Что за человек мог такое сотворить? Я заверил его, что он до сих пор бродит где-то рядом с топором наготове.— Но разве вы... ну разве вы не боитесь? — спросил он.— Стараюсь быть осторожным, — ответил я. — Потому и не беру вас с собой на обед. Не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я знаком с ученым, тем более со специалистом по клещам. Надеюсь, вы не обиделись.— Разумеется, нет. — Он еще раз оглядел порушенную топором гостиную и содрогнулся.На ферму я его все же свозил и показал фургоны, которые произвели на него сильное впечатление своими размерами. Рассказал я также и про контейнеры под днищами и добавил, что, по моему разумению, клещей доставляли в Англию на кроликах.— В контейнерах должны быть дырки для воздуха.— Наверное.— А вы не посмотрели?— Нет.Он удивился, но я не стал ничего объяснять. Отвезя его назад к себе домой, я сам отправился к Уотермидам.Моди и Майкл встретили меня тепло. Многие из постоянных гостей уже прибыли, включая Бенджи, Дот Ашер и док гора Фаруэя. Повернувшись ко всем спиной, Тесса что-то шептала на ухо Бенджи. Младших детей не было, уехали на выходные к Сюзан и Хьюго Палмерстоун.— Они хорошо ладят с Синдерс, — сказала Моди. — Такая славная девочка.Внезапно я понял, что надеялся снова увидеть Синдерс у Уотермидов. «Не думай о ней, — сказал я себе. — Тут уж ничем не поможешь».Я спросил Майкла, взял ли он уже старых лошадей.— Двух, — сказал он кивая. — Очень игривые старички. Носятся в моем нижнем загоне, что твои двухлетки.Я задал Дот тот же вопрос, но получил совсем другой ответ.— Бенджи сказал, пусть Тигвуд несколько дней подождет. Не знаю, что и нашло на старого засранца. По сути, делает так, как я просила.— Отчего умерла та старая лошадь в прошлом году?— От старости. Какая-то лихорадка. Какое это имеет значение? Мне один их вид противен.Тот ветеринар, что осматривал по моей просьбе старых лошадей и дал «добро» на их выгрузку, тоже присутствовал на обеде. В данный момент он о чем-то беседовал с доктором Фаруэем.— Как дела? — спросил я его. — Как поживают пиксхиллские больные? Что-нибудь интересное?— Слышал, к тебе сегодня приезжали живодеры, — заметил он.— Быстро же новости распространяются, — сказал я обреченно. — Одна из тех старых лошадей издохла.— Чего ж меня не позвал?— Не думал, что дело так серьезно, иначе бы обязательно позвал. Он кивнул.— Старые они. Умирают. Что поделаешь, такова природа.— А кто-нибудь еще болеет? Прошлогодняя болезнь не возвращалась?— Слава Богу, нет. Обычные растяжения да зубы.— А что это за прошлогодняя болезнь? — вмешался Фаруэй.— Какая-то непонятная инфекция, — объяснил ветеринар. — Легкая лихорадка. Давал им антибиотики, и они поправились. — Он нахмурился. — Однако тут есть причины для беспокойства. После болезни все лошади потеряли скорость и форму. Но, слава Богу, болезнь не распространилась.— Однако любопытно, — заметил Фаруэй.— Скоро вы будете в курсе всех пиксхиллских дел, — пошутил ветеринар, но, казалось, Фаруэй ничего против не имеет.Сестра Моди Лорна с хозяйским видом приблизилась к Фаруэю, взяла его за руку и одарила меня неодобрительным взглядом, по-видимому, все еще не забыв, что я отказался перевозить престарелых лошадей бесплатно. Ее неприязненное отношение волновало меня куда меньше, чем ее былой пристальный интерес к моей персоне. Фаруэй ласково посмотрел на нее, полностью разделяя ее мнение обо мне.Я отошел от них, переваривая то, что мне удалось узнать, и размышляя, чего же еще я не знаю.