– А как же еда? Одежда?
– Прошедшие несколько недель, а я только сейчас по-настоящему выгляжу беременной, я делала закупки. У меня здесь консервы, замороженные продукты, все очень здоровая пища, которой хватит, чтобы продержаться до Рождества. Я купила несколько платьев для беременных, вы с Питером их увидите. Ничего особенно эффектного.
При упоминании о Питере на лоб Эллисон набежала морщинка.
– Почему Питеру ты сказала, Уинтер, а мне нет?
– Я ему не говорила. Он догадался. Не представляю, откуда он узнал. Это было месяц назад, в тот день, когда мы закончили снимать «Любовь». Ты видела меня в тот вечер. По-твоему, я была похожа на беременную?
– Нет. – Эллисон очень ясно помнила тот вечер. Она пристально следила за Уинтер, волнуясь за нее. Уинтер выглядела печальной, измученной, опустошенной, но не была похожа на беременную. – И что сказал Питер?
– Что-то поэтическое о цвете моих щек. Извини, что попросила его не говорить тебе, Эллисон. Это несправедливо по отношению к вам обоим. Мне просто нужно было немного времени. Теперь вы оба знаете, а больше никому знать не обязательно.
– Кроме моей мамы.
– Нет, Эллисон.
– Ей придется узнать, Уинтер. Я не смогу каждые выходные улетать в Нью-Йорк, если не буду знать, что есть человек, которому ты можешь позвонить в случае чего.
– Мне ничего не понадобится.
– И очень часто я не смогу находиться здесь, чтобы открыть дверь поставщикам материалов, малярам, мебельщикам.
– Я думала, что просто оставлю парадный вход незапертым. Эллисон, тебе не нужно будет здесь находиться.
– Я хочу здесь находиться. И хочу, чтобы мама тоже могла. Она тебя любит, Уинтер. Она не осудит тебя. – Эллисон улыбнулась. – Моя мама специалист в неоспаривании важных решений. А уж как она умеет хранить секреты!..
– Например?
– Про нас с Питером. – Эллисон наконец сказала родителям о Питере. До отъезда Питера в Нью-Йорк Шон и Патриция с ним встретились, и им понравился человек, который подарил такую радость их ненаглядной дочери.
– А вы с Питером – это секрет?
– Не совсем. Просто мы старались сохранить все в тайне. Мама не сказала никому, даже Ванессе.
– Ванесса ничего о тебе не напечатает, если ты не захочешь. Насчет кого другого в этом городе – она колебаться не будет, но ты ей не безразлична.
– Уверена, ты права. Но Ванесса такая поклонница Питера. Она подумала бы, что это чудесно, что мы с Питером соединились.
– Это действительно чудесно?
– Да. – Эллисон улыбнулась.
– Слишком чудесно, чтобы с кем-то делиться?
– За исключением тебя и моих родителей. – Эллисон помолчала, затем добавила: – Еще Эмили знает. Она сделала пять фотографий, самые лучшие ее работы, для нью-йоркской квартиры Питера.
– Как дела у Эмили?
– Уинтер! – Эллисон значительно посмотрела на подругу. Они уже свернули с важной темы, и сейчас Уинтер сворачивала на другую тропку. – Можно сказать маме, ну пожалуйста?
Уинтер мгновение колебалась, а потом с благодарной улыбкой прошептала:
– Да.
– Хорошо. А можно мы с ней будем заходить к тебе каждый день со свежими фруктами?
– Да, – тихо проговорила Уинтер. – Эллисон, спасибо тебе.
– Не стоит благодарности! Ну а теперь хочешь услышать про Эмили? На самом деле я знаю не много. Не знаю, есть ли у нее какая-то другая работа, кроме тех фотографий, что она делает для меня. И в июне она точно уезжает в Париж.
– Ты по-прежнему думаешь, что между Робом и Эмили что-то произошло?
– Что-то должно было произойти, хотя ума не приложу что.
– А его ты видела?
– Нет, – задумчиво ответила Эллисон.
