— В общем, нет. Но, если нас разъединят, где мне тебя искать?Она назвала номер, который я присовокупил к уже имеющемуся списку.— Квартира профессора Куиппа, — коротко добавила она.Вряд ли кто-нибудь, кроме меня, знал, где ее можно найти. У нес в разное время было несколько любовников, все при бородах и научных званиях. Судя по всему, профессор Куипп последний из их числа. Я, однако, не допустил оплошности и не высказал вслух этого предположения.— Я тут подумал, — начал я неуверенно, — не могла бы ты кое-что для меня проанализировать. Может, в химической лаборатории?— Что именно?— Неизвестную жидкость в пробирке объемом 10 мл.— Ты это серьезно? — Похоже, она подумала, что я сошел с ума. — Что это? Где ты это взял?— Если бы я знал, мне не надо было бы ничего выяснять.— Господи, братец... — Неожиданно тон ее стал более дружелюбным. — Давай все с начала.Я рассказал ей о сумке, найденной в фургоне, и шести пробирках в термосе.— Тут много всякого случилось, — сказал я. — Я хочу знать, что перевозили с помощью моих фургонов, а кроме тебя, я могу обратиться разве что к местному ветеринару или в жокейский клуб. Я, так и быть, пошлю в жокейский клуб пару пробирок для порядка, но я хочу сам знать ответ, а если я передам это дело в руки любых властей, я потеряю над ним контроль.Насчет того, как можно потерять контроль над результатами исследований, ей было хорошо известно. Такое с ней однажды случилось, и она до сих пор не могла себе этого простить.— Я и подумал, — продолжил я, — может, у тебя есть знакомый, у кого имеется газовый хроматограф, или как он там называется, и он сможет произвести анализ лично для меня.— Да, я могу это сделать, — медленно сказала она, — но ты уверен, что это необходимо? Мне бы не хотелось одалживаться без надобности. Что еще случилось?— Двое мертвецов и пустые контейнеры, прикрепленные к днищу моих фургонов, по меньшей мере трех.— Какие мертвецы?— Пассажир, которого подобрали по дороге, и мой механик. Он и нашел контейнеры.— Что за контейнеры?— Может, для контрабанды. Она помолчала, раздумывая.— Что бы это ни было, — проговорила она, — может статься, что тебя посчитают замешанным в том, что происходит.— Именно. Почти наверняка, если припомнить, как вели себя двое полицейских, что сегодня были здесь.— А ты, конечно, без ума от полиции.— Я уверен, — сказал я, — что полным-полно культурных, интеллигентных полицейских, умеющих сопереживать и при этом хорошо работать. Просто мне лично попадались такие, в которых осталось мало чего человеческого.Как и я, она должна была помнить тот случай в далеком прошлом, когда я умолял полицию (не Сэнди и не в Пиксхилле) защитить молодую женщину от ее буйного мужа. «Домашними сварами мы не занимаемся», — услышал я надменный ответ, а неделю спустя он забил ее до смерти. Потом они пожимали плечами, доводя меня до белого каления, хотя лично меня все это не слишком касалось. Ту женщину я едва знал. Официальное безразличие оказалось смертельным в прямом смысле этого слова. Слишком поздно появилась инструкция, что «домашние свары» должны быть предметом разбирательства.— Как вообще дела? — спросила Лиззи.— Дела идут, контора пишет.— А личная жизнь?— Полный застой — И сколько же времени прошло с той поры, когда ты носил цветы на могилу?— Вчера там был.— Правда? — Она никак не могла решить, то ли не верить, то ли приятно удивляться. — Нет... ты не врешь?— Не вру. Впервые после Рождества.— Опять твоя убийственная честность Когда-нибудь она доведет тебя до беды, можешь мне поверить. — Она замолчала, соображая. — А как ты собираешься переправить мне эти пробирки?— Почтой, очевидно. Может, с посыльным?— Гм. — Пауза. — Что ты завтра собираешься делать?— Поеду в Челтенгем. Там скачки с препятствиями.— В самом деле? После того как ты прекратил выворачивать себе душу над этими препятствиями, я как-то не в курсе. Может, я прилечу? У меня тут парочка выходных. Сможем посмотреть скачки по телевизору, ты мне все расскажешь, потом пойдем пообедаем, а в среду утром я улечу назад. Приготовь мою старую комнату. Ну как, годится?— Ты куда приедешь, домой или на ферму?— Домой, — заявила она решительно. — Так проще.— В полдень?— Что-нибудь около этого.— Лиззи, — прочувственно сказал я, — спасибо. Голос ее был сух.— Ты крутой парень, дорогой братишка, так что давай без соплей.— Где ты набралась таких выражений?— В кино.Улыбаясь, я попрощался и повесил трубку. Она приедет, как она делала всегда в подобных случаях, движимая врожденным стремлением спешить на помощь своим братьям. Сначала она носилась с Роджером, старше которого была на пять лет, потом, шестью годами позже, со мной, тряслась над нами, как наседка над цыплятами. Будь у нее свои дети, может быть, эти материнские инстинкты и исчезли бы у нее и в отношении меня, как это случилось с Роджером, у которого была милая жена и трое мальчишек, но я, как и она, так и не обзавелся семьей, по крайней мере пока, так что для нее я был не только братом, но еще и чем-то вроде сына.