Брат Тессы Эд с несчастным видом одиноко стоял в сторонке. Я немного поговорил с ним, стараясь развеселить.— Помнишь, как ты выдал на прошлой неделе? — спросил я. — Насчет того, что Джерико Рич приударял за Тессой.— Я правду сказал, — защищался он.— Не сомневаюсь.— Он ее лапал. Я видел. Она ему съездила по физиономии.— В самом деле?— Вы мне не верите? Никто мне не верит. — Его охватила жалость к самому себе. — Джерико Рич ругался и грозил, что заберет своих лошадей, а Тесса сказала, что, если он заберет, она с ним поквитается. Глупая сучка. Как это она поквитается с таким человеком? Ну, он все же забрал лошадей, и что же Тесса сделала? А, разумеется, ничего, черт побери. И отец даже не злится на нее, только на меня, за то, что я всем рассказал, почему Джерико Рич уехал. Это несправедливо.— Конечно, — согласился я.— А вы не такой уж плохой, — заметил он.За обедом я сидел рядом с Моди, но мало чего осталось от той радости, которую я испытывал за этим столом неделю назад. Моди это чувствовала, пыталась расшевелить меня, но все равно я уехал сразу после кофе.В Пиксхилле нет лошадей с лихорадкой, доложил я Гуггенхейму и отвез его в полном унынии в аэропорт. По дороге домой я остановился заправиться и, немного подумав, набрал домашний номер Нины.— Гм, — начал я, — когда придете на работу завтра утром, захватите с собой парашют.— Что?— Чтоб приземлиться за линией фронта в оккупированной Франции.— Это что, последствия сотрясения мозга?— Да нет. Если не хотите, можете отказаться.— Нельзя ли пояснее?— Могу я с вами встретиться? Вы не заняты?— Я одна... и мне скучно.— Вот и хорошо. То есть, я хочу сказать, давайте встретимся у Котсуолдских ворот? Я могу быть там около шести.— Договорились.Я соответственно сменил направление и поехал на северо-запад. Через полтора часа я прибыл к старой неприметной гостинице, стоящей на краю шоссе. Я остановился у высокого столба, мимо которого я столько раз проезжал по дороге на скачки в Челтенгем.Она уже ждала меня, ей было ближе ехать, и на этот раз она была настоящей Ниной, а не ее лишенным красок рабочим вариантом.Она сидела в обитом ситцем кресле у камина в холле, а рядом на маленьком столике стоял поднос с чайными чашками.Скачки в Челтенгеме уже закончились, а туристский сезон еще не начался, так что в гостинице практически никого не было. Она поднялась, завидев меня, и я чувствовал, что мое открытое восхищение ее внешностью ей по душе. На этот раз никаких джинсов, вместо них — черная юбка и черные колготки на длинных стройных ногах. Вместо бесформенного свитера — черный жилет, белая шелковая блузка с широкими рукавами и большими золотыми запонками и на шее длинная цепь из полусоверенов, которых бы хватило на скромный выкуп. И пахло от нее не лошадьми, а гардендями. Точеное лицо слегка припудрено, губы немного подкрашены.— Мне очень не хочется вас просить... — начал я, слегка поцеловав ее в щеку, как бы по старой привычке. — Вы так дивно выглядите...— Похоже, дело серьезное.— Угу.Мы сели поближе друг к другу, чтобы поговорить, хотя подслушивать нас было некому.— Начнем с того, — сказал я, — что мне удалось узнать, что перевозили под моими грузовиками. Тут дело куда сложнее, чем наркотики. — Она не перебивала меня, явно заинтересовавшись. — Я ездил к одному большому начальнику на таможне, чтобы узнать, что нельзя свободно ввозить в Англию и вывозить из нее по законам ЕС. Полагаю, вы заметили, что таможенники никогда не обыскивают транспорт, если у них нет соответствующей информации касательно того, что в каком-то автомобиле есть наркотики. На практике это означает, что из Европы сюда можно ввезти все — оружие, кокаин, все, что угодно. Но он очень взволновался, когда речь зашла о собаках и кошках, а также о бешенстве... и выходит, что есть карантинные правила, и еще требуется лицензия для провоза ветеринарных лекарств. Короче, в контейнерах возили животных, только не кошек и собак, потому что и тех и других трудно заставить молчать.