— Я собирался пройтись по клубам с лордом Эбершемом и Уайтли Динмором. Как вам известно, я учился с ними и никогда не имел случая усомниться в честности этих людей. Мы всегда были лучшими друзьями.
— Насколько я знаю, у них безупречная репутация, — вмешался Мерлин. — Ты можешь припомнить каждую подробность?
Брендон, пожав плечами, бросил смущенный взгляд в сторону матери:
— Я был под мухой, и сами понимаете, в голове что-то… словом, события, не совсем отчетливо отпечатались в памяти. Сначала все собрались у меня, сделали пунш, выпили. Не хвастаясь, скажу, я большой мастак в этом деле…
— Продолжай, Бренд. Мы все знаем, что твой пунш очень крепкий, — перебила Синара.
— Примерно в десять вечера все отправились в Уайт-клуб поужинать, но хоть убейте, не помню, что мы ели.
— Что случилось потом? — спросил Мерлин, так подчеркнуто спокойно, что Синаре захотелось хорошенько встряхнуть брата за пустую болтовню.
— Играли в карты. Я выиграл кругленькую сумму у Брукса, а потом мы перебрались к Ватье, где я потерял весь выигрыш — всего за одну ставку.
Эстелла поджала губы, а ее щеки еще больше побледнели. Хотя она всегда питала слабость к Брендону, но все же не собиралась закрывать глаза на его выходки. Синару восхищало ее мужество.
— Потом мы, если не ошибаюсь, оказались на вечеринке в каком-то поместье, в Кингстоне, графство Суррей. Там собралось так много гостей, что их лица расплывались перед глазами. Имен тоже не помню. Короче говоря, к себе я вернулся на рассвете.
Брендон смущенно откашлялся:
— Со мной была… э-э-э… как это… райская птичка.
Эстелла, охнув, начала обмахиваться платочком, словно в комнате внезапно стало душно. Брендон неловко заерзал.
— Мама, ты уверена, что хочешь слышать остальное?
Эстелла величественно выпрямилась.
— Признаюсь, я шокирована, но чего другого и ожидать при подобных обстоятельствах? Так и знала, что в скандале замешана женщина!
— Но через несколько часов она ушла. Потом меня бесцеремонно разбудили, когда полиция — сыщики полицейского суда — ворвались в дом. Мой камердинер не смог их остановить. Они вломились в спальню и начали рыться в вещах. Честно говоря, я ужасно обозлился, — уныло усмехнулся Брендон. — Завопил, чтобы они убирались; голова раскалывалась так, что приходилось сжимать ее руками. Представляете, как я был ошарашен, когда один из сыщиков вытащил из своего кармана колье из рубинов с бриллиантами.
— Это послужило подтверждением, что ты его украл, — монотонно пробормотала Эстелла. Брендон кивнул.
— Меня обвинили в том, что я снял его с шеи леди Фиделии на вечере, когда повел ее погулять по саду, а потом сбежал. Но скорее всего женщина… неизвестная уличная женщина, сунула в мой карман ожерелье, пока я спал. Теперь ее, конечно, не найти. Ясно одно: кто-то взял ожерелье леди Фиделии и подложил мне, чтобы обвинить в воровстве. Бриллианты стоят десять тысяч фунтов, никогда не видел таких прекрасных камней.
— Фиделия азартно играет; она вдова с запятнанной репутацией, — проворчал себе под нос Мерлин, потирая щеку. — За последние несколько лет сменила множество любовников.
И прищелкнув пальцами, добавил:
— Даже Феликс пользовался ее благосклонностью.
— Вы, кажется, весьма хорошо осведомлены о леди Фиделии, — сухо заметила Эстелла.
Но Мерлин холодновато взглянул на тещу:
— Я достаточно наблюдателен, мадам. Но почему ей понадобилось впутать тебя во все это, Брендон?
