– Ты сделала это нарочно?
– Да.
– Но, Сара. – Три года назад врач сказал им, что это огромный риск, и вот теперь… Нет.
– Я хочу, чтобы у нас был ребенок, Питер. – «Я хочу, чтобы у тебя остался наш ребенок».
– Мне нужна только ты, Сара. Это слишком большой риск.
– Питер! – Глаза Сары наполнились слезами. «Я уже недолго останусь с тобой, милый».
– Сара… – Питер крепко обнял жену и стал целовать ее волосы, чтобы скрыть бежавшие из глаз слезы.
Через несколько мгновений Сара высвободилась и нежными поцелуями вытерла эти слезы.
– Питер! Со мной все будет хорошо, и с ребенком тоже. Единственная проблема – нам вчетвером тут не поместиться! – Сара бросила ласковый взгляд на Оладью, которая следила за ними печальным понимающим взглядом, а теперь замахала хвостом, услышав знакомые веселые нотки в голосе Сары.
«Питер, притворись вместе со мной, пожалуйста».
– Не желаешь ли перебраться в пентхаус на Парк-авеню? – «Я притворюсь, дорогая. Это будут самые счастливые дни нашей жизни, нашей любви».
– Пожалуй, можно. – Сара улыбнулась и прижалась к нему, свернувшись в клубочек.
На следующий день Питер приехал из театра с новостью:
– Я решил взять несколько месяцев отпуска.
– Премьера «Как вам это понравится» через две недели, – спокойно возразила Сара, но протест был слабым и сказал Питеру о том, чего он так боялся.
– Это не так важно по сравнению с тем, что я собираюсь сделать. – «Я собираюсь все время быть рядом с тобой, моя любимая». – Я решил, по требованию публики, написать роман о любви.
– Питер! Счастливый конец и все такое?
– И все такое.
Свои последние два месяца Питер и Сара провели вместе в особнячке в Гринич-Виллидж, любя друг друга ласково и нежно. Оба они знали, что прощаются, и оба притворялись, что с Сарой и с ребенком все будет хорошо, и оба верили в это, потому что их любовь была так сильна, так волшебна, так радостна.
Питер закончил «Любовь» за полтора месяца. Он дал прочесть пьесу Саре, но она вернула ее и попросила почитать ей вслух. «Любовь» стала песней любви Питера, посвященной Саре.
– Я не Джулия, – тихо произнесла Сара.
– Ты – Джулия, моя милая.
– Нет, но спасибо тебе.
– Нет, ты Джулия, и не за что. – Питер нежно поцеловал ее.
– Что ты собираешься делать с этой пьесой, Питер? – спустя несколько секунд, наполненных нежностью и любовью, спросила Сара.
– Буду снова и снова читать ее тебе и нашему ребенку… нашим детям… и нашим внукам. К тому времени мы сможем читать ее по ролям наизусть.
– По-моему, эти слова должен услышать весь мир.
– Ты так считаешь?
Питер знал, что Сара захочет, чтобы он поставил «Любовь». История ничем не напоминала их собственную, но Джулия была Сарой, она была наделена очарованием, невинностью и мужеством Сары, однако только те, кто любил Сару – Питер и Адамсоны, – могли узнать ее в Джулии.
– Да. Питер, ты заставляешь людей мерзнуть на улице в надежде в последний момент ухватить билет на твои пьесы об истерзанных душах. Разве не чудесно будет поделиться с ними этим?
– Может быть…
Через два дня, ночью, Сара разбудила Питера.
– Питер, придется ехать в больницу.
– Сара? – Ее голос был так спокоен, что это ужаснуло его. Сара примирилась с тем, что должно случиться. Питер не смог. Только не это. – Что случилось?
– По-моему, у меня схватки. И кровотечение. Я уже вызвала «скорую помощь».