Невысокая, худенькая, с копной темных пушистых волос, тронутых ранней сединой, одетая в строгое темное платье или белый лабораторный халат, она жила в своем собственном мире, не интересуясь ничем, кроме парсеков, квантовых переходов и черных и белых карликов. Она опубликовывала результаты своих исследований, много и увлеченно преподавала и была хорошо известна в определенных кругах. Кроме того, у нее, насколько я мог судить, был очередной и удачный роман с еще одним бородачом.Прошло уже более полугода, как я последний раз ездил к ней на поезде в Шотландию, где провел два дня. Два дня разговоров вместили шесть месяцев нашей жизни. То, что она собиралась приехать в Пикс-хилл всего на один день, было в ее духе, больше недели оставаться на одном месте она просто была не в состоянии.Я все еще сидел на ферме, думая о ней, когда вернулась Нина. Фургон был пуст, рысаки благополучно возвращены в конюшню. Она остановилась у бензоколонки и заправилась, потом зевая прошла в контору, чтобы опустить в прорезь для писем свой журнал.Я вышел ей навстречу.— Как все прошло? — спросил я.— Абсолютно без всяких происшествий, с одной стороны. Удивительно интересно — с другой. А здесь что-нибудь новое есть?Я отрицательно покачал головой.— Да нет. Опять были полицейские насчет Джоггера. Я договорился о поминках в кабаке, так что завтра у нас будет длинный список имен. Компьютер барахлит. И, после того как вы вычистите фургон, я вам кое-что покажу.Она с отвращением взглянула на пыльную машину.— Я и вправду должна ее мыть?— Харв считает это само собой разумеющимся. И внутри и снаружи.Она искоса с усмешкой посмотрела на меня.— Не думаю, чтобы Патрик Винейблз имел это в виду.— Притворяться так притворяться, — утешил я ее. — Если я сделаю работу за вас и Харв меня накроет, то прости-прощай мой авторитет.Надо отдать ей справедливость, больше она не жаловалась. Загнала фургон на мойку, взяла шланг и вымыла его так, что все блестело.Харв в самом деле вернулся, пока она работала, и ничуть тому не удивился. Пока он заправлялся и ждал, когда освободится шланг, я вернулся в свой офис и внес некоторые изменения в натюрморт на подносе, убрав четыре загадочные пробирки поглубже в ящик стола. От нечего делать я развернул пакет с бутербродами и прочел на этикетке: «Говядина с помидорами». Еще там была указана цена и дата продажи — прошлая пятница.В пятницу я перевозил лошадей Мэриголд и тогда же нашел сумку с термосом. Бутерброды, купленные в пятницу. Но ведь я нигде не останавливался, так что конюхи не могли купить ни бутербродов, ни чего-либо другого.Я нахмурился. «Говядина с помидорами». Где-то я видел пустую упаковку из-под таких же бутербродов пару дней назад. Вот только где! Постепенно меня осенило: среди мусора, выброшенного из фургона Бретта, вот где.Вошла Нина и упала на стул с другой стороны стола.— Что мне завтра делать? — спросила она. — Я сегодня кучу всего узнала про скачки и абсолютно ничего про контрабанду. Патрик почему-то решил, что я мгновенно разберусь, что к чему, но, если судить по сегодняшнему дню, я могу пробыть тут месяц и так ничего и не увидеть.— А никто ничего и не видел, — напомнил я ей. — Может, вам как раз и стоит попытаться разобраться, как такое возможно.— Тут вам куда виднее.— Не думаю. При мне ничего и не произойдет именно по причине моего присутствия. Мне бы хотелось послать вас в поездку во Францию, Италию или Ирландию. Но тут есть одна загвоздка.— Какая загвоздка? Я не возражаю, наоборот, с удовольствием поеду.— Поездка длинная, потребуются два водителя.— Ну и что? Я улыбнулся.— В этом все и дело. Супруги моих женатых водителей возражают против того, чтобы я посылал их за границу на пару с женщиной. По этой причине Пат, моя единственная женщина-водитель, никогда не ездит за границу. Конечно, я могу послать вас с Найджелом, он холост, но Пат сама никогда бы с ним не поехала. Он способен совратить и монахиню.— Но не меня, — твердо сказала она. Однако я сомневался.— Поглядим, не подвернется ли подходящая ездка, — проговорил я. — Что касается завтрашнего дня, то мы не очень загружены. Так всегда бывает во время фестиваля в Челтенгеме. В эту неделю в других местах мало что происходит. К пятнице дела наладятся, а в субботу, если повезет, тут дым будет стоять коромыслом. Вы в субботу сможете выйти на работу?— Похоже, лучше мне поработать.