— Возможно, она считала, что я в самом деле украл ожерелье. Мне точно известно, что Фиделия отчаянно нуждается в деньгах, и, вероятно, колье — ее единственная ценность.
— Или же она притворилась, что вне себя от отчаяния, пока прятала его в твой карман, — вмешалась Синара.
— Не пойму, какая ей от этого польза, — пожал плечами Брендон. — Хотя потеря ожерелья вряд ли доведет ее до работного дома, не отдаст же она его просто так, и для чего, спрашивается?
— А что, если кто-то заплатил ей, чтобы она отдала колье? — вмешался Мерлин. — Так или иначе, именно лондонская шлюха подложила его тебе. Это наиболее логичное объяснение. Если бы мы смогли найти ее, наверняка получили бы все необходимые ответы.
— Все равно что искать иголку в стоге сена, — фыркнул Брендон. — Сам знаешь, сколько… э… женщин слоняется по лондонским улицам.
— Именно там ты… нашел… ? — спросил Мерлин, искоса взглянув на Эетеллу. Брендон кивнул:
— Она стояла в полумиле от моего дома, готовая пойти куда угодно. — Он покраснел. — Послушай, Мерлин, такие подробности не для дамских ушей!
Эстелла чопорно поджала губы, а Синара смущенно опустила глаза. И только Мерлин остался невозмутимым:
— Ну что ж, — объявил он, — прошу прощения, если оскорбил ваши чувства, леди. Однако, если мы хотим когда-нибудь узнать тайну, нужно проверить каждую нить, ведущую к разгадке.
— Возможно, у леди Фиделии найдутся ответы на некоторые вопросы. Хорошо бы узнать, где она сейчас. Тогда мы с Синарой могли бы нанести ей визит.
— Уверен, что она весь сезон провела в Лондоне, — сказал Брендон. — Вывозит в свет какую-то подозрительную племянницу — балы, рауты, музыкальные вечера, приемы — словом, весь набор развлечений.
— Тогда мы, возможно, найдем ее в столице. Мерлин обернулся к Синаре:
— Не хочешь ли поехать в столицу? Думаю, леди скорее согласится говорить с тобой, чем со мной.
— Если это может помочь Брендону, конечно, — кивнула Синара.
— Я не хотела бы, чтобы ты общалась с такой легкомысленной женщиной, — вмешалась Эстелла. — Подобное знакомство может испортить твою репутацию.
— Вспомни, мама, я теперь замужняя женщина, — пробормотала Синара, краснея. — Однако сомневаюсь, что леди Фиделия сможет нам чем-то помочь, скорее потребует выдать Брендона.
В комнате воцарилось молчание. Каждый был погружен в собственные невеселые мысли, и, казалось, Брендону суждено навсегда остаться изгоем, беглецом, скрывающимся от закона.
Эстелла, сжав руку сына, заговорила:
— Не можешь поточнее описать, как выглядело ожерелье?
Брендон немного подумал:
— Насколько припоминаю очень красивая безделушка. Когда полиция арестовала меня, пришлось как можно пристальнее рассмотреть ожерелье. Я сказал, что никогда не видел его раньше. Большие восьмиугольные бриллианты, всего семь, окруженные камнями поменьше. В центре — рубиновая подвеска необычной формы, в виде капли. Рубин граненый, густо-красный, как старое вино. Кольцо, соединяющее подвеску с колье, держит в клюве изящная летящая птичка из мелких бриллиантов. Великолепная работа, если хотите знать.
— La Hirondelle! — вскрикнула Эстелла, конвульсивно вцепившись в руку сына. — У нее на груди маленький рубин?
Все выжидающе уставились на Брендона.
— Да… кажется… но не вполне уверен.