— Молчать?— Ну конечно. Если вы посадите в этот контейнер кошку, кто-нибудь может услышать, как она жалуется.— Но зачем? Ничего не понимаю. Зачем возить животных в контейнерах?— Чтобы конюхи, сопровождающие лошадей, ничего о них не знали. Если открыто везти в фургоне что-то необычное, полдеревни узнает об этом в пабе.— И кто же возил этих животных тайком?— Один из моих водителей.— Кто именно?— Льюис.— О нет, Фредди, что вы. У него этот младенец.— Можно любить своего отпрыска и быть злодеем.— Вы не хотите сказать...— Хочу. И мне это не нравится.— Вы хотите сказать... не может быть... вы думаете, что Льюис умышленно пытался ввезти в Англию бешенство?— Нет, не бешенство, слава Богу. Просто лихорадку, которой болеют лошади. И, хоть они выздоравливают, после нее они теряют скорость и никогда больше не приходят первыми.Я сказал ей, что под мертвым крестиком Джоггер подразумевал кролика.— Крестики — нолики — кролики. — Она вздохнула. — А как вы догадались?— Спросил Изабель, что нашел Джоггер в смотровой яме, и она сказала мне.— Так просто!— Потом я просмотрел файлы в компьютере за прошлый август, когда меня не было. И нашел — десятого августа Джоггер доложил, что из фургона, которым он занимался, вывалился дохлый кролик. Это было в тот день, когда Льюис привел фургон из Франции.Она нахмурилась.— Но ведь все данные в компьютере пропали. Я рассказал ей о копиях на гибких дисках в моем сейфе.— И вы никому не сказали! Вы не сказали мне. Вы мне не доверяете?— В основном доверяю.Она отказывалась посмотреть мне в глаза. Я сказал:— Джоггер сообщил Изабель, что у кролика были клещи, и она сделала соответствующую запись в компьютере. В компьютере также есть отдельный перечень поездок каждого фургона, а у двух из них под днищами были контейнеры. В фургоне Пат, на котором вы ездили, и в фургоне Фила. На обоих этих фургонах в прошлом году во Францию ездил Льюис. В этом году он водит мой новейший суперфургон, и у него тоже, как вы знаете, есть потайной контейнер. На той неделе дети Уотермидов потеряли одного из своих ручных кроликов, а ведь именно Льюис помогал присматривать за ними, чистил клетки и тому подобное. И на прошлой же неделе Льюис ездил на суперфургоне во Францию, а в конце этой недели в Пиксхилле от лихорадки, которую переносят клещи, сдохла лошадь.Она слушала открыв рот и широко распахнув глаза. Я повторил все сначала, медленнее, а также рассказал о странных тренерских манерах Бенджи Ашера, остриженных кудрях Льюиса. Петермане и, наконец, о Гуггенхейме.Если старой лошади удается побороть болезнь, она потом может все лето носить на себе клешей. Постоянный источник заразы для вполне конкретных лошадей. Этакая ферма по выращиванию Ehrlichiae. Быстренько провести мокрым куском мыла по старой лошади, а через час потереть тем же мылом другую лошадь. И готово, дело сделано. Достаточное количество клещей уцелеют. Эту процедуру, добавил я угрюмо, мог проделывать и сам Льюис, когда возил своих незадачливых жертв в моих фургонах на скачки.С наступлением холодов клещи погибают. Так что в следующем году возникает необходимость привезти новую партию на временном хозяине и с него без задержки перенести уже на естественного хозяина — лошадь. Вот только Петерман не выжил.