить этому конец.
Такие горькие мысли мучили Джину, пока она воскресным вечером нетерпеливо ждала Франко.
Прошла неделя с тех пор, как она вызвала его к себе и приказала следить за Бертом. В этот теплый воскресный вечер, кроме слуг, в особняке никого не было. Ее отец, сенатор де Темпл, уехал в Лос-Анджелес, где вместе с доном Мигелем Андресом Амарой и главой местной церкви должен был участвовать в церемонии открытия только что построенного государственного здания.
Целый день Джина томилась в ожидании.
Когда же он придет и сообщит новости?
Джина бросила взгляд на часы. Девять часов вечера. Какие вести принесет Франко? Или ему опять не удалось найти Берта? А вдруг он разузнал нечто такое, о чем неловко даже рассказать ей?
У Джины неровно забилось сердце, когда она наконец услышала на балконе отчетливые звуки тяжелых шагов. Она стремительно направилась к двери, но, дойдя до середины комнаты, остановилась: она не должна показать, как обеспокоена и напугана.
Джина постаралась успокоить дыхание, поспешно села в кресло и, схватив со стоящего рядом столика книгу, открыла ее на первой попавшейся странице, сделав вид, что читает.
Франко кашлянул. Она подняла глаза и непринужденно улыбнулась. Джина сразу заметила, что, прежде чем прийти к ней, он вымылся (его длинные, зачесанные назад волосы были еще мокрые), побрился и переоделся.
Чернильно-черные рубашка и брюки свежевыстираны и тщательно отглажены.
В черных глазах Франко застыло угрюмое выражение, на щеке под шрамом нервно подрагивал мускул. Джина поняла: он кое-что узнал, что-то плохое.
Стараясь оставаться спокойной и хладнокровной, Джина пригласила:
- Заходи, Франко. - Она Отложила книгу и поднялась ему навстречу. - Я налью тебе вина.
Словно привидение, Франко скользнул в комнату. Джина подошла к комоду, на котором в ряд аккуратно стояло несколько хрустальных графинов, не спрашивая, что он будет пить, налила два бокала мадеры и, тепло улыбнувшись, протянула бокал вина присевшему на диван Франко.
В глубине его всегда злых и мрачных темных глаз вспыхнули огоньки. Шелковое платье Джины с большим модным вырезом едва прикрывало полную, высокую грудь, но Джину это не беспокоило.
Она была слишком поглощена мыслями о Берте, чтобы опасаться Франко. Более того, она даже испытывала своего рода удовольствие, позволяя этому усатому, со шрамом на лице мексиканцу бросать украдкой взгляды на ее грудь. Но если бы кто-нибудь вздумал сказать ей об этом, она бы, несомненно, возмутилась. Джина играла с Франко в опасную игру и сама толком не понимала, зачем это делает - ведь не собиралась же она соблазнять обыкновенного рабочего, грубого, необразованного пастуха!
Франко жил на ранчо де Темплов со своим братом Санто в маленьком глиняном домике за конюшней. До Джины доходили истории, которые рассказывали в доме слуги, о садистском обращении Франко с женщинами.
Говорили, что когда он напьется мексиканской водки из агавы, то становится коварным и жестоким, и не раз по ночам его глиняный дом с рыданиями покидали испуганные и опозоренные женщины. Но, как ни странно, они всегда возвращались.
Шрам, как говорили, он получил в стычке с ревнивым мексиканцем, который поздно ночью ввалился к нему в дом и застал с прекрасной рыжеволосой дочкой железнодорожника.
Сейчас Франко сидел на абрикосового цвета парчовом диване, и длинные пальцы его смуглых рук так дрожали, что он пролил несколько капель мадеры на чистые черные брюки. Делая вид, что не замечает его волнения, Джина втайне торжествовала.
Она хотела было сесть рядом, но, передумав, поставила прямо перед ним французское кресло и села напротив. Сгорая от нетерпения услышать, что же Франко удалось разузнать, она даже не заметила, что их колени соприкасаются.
Джина заставила себя сделать несколько глотков вина, словно и не спешила узнать о том, какие новости ей принес Франко. В каком-то смысле она действительно не спешила. Инстинкт подсказывал: ее ждет удар. Она боролась с желанием крикнуть: «Не рассказывай!
Пожалуйста, не надо! Забудь, что я когда-то просила тебя следить за Бертом. Пей свое вино и уходи!» Но она ничего не сказала. Она не слышала ничего, кроме тиканья часов и стука своего сердца.
Франко одним глотком допил мадеру и поставил пустой бокал на стол. Их взгляды встретились.
- Senorita Джина. Я скорее позволил бы, чтобы мне вырвали язык, чем стал бы рассказывать те отвратительные вещи, свидетелем которых я стал сегодня.
Джина сжалась, словно ее ударили. Именно этого ждал Франко. Он достаточно хорошо знал женщин, особенно избалованных, недосягаемых красавиц, чтобы понимать, что именно эти слова заставят ее попросить рассказать все, самые грязные подробности.
Джина прижала руки к груди.
- Пожалуйста, Франко, ты должен. Ты должен сказать мне все. Я должна знать правду.
Франко печально покачал головой.
- Для меня причинить вам боль - словно острый нож в сердце.
Тронутая его сочувствием, Джина протянула ему руки. Он с силой сжал ее нежные пальцы и подался вперед. Их лица почти соприкасались, и всякий раз, опуская глаза, он мог любоваться видом ее обнаженной груди.
- Как вы и подозревали, саrа, - начал он вкрадчиво, - Вернет встречается с другой женщиной. Он и сейчас с ней.