— Существует только один такой кулон… сделанный много лет назад во Франции для моей прапрабабушки, — задыхаясь, пробормотала Эстелла. La Hirondelle по-французски — ласточка. Подвеска символизирует жертву, принесенную моим прапрадедом во время воины в Испании, при Людовике XIV. Мой далекий предок, беззаветно любящий страну и монарха, продал поместье, чтобы помочь королю продолжать войну. Он потерял все, и король наградил его этим колье. Крохотный рубин в груди птицы означает кровоточащее сердце, и страдания заставили его превратиться в большой камень-скорбь, слишком глубокую, чтобы ее можно было вынести. Людовик понял всю самоотверженность жертвы своего подданного. Ожерелье, браслет и серьги той же работы всегда принадлежали семейству Морне. Видите ли, в нашем гасконском поместье было много ласточек.
Лицо пожилой женщины все больше бледнело, и Брендон поспешно обнял ее за плечи:
— Мама, это не может быть то ожерелье. Оно затерялось во время революции. Ты сама нам говорила.
— Это правда, — кивнула Эстелла. — Все — богатство отца, состояние, приобретенное дедом, — исчезло в хаосе революции. Я приехала во Францию нищей.
— Но леди Фиделия могла купить колье у кого-то во Франции, — задумчиво протянул Мерлин, — наверняка драгоценности не были уничтожены, а просто конфискованы и проданы, чтобы финансировать новое правительство.
Эстелла выпрямилась.
— Я знаю, знаю, это La Hirondelle. Но почему, после стольких лет, оно обнаружилось в кармане Брендона?
— Это странное совпадение я объяснить не могу, — отозвался Мерлин, — но появление ожерелья, если оно, конечно, то самое, вызывает у меня тревожное чувство…
— Возможно, дело тут не в обыкновенном воровстве, — пробормотала Синара, вздрогнув от страха и тяжелого предчувствия.
Глава 16
Ранним утром, сразу после того, как первые лучи солнца осветили землю, Мерлин, Синара и Эстелла отправились в Блек Рейвн. Брендон, совершенно измученный, крепко спал в комнате для гостей, в Стормивуде, Гидеон Свифт остался приглядеть за ним.
Синара мечтала лишь об одном — поскорее приехать и отдохнуть. Эстелла, неестественно выпрямившись, си дела напротив дочери; внутреннее напряжение не давало ей прикрыть глаза и задремать.
— Ничего еще не кончено, — прошептала она. — Брендон, сыночек… теперь за ним охотятся власти…
— Брендон уже не ребенок, мама, — сухо заметила Синара. — И ни слова никому об этом. Никому, слышишь? Даже Тильди. — Она хорошо знала, что мать совершенно не способна хранить тайны. — Его безопасность зависит от нашего молчания.
Эстелла кивнула, словно деревянная кукла:
— Не беспокойся, я рта не открою.
Мерлин клевал носом в углу, и Синара снова почувствовала щемящую боль в сердце. Во сне он выглядел таким юным и беззащитным, и совсем не зловещим. Экипажем правил один из грумов Мерлина, не знавший, зачем они едут в Блек Рейвн. Слуги считали, что хозяева только вернулись из Лондона, куда ездили за покупками.
Как только обсаженная кустами дорога стала шире, вдали показались первые коттеджи Блек Рейвна. На одном конце деревни был старый постоялый двор «Утка и ласточка», деревянное здание с черепичной крышей, подвал которого служил чем-то вроде местной тюрьмы. На другом конце возвышался шпиль скромной каменной церкви, рядом с которой виднелись замшелые позеленевшие надгробные памятники и плиты.
Путешественники собирались отправиться прямо в Блек Рейвн, но карета замедлила ход около гостиницы. Мерлин встрепенулся:
— Что случилось?
Экипаж остановился, он спрыгнула на землю и, о чем-то поговорив с кучером, сунул голову в окно:
— Лошадь захромала. Нужно запрячь новую. Не хотите выпить кофе или чаю, пока мы ждем?
Эстелла рассеянно кивнула. Она выглядела бледной и осунувшейся.
— Кофе, если можно.
Когда Мерлин вошел в дом, она вцепилась в руку дочери:
— Все время думаю о Брендоне. Я так волнуюсь за него! По-твоему, в Стормивуде ему не грозит опасность?