Питер взял Сару за руку и уже не отпускал ее до самой смерти жены. Вокруг суетились врачи и сестры, стремясь во что бы то ни стало спасти Сару и ее ребенка. Питер и Сара находились посреди бушующего урагана, с любовью глядя друг на друга, шепча друг другу нежности, не обращая внимания на хаос, в последний раз погрузившись в свой личный мир.
– Питер, пообещай, что вы с Робом будете друзьями. Поезжай к нему, подружись с ним, пожалуйста.
– Хорошо, любимая. Мы все трое будем лучшими друзьями. Роб тоже будет жить в Нью-Йорке, ты не забыла?
– Вы с Робом, прошу…
– Обещаю.
– Питер?
– Милая?
– Обещай снять по «Любви» фильм.
– Фильм? Ты хочешь поехать в Голливуд?
– Фильм, такой, как ты написал. Со счастливым концом, хорошо?
– Хорошо, – сквозь слезы улыбнулся Питер в ответ на слабую искорку в ее синих глазах.
– И еще, Питер…
– Да?
– Найди другую, которую полюбишь. Найди другую, милую, с которой сможешь разделить свою жизнь.
– Сара…
– Спасибо за то, что дал мне свободу. – «Спасибо, что позволил мне сделать этот выбор. Это то, чего я хотела».
– Сара…
– Питер, спасибо за твою любовь.
– Сара, я так тебя люблю! – «Не покидай меня, прошу тебя. Я не могу без тебя жить».
* * *
И Питер почти не жил без Сары. Он чувствовал, что соскальзывает в молчаливое безумие, как его отец после смерти матери.
Молчаливое безумие.
Давящая тишина была нарушена телефонным звонком через две недели после смерти Сары. Адвокаты Сары хотели поговорить с Питером по поводу его огромного наследства. Питер даже слышать об этом не хотел. Он попросил адвокатов передать все деньги в Фонд для несовершеннолетних больных диабетом. Питеру не нужны были деньги Сары, ему нужна была Сара. И хотя Питер ненавидел болезнь, которая отняла у него жену, он знал, что Сара не испытывала этого чувства. Сара спокойно, а не с горечью относилась к своей судьбе – своему длиной в жизнь сражению с дружественным противником. Горечь и гнев стали уделом Питера.
Спасла Питера, вероятно, Оладья. В привычном молчании он заботился о ней, кормил ее, гулял с ней, но ничего сверх этого. Питер заботился о собаке так же рассеянно и молчаливо, как Джозеф Дэлтон заботился о своем шестилетнем сыне после смерти Энн.
Но в один прекрасный день Питер посмотрел на Оладью. На Оладью, которую любила Сара. На Оладью, которая была ребенком, которого никогда уже не будет у Питера и Сары. На Оладью, которая не виляла хвостом и жила в мрачной тишине, забившись в угол и тихо недоумевая по поводу произошедших в ее мире перемен.
Печальные глаза Питера встретились с недоумевающими глазами собаки. Неожиданное внимание – взгляд Питера – заставило Оладью с надеждой, неуверенно поднять светлую голову.
– Оладья, – прошептал Питер.
Маленький светлый хвостик Оладьи чуть двинулся, застенчиво вильнул.
– Иди сюда, Оладья.
Она с радостью и благодарностью бросилась через всю комнату на колени к Питеру.
– Ох, Оладья, ты тоже по ней скучаешь? – Голос Питера дрогнул, и он разрыдался, уткнувшись лицом в мягкую шерсть Оладьи.
С того вечера, когда Оладья устроилась у него на коленях, Питер снова начал писать, извлекая из своей души слова тоски и муки. Первой пьесой, которую он написал после смерти Сары, стала «Скажи “прощай”», принесшая ему Пулитцеровскую премию. Средоточием всей жизни Питера стала работа – писать, ставить и снова писать. Днем Питер находился в театре, а долгими одинокими ночами, когда кошмары, его постоянные спутники, не давали ему спать, он писал.
Через два года после смерти Сары Питер с Оладьей перебрался из светлой, радостной квартиры в Гринич-Виллидж, где было так много любви, в маленькую квартирку в Челси. Квартира была темная и голая, но Питер ничего не сделал, чтобы как-то оживить ее.