Эллисон вдруг осознала, что не видела Роба с того метельного уик-энда в Аспене. С того времени, как они с Питером укрылись в своем личном мире любви.
– Как все меняется, правда? – спросила Уинтер, словно прочитав мысли подруги. – В один из дней я вспоминала наши тосты, которые мы произнесли прошлой осенью в «Акапулько». Кроме твоего успеха с Белмидом, все получилось не так, как мы мечтали. – Уинтер тихо, печально вздохнула. – Случилось что-то, что вынудило Эмили уйти из «Портрета». А мы с Марком…
– Но фильм, Уинтер… Питер сказал, что ты чудесна.
– Увидим, когда «Любовь» выйдет. Ты знаешь, когда это будет? Думаю, Питер приедет, чтобы при этом присутствовать.
– Питер приедет сюда на целую неделю, – улыбаясь ответила Эллисон. – Первую неделю июня.
Глава 23
Бербанк, штат Калифорния
Июнь 1985 года
Стив наблюдал за Питером, когда появились заключительные титры смонтированной, озвученной, полной версии «Любви». На критический, опытный киношный взгляд Стива, «Любовь» была шедевром. Но Стив все равно волновался, что у Питера возникнут «художественные» возражения относительно стиля, а это могло ввергнуть «Любовь» в один из тех конфликтов, которые до сих пор замечательно отсутствовали.
Но у Питера не возникло «художественных» возражений.
– Все получилось так, как я надеялся, Стив, – тихо произнес он.
– Хорошо.
– Когда он выйдет?
Стив поднял бровь, удивленный вопросом. Питер с самого начала со всей ясностью дал понять, что его вмешательство закончится с окончательным одобрением фильма. Стив и Питер договорились в письменной форме, что Питер не будет участвовать в рекламных акциях и официальных интервью. И вот теперь он интересуется коммерческой стороной «Любви», и это отнюдь не пустое любопытство.
– «Любовь» пойдет по всей стране, начиная со вторых выходных августа, – ответил Стив. – Я организовал закрытые просмотры для прессы и кинокритиков в Нью-Йорке, Далласе, Чикаго, Сан-Франциско и в конце июля здесь.
– А что с премьерой в Лос-Анджелесе?
– Она состоится второго августа. Мы заполучили и «Вествуд-виллидж», и «Брюн», они стоят напротив друг друга, и кинотеатр на Брокстон-авеню тоже будет наш для приема, который последует сразу за премьерой. А что, Питер? Думаешь приехать?
– На следующий вечер у меня премьера «Ромео и Джульетты» на Бродвее. – Питер озорно усмехнулся. Джульетта и Джулия, героини двух совершенно разных историй любви. – А ты хочешь, чтобы я был на премьере, Стив?
– Конечно, я бы хотел, Питер, но это не так уж важно. Премьера – это событие для звезд и прессы. Наши знаменитости придут, чтобы их увидели, чтобы их запечатлели папарацци, чтобы высказать свое профессиональное мнение о «Любви». Все внимание будет направлено на наших гостей – актеров и актрис – и, разумеется, на Уинтер и Брюса. Мы с тобой, Питер, далеко не так интересны, хотя, если ты появишься из солидарности, это будет очень мило.
– Где еще, по твоему плану, должны появиться Уинтер и Брюс?
– Да везде. «Доброе утро, Америка!», «Сегодняшнее шоу», «Утреннее шоу», у Фила, Опры, в местных ток-шоу в больших городах. Все большие шоу уже оставили для нас место, «Любовью» заинтересовались все, так что теперь, когда ты удовлетворен окончательной версией, я созвонюсь с Уинтер и Брюсом и договорюсь о датах.
– Стив, нам с тобой нужно встретиться с Уинтер.
– Да?
– Да. Без Брюса. Тебе удобно завтра днем?
– Конечно, – ответил Стив, заинтригованный, встревоженный, но понимающий, что ему ничего не остается, как подождать до завтра, чтобы выяснить, зачем им надо встретиться.