Если у нее и были какие сомнения, то теперь они исчезли.— Когда мы нашли контейнеры, — сказал я, — я просто умолял Джоггера никому о них не рассказывать. Но, конечно, он все разболтал в пивной в субботу вечером. Думаю, он о них все время думал, проворачивал в мозгах и так и этак. Полагаю, он вспомнил про кролика, который, как тогда ему казалось, появился неизвестно откуда. И он догадался, что, вероятно, этот кролик вывалился из одного их контейнера, что был установлен под днищем фургона Фила, у него как раз с одной стороны отвинтилась крышка. Не знаю, понял ли кто его в пивной, может, и понял. Так или иначе, утром он записал на автоответчик свое послание мне... о кроликах, клещах и лошади Бенджи Ашера, которая издохла.Она немного помолчала, потом спросила:— Это Льюис разбил вашу машину и потрудился в гостиной?— Понятия не имею. Уверен только, что он был одним из тех, кто сбросил меня с причала в Саутгемптоне. Это он сказал: «Если уж от этого он не заболеет, то его ничем не возьмешь». Голос был хриплый, потому что он был простужен, и глухой, но, да, я уверен, что это он. А вот достаточно ли он меня ненавидит для всего остального... не знаю.— Просто ужасно.— Угу.— И что дальше?— Завтра Льюис поведет суперфургон в Милан, в Италию, чтобы забрать жеребца Бенджи Ашера, того, что с больной ногой. Поездка на три дня, в основном по Франции.Она замерла. Потом сказала:— Я поеду. И захвачу парашют.— Я не хочу, чтобы вы что-то делали, — пояснил я. — Не надо будить в нем подозрения. Хочу, чтобы он имел возможность заразить кролика клещами, так как весь последний груз оказался на Петермане и умер вместе с ним. Ведь ни одна другая лошадь не заболела. Так что эта поездка для них — шанс пополнить запасы. Эти клещи очень нежные твари, да и найти их нелегко. Так что, я думаю, им нужны новые. От вас только требуется запоминать, каким маршрутом вы поедете. Как и на прошлой неделе, Льюис снова поедет в долину Роны. По идее, он должен ехать через туннель Монблан, чтобы попасть из Франции в Италию, но, если он изберет какой другой путь, не обращайте внимания. Если захочет где-либо остановиться, пусть останавливается. Не задавайте вопросов. Соглашайтесь со всем. Ничего не замечайте. Не следите за ним. Зевайте, спите, притворяйтесь дурочкой.— Он ведь будет возражать, чтобы я с ним ехала.— Знаю, он считает, вы быстро устаете. Ну и уставайте. На этот раз, возможно, его это вполне устроит.— И, полагаю, не заглядывать под фургон?— Ни в коем случае. Даже если вокруг будут валяться капустные листья и кроличий навоз, смотрите в другую сторону.Она улыбнулась.— Будьте осторожны, — попросил я. — Я бы и сам поехал, да только в этом случае ничего не произойдет. Мне нужно знать, куда Льюис ездит, и все.— Хорошо.— Вы вовсе не должны ехать, если не хотите.— Моя мама тоже не была должна.— Льюис может быть опасен.— Обещаю, — сказала она торжественно, — что буду слепа, как летучая мышь. — Она помолчала. — Вот только одно.— Что именно?— Я бы хотела, чтобы Патрик Винейблз знал, куда я еду.— Он может запретить вам ехать?— Думаю, что наоборот.— Пусть только он ничего не делает, — сказал я с беспокойством, — а то он может их вспугнуть. — Интуитивно я был против, чтобы жокейский клуб знал слишком много и слишком рано, хотя, вполне вероятно, в этом рискованном предприятии будет неплохо, если Винейблз узнает все заранее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39