Поначалу пятница ничем не отличалась от всех остальных пятниц: утром, не покладая рук, я обслуживал многочисленных покупателей, днем занимался приемом заказов на уик-энд. Брайан, также не покладая рук, таскал бесконечные коробки к припаркованным у лавки машинам и получал свои чаевые, миссис Пейлисси, думая, что я не вижу, сунула ему шесть батончиков «Марса», а потом весело сообщила, что у нас кончается кока-кола.Заходила миссис Чане за своей неизменной бутылочкой джина. Звонил поставщик и заявил, что зарезервировал для меня на 15 ноября пятьдесят коробок «Божоле» нового урожая. Может, я хочу больше? (15 ноября в торговле вином имело примерно то же значение, что 12 августа для торговцев продуктами: вечная гонка, стремление первым заполучить вино нового урожая, как стремились первыми заполучить шотландских куропаток владельцы мясных лавок. Я никогда не дожидался привоза нового вина, предпочитал 15 ноября встать пораньше и лично отправиться за партией — с тем чтобы с наступлением рассвета бутылки с новым вином уже красовались бы у меня в витрине. Так, во всяком случае, было заведено на протяжении шести лет. Со смертью Эммы азарт исчез. Стоит ли напрягаться и дергаться? Ладно, поживем, а там видно будет.) Нет, пятьдесят — это то, что надо, ответил я. Ведь жизнь нового вина коротка. Его надо распродать и выпить до Рождества.После трех миссис Пейлисси с Брайаном отправились развозить заказы по какому-то дальнему и сложному маршруту, и тут позвонил один из клиентов и начал возмущаться, что ему доставили только половину требуемого пива.— Вам оно сегодня необходимо? — извиняющимся тоном осведомился я.— Нет, в воскресенье. После местного футбольного матча.— Тогда я сам завезу, — сказал я. — Завтра утром, в девять.Чтобы не забыть, я тут же вынес упаковку с пивом на задний двор, к «Роверу», а возвратившись, увидел в лавке посетителя — в лице детектива, старшего офицера полиции, тишайшего Уильсона.— Мистер Бич, — сказал он и протянул руку.— Мистер Уильсон, — ответил я, стараясь скрыть удивление, и не слишком преуспел в этом.— Бутылку вина, — сказал он и улыбнулся краешками губ. — К обеду. Что вы можете предложить?Оказалось, ему нравятся насыщенные красные вина, и я предложил бутылку коллекционного «Риоха».— Испанское? — подозрительно осведомился он, вглядываясь в этикетку.— Очень хорошее вино, — сказал я. — Просто отличное.Он сказал, что верит мне на слово, и заплатил. Я закатал бутылку в тонкую папиросную бумагу и поставил на прилавок, но Уильсон, как выяснилось, не слишком спешил забрать ее и отправиться домой обедать.— Тот стул… — пробормотал он. — Нельзя ли его принести?Я принес ему стул из конторы, и он, поблагодарив, уселся.— Всего пара вопросов, мистер Бич, — какое-то время он сосредоточенно и неспешно изучал мое лицо, затем обвел взглядом помещение. — Я слышал, вы заходили в «Серебряный танец луны», кажется, во вторник утром, так, мистер Бич?— Да, — кивнул я.— И составили список украденных товаров?— Насколько позволяла память.— А в понедельник побывали там с детективом Риджером и пробовали разные вина и виски?— Да, — снова сказал я.— И видели там некоего Пола Янга?— Да.Медленный его взгляд закончил блуждание по комнате и снова остановился на моем лице.— Не могли бы вы описать его, мистер Бич? Так вот почему он здесь, подумал я. Ради этого.— Сержант Риджер… — начал я.— Сержант Риджер дал исчерпывающее описание, — кивнул он. — Но две пары глаз, мистер Бич…Я призадумался, а потом рассказал ему все, что помнил о человеке из несуществующего головного управления.— По виду типичный бизнесмен, — сказал я. — Возраст — около пятидесячи. Плотный, невысокого роста, темноволосый, кожа бледная. Руки крупные, мясистые. Никаких колец. На нем были очки в черной оправе, но оправа не толстая, совсем узенькая. И еще… еще у него намечается второй подбородок, а за правым ухом он носит слуховой аппарат.Уильсон выслушал это мое описание снисходительно и терпеливо, ни разу не дав понять, соответствует ли оно описанию Риджера.— Ну а голос, мистер Бич?— Никакого акцента, — ответил я. — Нормальный, стандартный английский. Сомневаюсь, что он глух с рождения… определенные интонации в речи прослеживались. Говорил просто, внимательно выслушивал каждого. Никогда не подумал бы, что он глух, если б не увидел за ухом этого устройства.— Ну а манера поведения, мистер Бич?— Грубая, напористая, — без колебаний ответил я. — Похоже, привык, что люди пляшут под его дудку — я на секунду задумался. — Хотя с первого взгляда он мне таковым не показался. Я хочу сказать, когда он вошел, он вовсе не выглядел агрессивным… просто очень быстро перешел к агрессии. Ему не понравилось, с каким начальственным видом держится Риджер… он все время хотел его как-то принизить, — я улыбнулся. — Вообще они с сержантом Риджером в этом плане похожи.