— Гм. — Я наклонился, взял с подноса одну из двух оставшихся пробирок и спросил, не приходилось ли ей видеть нечто подобное раньше.— Не думаю. А что?— Их тоже везли в одном из моих фургонов, спрятанными в термосе.Внезапно она оживилась. Усталости как не бывало.— А что это такое?— Не знаю. Но, возможно, учтите, это только мое предположение, что именно их искал ночью незнакомец в маске в моем девятиместном фургоне, потому что я их там и нашел, в кабине. В сумке вместе с этими несъеденными бутербродами, в термосе, наполненном кофе.Она взяла из моих рук пробирку и посмотрела на свет.— Что там, внутри?— Понятия не имею. Может, Патрику Винейблзу удастся узнать.Она опустила пробирку и взглянула на меня, с трудом сдерживая возбуждение.— Это первое конкретное доказательство, что что-то действительно происходит.Я показал ей этикетки на пакете с бутербродами.— Бретт, водитель, который ездил в четверг в Ньюмаркет с двухлетками...— И который уволился? Я кивнул.— Бретт... да, скорее всего Бретт, потому что у Дейва был понос, короче, один из них купил такие бутерброды на дорогу, потому что такой же пакет, только пустой, выгребли вместе с мусором из фургона. Они чистили фургон в пятницу утром. Теперь предположим, что Бретт купил бутерброды на бензоколонке в Саут Миммз, и предположим, что и эти бутерброды оттуда, да что там предполагать, наверняка так. — Я помолчал, но она просто слушала, не споря и не перебивая. Тогда я продолжил:— Дейв подобрал этого типа в Саут Миммз. Так что... короче, эти бутерброды и термос оставил Кевин Кейт Огден, верно?Получив толчок в нужном направлении, она стала развивать мою мысль дальше.— Если пробирки принадлежат мертвому пассажиру, то они никак не связаны с пустыми контейнерами под днищами фургонов. Вполне возможно, что эти пробирки никакого отношения к вам не имеют. Тот мужчина ведь не знал, что умрет. Он мог везти их куда-нибудь дальше.— Так и думал, что вы это скажете.— Все равно, очень занимательно, и... — Она замолчала в раздумье.— Да?Она объяснила мне, к какому выводу пришла, и я кивнул, соглашаясь.— Хочешь не хочешь, а задумаешься, не так ли?— Я ведь вам, в сущности, не нужна? — сказала она.— Мне нужны ваши глаза.Харв закончил свои дела и присоединился к нам в офисе. Он поинтересовался у Нины, как прошел день и есть ли у нее вопросы. Она поблагодарила его, слегка поубавив четкости в произношении гласных, но не до такой степени, чтобы это было слишком заметно. Про себя я задумался, как часто ей приходится превращаться в другого человека по заданию Патрика Винейблза.Зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал голос Сэнди.— Насчет следствия по Джоггеру, — сказал он. — Только что узнал. Среда, десять утра, Уинчестерский суд. Они просто откроют дело и разойдутся ждать, пока не будут получены какие-нибудь результаты. Как всегда при несчастных случаях. Я спросил, нужен ли им ты, но они ответили, что пока нет. Им нужен Харв, так как он его нашел, и, разумеется, доктор Фаруэй.А на дознание по Кевину Кейту Огдену им нужен Дейв. Я скажу ему, куда идти, не возражаешь?— Конечно, и спасибо тебе.Я положил трубку и сказал Харву, что он будет нужен ненадолго в среду. Харв скорчил недовольную мину и обреченно передернул плечами. Как будто в продолжение предыдущего разговора, снова зазвонил телефон, но на самом деле я услышал гнусавый голос, полный самодовольства и псевдоделовитости.— Говорит Джон Тигвуд, — возвестил голос.— Да, я слушаю.— Мод и Уотермид сказала, чтобы я связался с вами.— Джон Тигвуд. Приятель Лорны, сестры Моди? Он резко меня поправил:— Директор центра для престарелых.— Да, я в курсе.— Джон Тигвуд, — неодобрительно пробормотал Харв. — Маленький пузатый недоносок. Вечно что-нибудь клянчит.— Что я могу для вас сделать? — осторожно спросил я.— Забрать лошадей, — ответил Тигвуд.— Разумеется, — с готовностью согласился я. — В любое время. — Дело прежде всего. Какого бы мнения я ни был о Джоне Тигвуде, это не мешало мне на нем заработать.— В Йоркшире закрывается ферма для престарелых лошадей, — поведал он мне с печалью в голосе. — Мы согласились взять этих животных и найти для них помещение. Уотермиды дали согласие разместить двух у них в стойлах. Бенджи Ашер берет еще двух. Я хочу также обратиться к Мэриголд Инглиш, хоть она тут новенькая. Как насчет вас, может, вы тоже примете участие?— Простите, но нет, — твердо сказал я. — Когда вы собираетесь их перевозить?— Завтра вас устроит?— Конечно, — сказал я.— Хорошо. Лорна сама поедет в качестве конюха.— Возражений нет.Он назвал мне адрес, а я сказал ему, сколько это будет стоить.— Послушайте, я полагал, вы это сделаете в качестве благотворительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39