— Должно быть, только открылись, — удовлетворенно заметил он, запирая дверцы. — Вы готовы, сэр?— Да, — ответил я. — И знаете что, сержант, позвольте я поговорю с ними сам.— Но…— Лучше не тревожить их преждевременно, — начал убеждать его я. — Вы же не хотите, чтоб они вылили весь «Лэфройг» в раковину?— Что вылили?— То, что вы ищете.— О, — он призадумался. — Ладно.Я сказал: «Ну и прекрасно!» — без всякого, впрочем, энтузиазма — и оба мы прошли через сияющий огнями портал и оказались в богато обитом плюшем холле.Света полно, но ни одного человека в поле зрения. За стойкой приемной — ни души. Полный покой и тишина, ничего не происходит, ничего не ожидается.Мы с Риджером двинулись к вывеске из сварного железа и дерева, гласившей: «Салун „Серебряный танец луны“, толкнули низенькие двустворчатые дверцы в стиле вестернов.И оказались в следующей комнате. Помещение в красно-черно-серебряных тонах, просторное и тоже необитаемое. Много столиков, к каждому аккуратно придвинуты по четыре стула с гнутыми спинками, в глубине — бар в старинном стиле, открытый для работы.Но никакого бармена за деревянной стойкой видно не было.Риджер решительным шагом пересек помещение и постучал по стойке. Я следовал за ним.Никто не откликнулся. Риджер постучал снова, погромче и подольше, и был наконец вознагражден за свое упорство появлением белокурого молодого человека. Тот прошел через вторые низенькие дверцы в задней части бара, натягивая на ходу белый сюртук и сильно потея.— Ну неужели нельзя подождать секунду? — сердито заметил он. — Мы всего минут пять как открылись… — Он отер мокрый лоб ладонью и застегнул сюртук. — Чего желаете?— А ресторан открыт? — спросил я.— Что? Ах нет, еще нет. Они раньше двенадцати не обслуживают.— А мегрдотель по винам еще не подошел? Бармен взглянул на часы и покачал головой.— А зачем он вам? Я обслужу. Заказывайте.— Карточка вин, — робко сказал я. — Нельзя ли на нее взглянуть?Молодой человек пожал плечами, сунул руку под стойку и извлек темно-красную кожаную папку.— Прошу, — сказал он и протянул ее мне.Нет, грубым его, пожалуй, нельзя было назвать, решил я. Просто распустился немного в связи с отсутствием хозяина. Судя по всему, довольно опытный бармен, немного женоподобный, с ямочками на щеках и серебряным именным браслетом, на котором было выбито: «Том». Я услышал, как сердито запыхтел рядом Риджер, и вежливо сказал:— Скотч, будьте любезны.Бармен бросил выразительный взгляд на красную папку, которую я все еще держат в руке, однако промолчал, развернулся и подставил мерный стаканчик стандартного размера к бутылке «Беллз».— А вы что будете? — спросил я у Риджера.— Томатный сок. Но только без вустерского соуса <Острый соевый соус, первоначально изготовлялся в графстве>.Бармен поставил мое виски на стойку.— Лед желаете? — осведомился он.— Нет, спасибо.Я заплатил за виски и сок, и мы сели за один из столиков, подальше от бара.— Но мы не за этим сюда пришли, — заметил Риджер.— Всему свое время, — сказал. — Начинай с донышка, вот золотое правило. Самая лучшая тактика в дегустации.— Но… — начал было он, затем умолк и пожал плечами. — Ладно, как скажете. Вам видней. Но только особенно не тяните.Я медленно втянул в рот немного виски и позволил ему «погулять» по поверхности языка. Судить о виски лишь по ощущениям вкусовых сосочков на кончике языка, за передними зубами, никак нельзя. Нет, надо «прокатать» его по всему языку, с боков и задней его части, подержать немного, чтоб вкус успел проявиться в полной мере, и уже только потом проглотить и подождать немного проявления «вторичного» вкуса.— Ну? — сказал Риджер. — Что теперь?— Начать с того, — заметил я, — что это никакой не «Беллз».Похоже, Риджер был потрясен до глубины души.— Вы уверены?..Вустершир.— А вы вообще понимаете что-нибудь в виски? — спросил я.— Нет, я больше по пиву. Ну выпиваю иногда глоток виски или там имбирного эля, но я не спец, нет.— Хотите знать? — Я ткнул пальцем в стаканчик. — Вам объяснить, в чем тут штука?— А это надолго?— Нет.— Ну ладно, валяйте.— Шотландское виски делают из ячменя, — начал я. — Сперва ячмень солодят, примерно тем же образом, что и для приготовления пива. Зерна разбухают, превращаются в эдакие патрончики длиной в дюйм или два. Затем, чтоб приготовить виски, зерна следует подкоптить. Их выдерживают над горящим торфом — до тех пор, пока они не впитают запахи дыма и торфа и не станут сухими и хрустящими. Далее их размалывают, смешивают с водой, и начинается процесс ферментации. Затем проводят дистилляцию, а уже потом дистиллированный отстой помещают в дубовые бочки, где виски должно вызревать несколько лет. И в результате получают чистое настоящее солодовое виски, насыщенное всеми оттенками и обертонами различных привкусов.