Уильсон быстро опустил глаза, словно опасался, что я прочту в них отношение к этому своему комментарию, затем поднял их снова.— Ну а еще какие впечатления, мистер Бич?Я снова призадумался.— Пожалуй, Пол Янг был неприятно поражен случившимся… Ну, тем, что во многих бутылках находились совсем не те напитки.— Неприятно поражен самим этим фактом или тем, что он обнаружился?— Ну… тогда я подумал, что первое. Однако теперь… не знаю. Одно очевидно: он был удивлен и очень сердит.Уильсон рассеянно почесал нос.— Что-нибудь еще, мистер Бич? Возможно, какие-нибудь мелкие, незначительные детали?— Не знаю…В этот момент в лавку зашла покупательница — сразу за несколькими разными напитками — и потребовала выписать на каждый отдельный счет, чем я и занялся. Процесс писания пробудил еще несколько дремавших мозговых клеток.— У Пола Янга, — сказал я, когда она ушла, — была золотая шариковая авторучка с цветными чернилами и двумя широкими черными полосками возле крышечки. Писал он правой рукой, но почему-то держал ручку между большим и указательным пальцами, а остальные пальцы подгибал под нее, так что ручка все время находилась как бы сверху, над тем, что он писал, а не снизу. Вообще это выглядело довольно странно. Так порой пишут левши… но я абсолютно уверен, что он правша. Потому что писал правой рукой и слуховой аппарат находился у него за правым ухом, и я, помню, еще удивился, отчего это он не заведет себе другой аппарат. Ну, знаете, бывают такие, встроенные в оправу.Уильсон рассеянно изучал тонкую бумагу, в которую была завернута бутылка.— А вам, мистер Бич, этот Пол Янг показался настоящим?— О да, — ответил я. — Держался очень уверенно, точно «Серебряный танец луны» действительно принадлежит его организации, в которой он на первых ролях. И сперва казалось, лишь потому снизошел до этого посещения, что Ларри Трент погиб, управляющего на месте не оказалось, а помощник управляющего заболел гриппом. Ну а третий их сотрудник, помощник помощника, был столь беспомощен… Так что мне показалось вполне естественным, что они прислали человека из управления.Какое-то время Уильсон рассматривал бутылку с южноафриканским шерри, затем спросил:— А могли бы вы узнать Пола Янга, мистер Бич? Ну если б увидели его снова, в толпе людей?— Конечно, — без колебаний ответил я. — Если пройдет не больше года. Ну а после этого… не знаю. Возможно.— А на фотографии?— Гм… Это зависит…Он небрежно кивнул и заерзал на стуле.— Я прочитал все отчеты сержанта Риджера. Вы очень помогли нам, мистер Бич.— Сержант Риджер сказал мне, — тихо начал я, — какую должность вы занимаете. Просто я спросил, знакомы ли вы, и он сказал. И я, знаете ли, несколько удивлен, что вы заходили ко мне вот уже два раза.Он сдержанно улыбнулся.— Мне нравится держать руку на пульсе, мистер Бич. Так, время от времени. Ну и, потом, почему бы не заглянуть за бутылкой вина, раз уж я проходил мимо?..Он медленно поднялся, собираясь уходить, и тут я задал ему вопрос, который не давал мне покоя со вторника:— Скажите, а что, Зарак, ну, официант… был уже мертв, когда?..Я умолк на полуслове, и он за меня закончил:— Мертв, когда ему залепили голову гипсом?.. Что ж, раз уж вы спрашиваете, мистер Бич, отвечу. Нет, не был. Зарак умер от удушья.— О, — тихо произнес я.— Впрочем, возможно, — ровным бесцветным тоном продолжил Уильсон, — сперва его оглушили, и он потерял сознание. Может, это несколько вас утешит.— Так и было?— Не знаю, не могу сказать. Во всяком случае, до официального заключения следователя.Все же было в его непроницаемом лице нечто траурное. Слишком уж долго блуждал он в этих дебрях, слишком привык верить в возможность самого страшного.— Должен сказать, мне не слишком нравится ваша работа, — сказал я.— А вот ваша, мистер Бич, — глаза его обежали ряды бутылок, — ваша мне очень нравится.Он одарил меня сдержанной улыбкой, вялым рукопожатием и пошел своей дорогой; я же стал думать о людях, которые обвязали голову еще живого человека бинтами, а потом намочили эти бинты водой — чтоб превратить их в камень. Глава 8 Флора прислала ко мне Джерарда Макгрегора — так он, во всяком случае, объяснил, появившись в пятницу вечером у меня в лавке.Выглядел он в точности как и в то воскресенье, когда мы с ним строили туннели под обрушившимся полотном и устанавливали козлы. Высокий, за пятьдесят, седеющий мужчина. Страшно вежливый и воспитанный, с умными глазами. Джерард, чье имя начиналось с мягкого звука «дж».Мы, улыбаясь, обменялись рукопожатием.