Питер писал, Питер ставил, и Питер выжил.
Он дал обещания, которые надо было выполнять.
«Я сниму фильм, Сара.
Я найду Роба и постараюсь с ним подружиться – снова».
Питер уже пытался два года назад, когда его шурин еще жил в Нью-Йорке, но Роб отказался отвечать на его звонки.
«Но третье обещание – найти другую любовь – невыполнимо».
Глава 13
– Как мне нравится твоя прическа!
Уинтер уже в третий раз делала это заявление за время короткой поездки от Холман-авеню до Бель-Эйр. Уинтер боялась, что ей не понравятся короткие волосы Эллисон. Она помнила золотисто-рыжие кудряшки, которые наконец-то появились после перенесенной Эллисон операции, и огромные испуганные зеленые глаза, смотревшие из-под кудрей. Эллисон была тогда такой несчастной. Уинтер боялась, что короткие волосы напомнят о том жутком времени. Но глаза Эллисон не были испуганными, и в целом у нее был вид уверенной и полной надежд красавицы.
– Спасибо, – засмеялась Эллисон. – Мне тоже.
– Значит, мы едем в Бель-Эйр. Зачем?
– Надо взглянуть на мой первый настоящий проект.
– Ты оформляешь дом в Бель-Эйр? Впечатляет!
– Не просто дом, Уинтер, Белмид.
– Шутишь. Как здорово!
– Как страшно…
Эллисон свернула с Перуджи на мощенную камнем дорожку, которая вела к сельскому коттеджу во французском стиле.
– Мне всегда нравилось это место. – Уинтер улыбнулась. – Романтичное и очаровательное.
– Ты когда-нибудь была внутри?
– Нет. Сгораю от нетерпения.
Пока они бродили по комнатам Белмида, энтузиазм Уинтер угасал, а Эллисон – набирал силу.
– Как тут темно, сыро и мрачно, – прошептала Уинтер.
– Но сами помещения чудесны! Стеклянные потолки, винтовые лестницы, паркетные полы. Ты только посмотри в окно, Уинтер! Если все сделать правильно, Белмид может стать очень милым. – Эллисон нахмурилась. – Сделать правильно и в рекордные сроки. Все должно быть готово к тридцатому ноября.
Когда Эллисон закончила объяснять причину спешки – из-за переезда Питера Дэлтона, – Уинтер сделала признание:
– Я не собиралась говорить тебе, пока все не кончится, Эллисон. Я думала сказать тебе потом, когда меня поместят на… сотое или на тысячное место… но… я подала заявку на пробы… в «Любви».
– Да? И?
– И все еще не знаю. Меня вызывали три раза, а в прошлую пятницу я сделала экранные пробы.
– Ну так это же хорошо!
– Наверное. По-моему, я единственная из неизвестных актрис сделала экранные пробы. Известные актрисы тоже их сделали. По всему видно, в кино Питер Дэлтон не ходит. Он даже не знает знаменитых звезд.
– Но это же дает вам равные шансы.
– Может быть. – Уинтер улыбнулась. – Мне кажется, что у меня есть незаконное преимущество. Когда я читала отрывок из сценария, то представляла, что разговариваю с Марком.
– Это действительно любовная история десятилетия? – спросила Эллисон.
– Наша с Марком?
– Про тебя с Марком я знаю. Я имею в виду «Любовь».
– Вероятно. Я читала только ту часть, которую мне дали, а не весь сценарий. Но сцены, которые я прочла, потрясающие, даже дух захватывает.
– Когда ты прочтешь весь сценарий?
– Я могу прочесть его хоть сейчас. Копий сколько угодно, но мне это кажется преждевременным. Если я их заинтересую, они пришлют мне экземпляр. Питер Дэлтон пробудет в городе еще неделю, просматривая пробы, так что увидим.