— Ясно, — кивнул Риджер и сосредоточенно нахмурил лоб под коротким ежиком волос.— Гораздо дешевле, — продолжил я, — превращать ячмень в ферментационное сусло, минуя стадии солодования и копчения. Не только дешевле, но и быстрее, потому как и процесс вызревания в этом случае заметно сокращается. И этот сорт виски называется зерновым. Он куда примитивней на вкус.— О'кей, — вставил Риджер.— Дальше.— Хорошие стандартные сорта виски типа «Беллз» являют собой смесь двух видов — солодового и зернового. Чем больше солодового, тем богаче и изысканнее букет. В этом стакане или очень мало солодового виски, или же оно вовсе отсутствует. Что, разумеется, не имеет значения, если вы собираетесь смешать его с имбирным пивом, потому как в таком случае имбирь убьет солодовый привкус.Риджер оглядел пустое помещение.— Но когда тут полно народу, все курят, пахнут духами и одеколонами, пьют имбирный эль, разве заметишь разницу?— Для этого понадобится настоящий герой, — усмехнулся я.— Что теперь?— Теперь мы спрячем остатки виски в вашем томатном соке, — сказал я, и к ужасу Риджера, быстро выплеснул виски в его бокал. — Просто не могу пить эту дрянь, — объяснил я. — И потом, вам ведь не нужен пьяный эксперт, верно? Какой от него прок…— Да, проку нет, — задумчиво протянул он, а я встал и направился к бару. И спросил у бармена, имеется ли у него солодовое виски.— Конечно, — ответил он, махнув рукой в сторону выстроившихся в ряд бутылок. — Вон там, «Гленфиддиш» и другие тоже.— М-м-м… — промычал я с озадаченным видом. — А нет ли случайно «Лэфройга»?— «Лэ»… чего?— «Лэфройга». Один приятель говорил, что пил его тут. Очень хвалил. Сказал, что если я хочу попробовать настоящее солодовое виски, то надо брать только его.Бармен обозрел строй бутылок и покачал головой.— Может, в ресторане подают? — спросил я. — Кажется, он говорил, что пил его после обеда. Может, там у вас развозят напитки на тележках?.. — Как бы невзначай я извлек бумажник и приоткрыл его, показывая толстую пачку купюр. Жест не укрылся от внимания бармена, и он отправился на задание и вскоре вернулся с бутылкой «Лэфройга». И нагло заломил за крошечную порцию совершенно несусветную сумму, которую я тут же выложил без всяких возражений да еще накинул ему на чай.Затем, взяв стаканчик, присоединился к Риджеру.— Ну, что дальше? — осведомился я. — Помолясь, приступим?— Пробуйте, — коротко и строго распорядился он.Но я сперва понюхал и уже только потом попробовал. Риджер нетерпеливо подался вперед.— Ну что? — спросил он.— Это не «Лэфройг».— Вы уверены?— Абсолютно. «Лэфройг» — самый «дымный» из всех сортов виски. Чистое солодовое. В этом солодом и не пахнет. То же виски, что я пил до этого.— Огромное вам спасибо, мистер Бич, — с чувством произнес он. — Это было потрясающе.Он поднялся, подошел к бару и сказал, что хочет взглянуть на бутылку, из которой пил его приятель. Бармен услужливо подтолкнул к нему бутылку, Риджер перехватил ее и одновременно другой рукой вынул из внутреннего кармана удостоверение. Лицо бармена исказилось от гнева, он возмущенно заверещал что-то.Оказалось, в кармане Риджера имелось не только удостоверение, но и радиотелефон. Он переговорил, видимо, с начальством, в ответ ему прокрякали какие-то распоряжения, после чего Риджер заявил бармену, что полиция накладывает запрет на торговлю спиртным в «Серебряном танце луны», по крайней мере, на весь сегодняшний день — до тех пор, пока все имеющиеся тут запасы спиртного не пройдут специальную проверку.— Да вы рехнулись! — взвизгнул бармен. А потом злобно прошипел в мою сторону: — Вот гад!..На крики явились его коллеги — в лице озабоченного мужчины в темном костюме, который, судя по всему, был младше его по должности и не столь опытен, а также девушки в довольно фривольном платьице официантки; коротенькая белая туника открывала длинные ноги в золотисто-коричневых колготках, волосы перехватывала алая повязка.Риджер более чем недвусмысленно дал понять прибывшим, что находится при исполнении служебных обязанностей. Неопытный с виду мужчина представился помощником управляющего, чем вызвал укоризненно-насмешливые взгляды официантки и бармена. Помощник помощника, догадался я. Риджер грозно повторил, что до окончания расследования виски продаваться не будет, и тут все трое в голос начали твердить, что ничего не знают и не понимают и что нам надо переговорить с… э-э… переговорить с…— С начальством? — предположил я. Они тупо закивали.— Так пошли, — сказал я. — Где тут ваше начальство?