— Вчера мы с женой приглашали Флору на обед, — сказал он. — Едва уговорили. И она весь вечер твердила о том, что исключительно благодаря вам ей стало лучше.— О нет, — скромно отмахнулся я.— Да, да. Она говорила о вас часами.— Боже, какой скучный предмет. Неужели не нашлось более интересной темы?— Вы же знаете, как Флора любит поболтать, — заметил он без всякого сарказма, напротив — с любовью. — И мы все узнали о вас, и о Ларри Тренте, и о том, что произошло в ресторане.— Мне очень жаль, — заметил я.— О чем тут жалеть? Совершенно потрясающая, занимательнейшая история!Только не для Зарака, подумал я. Джерард Макгрегор с любопытством озирался по сторонам.— Мы, знаете ли, живем неподалеку от Флоры, — сказал он. — Милях в пяти, но ездим за покупками в другие магазины, по большей части за городом. И я у вас никогда не был, — он начал расхаживать вдоль полок, уставленных бутылками, разглядывать этикетки. — Судя по рассказам Флоры, мне казалось, что заведение ваше куда больше, — в голосе со слабым шотландским акцентом не было и намека на оскорбление, скорее — самый искренний, неподдельный интерес.— А мне не к чему расширяться, — объяснил я. — Известно ли вам, что большие магазины с ярко освещенными витринами отпугивают истинных ценителей вина? Такой, по-моему, в самый раз. Достаточно места, чтоб показать образцы всех имеющихся товаров. Больше чем по дюжине каждого вида я обычно не выставляю. Остальное хранится в кладовой. И оборот, надо сказать, не маленький.Сам торговый зал не превышал по площади двадцати пяти на тринадцать футов, или, если в метрической системе, восьми на четыре метра. Одна стена была сплошь заставлена вертикальными стеллажами, на каждой из его полочек помещалось по двенадцать бутылок, верхняя бутылка была слегка наклонена — для лучшего обозрения. Напротив располагался прилавок, за ним вдоль стены — ряды полок с крепкими напитками и ликерами.Возле самой дальней из стен тоже размещались стеллажи с винами, тут же находилась дверь в кабинет и кладовую; каждый дюйм пространства, каждый простенок были заполнены тесными рядами бутылок с шерри, коктейлями, кокой, баночным пивом и прочими мелочами, пользующимися спросом у покупателей.В конце прилавка, немного под углом, стоял средних размеров стол, покрытый длинной, до пола, и очень нарядной скатертью, которую сделала Эмма.Поверхность защищена пластиной из прозрачного стекла, и на ней высился небольшой строй бутылок с ликерами, аперитивами и винами. Все открыты, из каждой покупатель мог попробовать, прежде чем сделать окончательный выбор. Под столом, скромно прикрытые скатертью, размещались картонные коробки с теми же напитками. Мы всегда торговали бойко благодаря этому столику, покупки, сделанные после пробы, приводили к повторным заказам. Джерард с интересом рассматривал бутылки.— Желаете видеть, что творится за кулисами? — спросил я. И он ответил:— Да, очень любопытно.Я показал ему крошечный кабинет, столь же крошечный совмещенный санузел и далеко не крошечную кладовую за ними.— Эта дверь, — указал я, — открывается во двор, где мы держим машины и производим разгрузку и погрузку. Обычно я держу ее на замке… А вот тут кладовая, — я включил свет, поскольку окон в кладовой не было, и он с интересом разглядывал колонны ящиков и коробок, выстроившиеся у стен, а также посередине комнаты двумя рядами.— Прежде запасы у меня были поскромней, — заметил я. — Вообще вначале приходилось особенно трудно, настоящая борьба за выживание, знаете ли… И кладовая была почти пуста. Случалось так, что я покупал товар днем, полностью распродавал его к следующему утру и на те же деньги закупал новую партию Так и крутились. Ужас! Как вспомню, прямо волосы дыбом.— Зато теперь, насколько я вижу…— О, теперь совсем другое дело. Но повозиться пришлось изрядно. Видите ли, в этом помещении никогда раньше не было винной лавки, и начинали мы, что называется, с нуля.— Мы? — переспросил он.— Мы с женой.— Ах да… Флора говорила…— Да, — ровным тоном заметил я. — Она умерла. Он жестом выразил сочувствие, и мы вернулись в торговый зал.— А когда вы закрываетесь? — спросил он и предложил пообедать вместе.— В девять не поздно?О нет, в девять в самый раз, ответил он, и ровно в назначенное время заехал за мной и повез в ресторан — куда-то далеко, где я почти ни разу не бывал. Путь неблизкий, но он уже зарезервировал там столик и сказал, что еда того стоит.По дороге мы говорили о несчастном случае у Готорнов и наших хождениях под обрушившимся тентом, за обедом — о Флоре и Джеке, а уже после него — о «Серебряном танце луны» и Ларри Тренте. Ели мы мусс из форели, затем — жареную утку, вино он попросил выбрать меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42