Эллисон не сказала Уинтер, что познакомилась с Питером. Уинтер захочет узнать, что собой представляет Питер, а Эллисон просто не знала, что сказать.
Питер и Стив одновременно подались вперед на своих стульях, словно притянутые мощным магнитом. Магнит был на экране: обворожительная, чарующая женщина с фиалковыми глазами и кожей цвета слоновой кости, с неизъяснимой нежностью говорившая о любви.
– Боже мой, – прошептал Стив.
Питер лишь кивнул. Наконец-то они нашли Джулию.
Была середина пятницы. Последние четыре дня Питер и Стив провели за просмотром проб. Поиск закончился.
– Кто она? – спросил Питер. Он решил, что это известная звезда, неизвестная, как и все они, только ему.
– Представления не имею.
Стив включил свет, нажав кнопку на пульте в центре комнаты, просмотрел стопку досье на столе и вытащил одно, номер которого соответствовал номеру пробы. Собравшись уже открыть его, Стив вспомнил, что право полного контроля за подбором актеров принадлежит Питеру, и, подавив любопытство, передал досье ему.
– Похоже, у нее нет опыта работы, – произнес Питер, пролистав стандартный набор страничек, подготовленных персоналом. В графе о предыдущих выступлениях стоял прочерк.
Боже, взмолился про себя Стив. Похоже, это будет любительский фильм. Самый лучший, черт побери, сценарий, возможно, лучший бродвейский режиссер, но театр есть театр, а кино есть кино. Режиссер-новичок в кино – уже достаточно волнений, но еще и неизвестная актриса без опыта работы?
– Ты хочешь сказать, нет опыта работы в кино?
– Нет. Вообще нет опыта работы. Хотя погоди, – сказал Питер, перевернув короткое резюме Уинтер, прикрепленное к листку с биографией. Питер улыбнулся. – Здесь она написала: «несколько школьных спектаклей» и добавила два восклицательных знака и улыбающуюся рожицу.
– Улыбающуюся рожицу? Отлично. Как ее зовут?
– Уинтер Карлайл.
Лоб Стива разгладился. Уинтер Карлайл. Может, у нее и нет опыта работы, но актерские гены у нее есть – это точно.
Уинтер Карлайл. Стив быстро порыскал в памяти и нашел печальное воспоминание о черных волосах, черном платье, черной вуали. На похоронах Жаклин Стив стоял не так близко, чтобы разглядеть лицо под вуалью. Было еще одно давнее воспоминание. Сколько же лет прошло? Десять… нет, двенадцать, это было еще до того, как он познакомился со своей женой. Они с Жаклин вместе делали «В последний раз», она актриса, он режиссер, и они сделали больше чем фильм. Три дивных месяца они испытывали… страсть по меньшей мере. Стив видел дочь Жаклин только один раз, издалека, но запомнил огромные застенчивые глаза цвета фиалки.
В какую же красивую женщину превратилась та маленькая девочка! Красивую, как ее мать, и с таким же удивительным, как у нее, талантом. Интересно, подумал Стив, что еще унаследовала от своей матери Уинтер?
– Она дочь Жаклин Уинтер и Лоренса Карлайла, – сказал Питеру Стив. Затем повернулся к директору, отвечавшей за подбор актеров, которая молча сидела двумя рядами дальше. Четыре дня назад она сказала Стиву, что есть многообещающая неизвестная актриса, но он настоял, что было совершенно логично, чтобы экранные тесты начали с Мишель, Мейдолин, Паулы и Рэчел и всех остальных талантливых, признанных актрис, которые хотели быть Джулией. – Ты об этом знала? Ты знала, кто она?
– Нет, – ответила директор. – Она и словом не обмолвилась. Вела себя тихо, спокойно, не лезла вперед. Я думаю, что у нее даже нет экземпляра сценария.
– Что ж, тогда надо его для нее раздобыть, – сказал Стив. – И свяжись с ее агентом. Вероятно, мы сможем посвятить им уик-энд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50