В конце концов помощник помощника управляющего выдавил, что управляющий в отпуске, а помощник управляющего болен. И что головное управление должно срочно прислать им замену.— Головное управление? — удивился я. — Но разве этот ресторан принадлежал не Ларри Тренту?— Э-э… — с самым несчастным видом начал помощник в черном. — Я, право, не знаю. Вообще-то сам мистер Трент никогда не говорил, что не является владельцем. А потому, как мне кажется, он все же им был. Но, когда я сегодня утром пришел на работу, телефон просто разрывался. Звонили из управления. Так, во всяком случае, они сказали. Этот человек, он хотел переговорить с управляющим. Ну я объяснил ему все, и он сказал, что пришлет кого-нибудь из своих, прямо сейчас, немедленно.— А кто вел дела вчера? — спросил Риджер.— Что? Ах вчера… Вчера мы были закрыты. Как обычно, по воскресеньям вечером.— Ну а в обеденное время?— Тут был помощник управляющего. Но он, знаете ли, подхватил грипп и сразу после закрытия ушел домой. Ну и, конечно, сам мистер Трент тоже был здесь до открытия, приглядывал за тем, чтобы все было в порядке, перед тем как отправиться к мистеру Готорну.Все они, похоже, были деморализованы и в то же время держались вызывающе, видя в полицейском своего кровного врага. Ситуация не улучшилась и с прибытием к Риджеру подкрепления: двух констеблей в униформе, которые привезли с собой липкую ленту и наклейки для опечатывания бутылок.Я опрометчиво предложил Риджеру проверить также и вина.— Вина? — нахмурился он. — Да, пожалуй, вы правы. Но и с крепкими напитками будет достаточно возни.— И все же, — пробормотал я, и тогда Риджер попросил помощника показать мне, где держат вина, и оказать мне всяческое содействие, а затем приказал одному из констеблей принести все отобранные мной бутылки в бар. Помощник, видимо, решив, что проявленная им ретивость и услужливость станет свидетельством снежно-белой репутации, никаких препятствий чинить мне не стал, и вот через некоторое время, поминутно сверяясь с картой вин, мы с ним и констеблем отобрали нужные бутылки и вернулись в бар с двумя большими корзинами.Когда все бутылки с крепкими напитками были опечатаны, настал наш черед. Я выложил бутылки из корзин на два столика — шесть с белым вином на один, шесть с красным на другой. Затем достал из кармана свою любимую открывалку.— Эй, — запротестовал бармен, — а вот этого не надо.— За каждую откупоренную бутылку вам заплатят, — небрежно отмахнулся я. — Да и, потом, вам-то, собственно, что за дело?Бармен пожал плечами.— Принесите мне двенадцать бокалов, — распорядился я, — и одну большую оловянную пивную кружку. — Он принес. Я откупорил все шесть бутылок с белыми винами и под завороженными взглядами шести пар глаз плеснул немного из первой в бокал. На этикетке значилось: «Нирштейнер». «Нирштейнером» оно и оказалось. Я выплюнул вино в оловянную кружку, на лицах зрителей отразилось отвращение, смешанное с удивлением.— Вы что, хотите, чтоб он напился? — заметил уже более опытный Риджер. — Показания пьяного дегустатора нельзя принимать к сведению.Я попробовал второе вино. «Шабли», как ему и положено.С третьим тоже все было в порядке — «Пуйи Фюисе».Ко времени, когда я разделался с шестой бутылкой, бармен заметно расслабился.— Так с этими все в порядке? — невозмутимо осведомился Риджер.— Абсолютно, — подтвердил я, вставляя пробки в горлышки. — Теперь красные.Красными были: «Сент Эмильон», «Сент Эстеф», «Макон», «Вальполиселла», «Волней» и «Нюи Сент Жорж», все урожая 1979 года.Я нюхал и пробовал каждое по очереди, выплевывал в кружку, затем выжидал несколько секунд между глотками, чтоб вкус на языке был свежим. И ко времени, когда закончил, заметно расслабились уже все.— Итак, — осведомился Риджер, — с этими тоже все нормально?— Приятный вкус, — ответил я, — но вся штука в том, что, по сути дела, это одно и то же вино.— Что вы хотите сказать?— Я хочу сказать, — продолжил я, — что, невзирая на все эти очаровательные наклейки, вино во всех бутылках не имеет к ним ровно никакого отношения. Это смесь. Итальянское красное, смешанное с небольшим количеством французского и, возможно также югославского. Или еще Бог знает чего.— Да что это вы такое городите? — возмутился бармен. — К нам каждый день приходят люди и восхищаются этими винами.— М-м-м… — протянул я. — Может, и восхищаются.— А вы уверены? — спросил Риджер. — Уверены, что это одно и то же?— Да.Он кивнул, словно подтверждая сказанное мной, и велел констеблям опечатать и маркировать все шесть бутылок с красным вином, не забыв указать Дату, время и место конфискации. Затем попросил бармена принести две коробки, в которые можно было бы сложить все опечатанные бутылки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42