– Уинтер живет в Бель-Эйр, в доме, где жила с матерью. Ты знаешь где?
– О да.
Стив нажал на кнопку звонка и позволил мыслям унести его в то время, когда мелодичный перезвон колокольчиков извещал Жаклин о его прибытии. Стив был погружен в давние романтические воспоминания, когда Уинтер открыла дверь. На мгновение его смутили фиалковые глаза, а не сапфировые глаза Жаклин, черный бархат волос, а не платиновые волосы Жаклин.
Беременная Уинтер Карлайл одним своим видом бесцеремонно вернула Стива к действительности.
– Грандиозно! – не удержался он от возгласа.
– Спасибо, Стив, – быстро ответила Уинтер.
– Поэтому-то мы с Уинтер и решили, что лучше будет встретиться без Брюса, – объяснил Питер, когда они втроем перешли в гостиную.
– Брюс – отец?
– Нет, – одновременно ответили Питер и Уинтер.
– Ты, что ли? – спросил у Питера Стив.
– Нет, – сдержанно ответила Уинтер. – Отец ребенка умер.
Стив, склонив в задумчивости голову, обратился к Уинтер:
– Ты чертовски хорошая актриса… думаю, у тебя есть все шансы на «Оскара» за этот год… но эта последняя реплика меня не убедила. – В глазах Уинтер Стив увидел такую тревогу, искреннюю, ненаигранную тревогу, что поспешил добавить: – Если он действительно умер, прими мои соболезнования. Если нет, это не важно, меня это не касается. Но насколько я понимаю, важно сохранение тайны?
– Да. Я не могу появляться на публике, Стив. Когда ребенок родится – пожалуйста, но не раньше.
– А срок… дай угадаю, в день премьеры?
– Нет, даже хуже. В начале сентября. – Уинтер грустно улыбнулась. Это означало, что она будет недоступна по меньшей мере полтора месяца с момента выхода «Любви». – Мне очень жаль, Стив.
Стив пожал плечами и улыбнулся. Уинтер ему очень нравилась. Она была отличным членом съемочной группы, настоящей профессионалкой. Стив знал, что ей будет нелегко – и сейчас, и год спустя.
– Ничего страшного. Брюс обожает быть в центре внимания. Уверен, он будет только рад узнать, что ты занята в «другом проекте».
– Я был бы очень счастлив поучаствовать в выступлениях, – предложил Питер.
– Питер, разумеется, получит «Оскаров» за лучший сценарий и как лучший режиссер, но специальный «Оскар» ему вручат за то, что он такой милый.
Уинтер улыбнулась приятному красивому мужчине, который, как она предполагала, ненавидит появляться на публике – все эти вопросы, почему он пишет то, что пишет, о личной жизни, – но все равно предлагает помочь ей.
– В августе и сентябре будем выступать мы с Брюсом, – сказал Стив. – К октябрю «Любовь» никуда не денется. А когда ребенок родится, Уинтер, и ты решишь, что можешь появиться перед камерами, возможно, поучаствуешь в утренних шоу.
– Да, конечно. Это будет отлично. Я же смогу участвовать в них прямо из Лос-Анджелеса?
– Конечно. – Стив повернулся к Питеру. – Что касается телевидения, то, по-моему, тут все в порядке, Питер, но…
– Премьера? – с улыбкой предположил Питер.
– Боюсь, что да. Даже несмотря на то, что пресса заинтересована в нас с тобой далеко не так, как в звездах.
– Шоу солидарности внезапно приобретает более критический характер?
– Да.
– Я буду, Стив.
– А потом через сутки в Нью-Йорк, на премьеру «Ромео и Джульетты»?
– Да ничего особенного.
Стив поднялся, собираясь уходить, в его памяти еще было живо воспоминание о юных фиалковых глазах, упорно смотревших куда-то в сторону, неуверенных, испуганных. Стив посмотрел в фиалковые глаза, какими они стали теперь, и снова увидел в них неуверенность.
– Когда ты собираешься посмотреть наш шедевр, Уинтер?