- О Боже, нет, - сдавленно всхлипнула Джина, ожидая услышать именно эти слова и все еще надеясь, что это неправда. - Как он мог так поступить. Мы помолвлены. У нас в Рождество свадьба.
Она с непритворной мукой закрыла глаза. Франко был доволен.
- Я не понимаю. Как мужчина может хотеть другую женщину, когда у него есть вы?
Джина медленно открыла глаза.
- Спасибо, Франко. Ты очень добр. Но тебе не нужно щадить мои чувства. Я хочу знать все, что ты узнал.
- Si. Я начну по порядку. Эта женщина - молодая, красивая испанка по имени...
- Латино-американка? - в ужасе прервала его Джина. - Берт спит с грязной крестьянкой? Чьей-то платной прислугой?
Злость вспыхнула в черных глазах оскорбленного Франко, но Джина не заметила этого.
- Нет, senorita. Эта женщина не крестьянка и не служанка. Ее зовут Сабелла Риос. Она приехала из Таксона, что в Аризоне, несколько недель назад и со своей дуэньей поселилась в гостинице «Ласточки».
- Что она делает в Капистрано? Где Берт познакомился с нею? Как давно это длится?
- Я не знаю, что она здесь делает. Я отправил Санто в Таксон, чтобы он что-нибудь разузнал о senorita Риос. Мне неизвестно, когда и где Берт познакомился с этой молодой леди, но из того, что я видел сегодня днем, - он сделал паузу, - они, по-видимому, давно и хорошо знают друг друга.
- Ты хочешь сказать, что она знала Берта до того, как он вернулся в Капистрано? Он ждал, когда она приедет? Они сегодня... они были вместе?
Франко кивнул.
- Ты видел их вместе? Где? Что они делали? Лицо Франко исказилось болью.
- Вы уверены, что хотите услышать это?
- Я приказываю рассказать мне все, ничего не утаивая!
Франко вздохнул, поднялся и, пройдя через комнату, налил себе еще мадеры.
- Бернет провел последнюю ночь, как и предыдущие, в Гранд-отеле, - начал он, стоя к ней спиной. - В полдень он отправился в Линдо Виста и через два часа возвратился в город.
Франко повернулся и направился к дивану. Бросив взгляд на белые выпуклости, открытые глубоким вырезом платья, он облизнул губы и сел. Подавшись вперед, он зажал коленями скрещенные ноги Джины.
- Молодая леди, о которой идет речь, senorita Риос, покинула гостиницу «Ласточки» примерно в три часа дня. Она взяла оседланного гнедого жеребца из платной конюшни Пакстона Дина и по дороге, что идет вдоль побережья, выехала из города.
- На встречу с Бертом? Франко кивнул.
- Бернет ждал ее в виноградниках на южной окраине города. Дальше они поскакали вместе, полагая, что их никто не видит.
- Но ты был там? Ты следил за ними?
- Si. Весь путь через долину и потом к подножию Шоколадных гор. Когда они наконец остановились, я помчался на скалистый холм, прямо над маленькой площадкой, где они... вы уверены, что хотите, чтобы я продолжал?
- Да. Я хочу знать все!
Франко едва сдерживал возбуждение. Ему не терпелось рассказать, что он увидел, а точнее - чего он не увидел. Он не скажет Джине, что эта пара не занималась любовью. Чертова парочка! Он несколько часов следил в полевой бинокль за каждым их движением, но между ними так ничего и не произошло: только поцелуи и обнимания. Очевидно, Вернет был неискушенным любовником. Ему так и не удалось проникнуть под кожаные брюки этой блондинки.
- С той минуты, как они опустились на траву, - тихо начал он, - они целовались, словно давно изголодались друг по другу.
Джина негромко застонала.
- Никогда я не видел столь пылкой парочки. В секунду они сорвали друг с друга одежду и остались голыми. Потом Бернет пристроился Между длинными, загорелыми ногами блондинки, и они принялись за дело. Она закричала от возбуждения почти сразу.
Лицо Джины побелело и исказилось от боли.
- После этого ты ушел или ждал, когда они оденутся и...
- О, senorita Джина, они не собирались одеваться. Это было только начало.
- Ты хочешь сказать, они... они... больше, чем один раз?
- Mucho mas. Гораздо больше. - Франко отставил пустой бокал и принялся загибать пальцы. - Первый раз она лежала на спине, а он сверху. Затем она села на него верхом, а он лежал на спине. Это два. Потом они оба лежали на боку, и он взял ее сзади.
- Боже! - простонала Джина.
- Это три, да? Потом, сейчас вспомню - а, конечно, Бернет встал, поднял блондинку на руки, а она обхватила ногами его поясницу и откинулась назад. Похоже, ей это понравилось больше всего. Она стонала и звала его по имени, Так, сколько мы насчитали, четыре? Затем он положил блондинку на траву. Она была так измучена, что не могла пошевелиться, поэтому Бернет занялся с ней любовью руками и ртом. Он поцеловал ее, она вздохнула, и дальше я видел, что он провел лицом по ее телу и уткнулся между...
- Замолчи! - закричала Джина, вскакивая на ноги. - Больше ни слова! Ни единого!
Джина сжала кулаки, и из глаз у нее брызнули слезы.
Франко никогда раньше не видел Джину де Темпл такой взволнованной. В эту минуту она так нуждалась в ласке и утешении! Он обнял ее и прижал к себе, надеясь, что она достаточно потрясена и ее можно будет уговорить, чтобы отомстить Берту тем же способом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29