— Он знает, чем грозит поимка, и будет очень осторожен. Если сыщики доберутся до него, он никогда не узнает, кто был настоящим вором.
Потом обе дамы сидели в тяжелом молчании, пока не появился Мерлин. За ним шла служанка с подносом, на котором стояли чашки с дымящимся кофе. Синаре очень хотелось пить, но она сделала маленький глоток, чтобы не обжечься, а муж улыбнулся ей поверх головы служанки. Неожиданная нежность во взгляде заставила ее поспешно глотнуть огненную жидкость, и Синара скривилась от боли. Невозможно было долее отрицать силу ответного чувства в ее сердце, силу, которая росла с каждым днем.
Мерлин снова подошел к кучеру, а Синара постаралась быстрее допить кофе. Небо прояснилось, золотое сияние залило небо и землю. Клочья оставшегося кое-где тумана еще висели на деревьях.
Синара залюбовалась цветущими геранями во дворе гостиницы, но вскоре из задумчивости ее вывел громкий смех. Чья-то тень упала на открытую дверцу кареты, и горбатый старик, показавшийся Синаре смутно знакомым, уставился на нее. Глаза под красными веками сильно слезились, лицо было обветренным и морщинистым, седые пряди волос высовывались из-под грязного колпака. Синара заметила, что старик держит в руке бутылку и заметно покачивается. Ухмыляющийся рот открывал гнилые зубы.
Эстелла, охнув, отпрянула вглубь кареты. Но незнакомец смотрел лишь на Синару.
— Госпожа смерть, — пробормотал он, как показалось Синаре, с французским акцентом. — Помяни мои слова, твой брак с Мерлином Сеймуром уже стоил жизни не одному человеку. Oui, он виновен в их гибели, миледи. Вы сделали ужасную ошибку, и теперь снова прольется кровь.
— О чем ты говоришь? — рассердилась Синара. — Не имеешь права…
— Еще больше крови прольется, и все из-за тебя, — угрожающе проворчал они, едва не падая, поковылял в дом. В этот момент подошел Мерлин и мертвой хваткой вцепился в руку старика.
— Он оскорбил тебя? — процедил Мерлин. Синара задохнулась, слишком потрясенная, чтобы ответить, но Эстелла кивнула:
— Обычный бред безумца.
Старик вырвался и удивительно бодро метнулся за угол гостиницы. Мерлин бросился было следом, но вышедший на порог хозяин остановил его:
— Он безвреден, милорд. Просто спятивший французский матрос, бродит повсюду, появляется и исчезает, как туман с моря. Живет у нас с самой революции.
Мерлин неохотно вернулся.
— Он испугал дам, мистер Кобб. Знаете, как его имя?
— Он называет себя Жан, это все, что мне известно. Бродяга и пьяница, больше ничего. Предсказывает судьбу любому, просят его об этом или нет.
Мерлин нахмурился, но решил оставит все как есть:
— Хорошо. Если лошади готовы, надеюсь, можно продолжать путь.
Колеса экипажа загремели по вымощенному брусчаткой двору.
— По-моему, я видела этого человека раньше, объявила Синара, ни к кому не обращаясь.
— Где? — расстроилась Эстелла. — Я не хочу, чтобы ты общалась с подобными личностями!
— В лесу Гейрлок Вудз, — пояснила дочь. — Как-то утром я каталась верхом с Бобби, младшим конюхом, а этот старик выбежал из чащи прямо на дорожку, перепугав лошадей.
— Я велю слугам разыскать бродягу, — мрачно пообещал Мерлин. — Не желаю, чтобы он тебя преследовал.
— Спасибо за заботу, Мерлин, но какой-то старый пьяница не может меня устрашить.
— Зато может что-нибудь другое, из ряда вон выходящее… особенно потому, что слуги в Блек Рейвне и здешние обитатели враждебно к нам относятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42