– Когда покажут по телевизору.
– Ты не хочешь смотреть?
– Не знаю, Стив.
– Что ж, ты восхитительна. Уверен, Питер уже сказал тебе.
Уинтер мягко улыбнулась и кивнула. Питер сказал ей.
– У тебя ведь здесь, кажется, есть просмотровая комната? – спросил Стив.
– Да.
– Тогда я пришлю тебе копию «Любви»… на всякий случай, хорошо?
– Ладно. Спасибо.
Когда Стив собрался уходить, он подумал о Лоренсе Карлайле, о призраке, который бродит по дому, о призраке, который может напасть на фильм. Вопрос о Лоренсе Карлайле может подождать до следующего раза, решил Стив. Отчуждение Лоренса и Уинтер придется вытащить на свет и уладить, но пока еще время терпит. У Уинтер сейчас другие заботы.
– Уинтер, если нужно как-то помочь, можешь рассчитывать на меня.
– Спасибо, Стив.
Когда Стив ушел, Уинтер сказала Питеру:
– Это оказалось не так уж страшно, спасибо.
– Стив разумный человек.
– Неужели я и впрямь сказала, что это будет отлично – появиться в телестудии в четыре часа утра, пытаясь выглядеть бодрой и причесанной для совершенно проснувшегося Восточного побережья?
– Сказала, Уинтер. – Питер улыбнулся. – Если бы я ставил эту сцену, я бы даже не потребовал дубля. Твой энтузиазм выглядел очень убедительно.
– Думаю, я просто испытала облегчение, что…
Зазвонил телефон, оборвав Уинтер на полуслове. Сюда ей звонили только Эллисон, Питер и Патриция. Питер был здесь. Эллисон уехала, чтобы отвезти Эмили в аэропорт. Возможно, это Патриция, но…
Это мог быть Марк. Завтра, послезавтра или еще через день Марк уезжает в Бостон. Может быть, он звонит, чтобы спросить: «Ну так что, я еду в Бостон один?»
– Алло?
– Привет.
– Эллисон…
– Питер еще у тебя?
– Да. Конечно.
Уинтер передала трубку Питеру и села, подавленная и раздраженная тем, что все еще предается фантазиям.
– Привет. Ты у Эмили?
– Нет. Я на Пасадена-фривей, точнее, в придорожном кафе рядом с Пасадена-фривей.
– У тебя все в порядке?
– Вполне. Тут поблизости перевернулся грузовик. Вся дорога залита маслом или медом… чем-то тягучим, проехать невозможно, и все это продлится не меньше часа.
– А ты должна быть у Эмили через… – Питер взглянул на свои часы, – …двадцать минут.
– Да. Я пыталась ей дозвониться, но ее телефон уже отключили, поэтому…
– Поэтому дай мне ее адрес.
– Ты не против?
– Конечно, нет. У меня будет возможность познакомиться с ней, даже если мне тут же придется сказать ей au revoir.
– Спасибо. – Эллисон продиктовала Питеру адрес Эмили. – Терпеть не могу эти дороги! Как прошла встреча со Стивом?
– Нормально. Мы с тобой пойдем на премьеру в августе… думаю, скорее, чтобы представить Уинтер отчет, а не ради всего остального… а потом, как ты смотришь на то, чтобы в октябре поработать няней в три часа утра?
– Жду не дождусь. – Эллисон засмеялась. – О, кстати, об ожидании, здесь уже очередь к телефону.
– А мне уже надо ехать к Эмили.
– Питер, я хотела дать Эмили номер телефона и адрес твоей нью-йоркской квартиры.
– Нашей квартиры.
– Нашей квартиры, – тихо откликнулась Эллисон.
Эмили сидела на узкой кровати в своей квартире в цокольном этаже на Монтана-авеню. Через десять минут здесь будет Эллисон. Эмили была готова.
Квартира выглядела точно так же, как и шесть лет назад, когда Эмили въехала сюда, – спартанская обстановка, стерильная чистота, темнота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50