Она надеялась победить Джармана в честной игре, но сегодня удача от нее отвернулась. Она взяла из банка все свои деньги, поставила их на кон, ставку за ставкой. Когда деньги кончились, Бэллард громко объявил:
– У нас с Сэмарой есть личная договоренность насчет ставок. Теперь мы играем не на деньги, а на кое-что другое.
Раздались смешки: большинство зрителей поняли, что он имеет в виду. Сэм была вне себя. Она не могла, не могла проиграть! И она ни за что не ляжет в постель к этому ублюдку. Он поклялся, что убьет ее, если она не сдержит слова, но она скорее умрет, чем станет его любовницей.
Бэллард все время выигрывал. Сэм насчитала двадцать две партии подряд, в которых у него были выигрышные комбинации из трех карт. Если у нее было три короля, у него оказывалось три туза, если ей доставались три старшие карты, он открывал «стрит» – три карты, подобранные по порядку.
– Ты проиграла, – сказал он наконец, прихлопнув ее три дамы четырьмя шестерками. – Все кончено. Уже поздно. Мне пора идти спать.
Он подмигнул и подчеркнуто зевнул, потом с шумом отодвинул свой стул от стола.
Лайман давно отошел в угол комнаты и прятался там, потягивая виски. Услышав, что его судьба решена, он издал громкий протяжный стон и повалился на пол.
Пока всеобщее внимание было приковано сначала к раздувающемуся от гордости Бэлларду, а затем к свалившемуся замертво Лайману, Сэм воспользовалась удобным случаем и заменила старую колоду другой, подтасованной, которую она вынула из отделанного пышными оборками рукава.
– Одну минуту!
Мгновенно все взгляды снова обратились к ней. В глазах Бэлларда читалось подозрение: уж не выкинула ли она какой-нибудь трюк? Он окинул взглядом стол. Карты лежали как раньше, в небрежно сложенной пачке. Если бы он не сказал, что игре конец, их можно было бы сдавать. Что затевает Сэмара?
– Я предлагаю еще одну партию. Все или ничего.
Он изумленно поднял брови:
– Зачем? Ты и так уже все потеряла, моя дорогая. Все, – со знанием повторил он.
– Я помню о нашей договоренности, но хочу сыграть еще одни раз. Сдаю я.
– С какой стати я буду играть? Я выиграл. К тому же тебе больше нечего ставить на кон. Кстати, еще неизвестно, стоило ли мне рисковать своими деньгами ради того, что я от тебя получу. Так зачем мне рисковать еще раз, ведь я могу и проиграть.
– Потому что иначе тебя все будут считать трусливым ублюдком.
Некоторые из зрителей, двинувшись было к выходу, остановились, ожидая, что ответит Бэллард. Джарман понял: если он сейчас встанет из-за стола, это будет равнозначно отказу от дуэли. Отказавшись играть, он потеряет лицо.
– Если я замечу, что ты жульничаешь…
– Не говори о жульничестве, если у тебя нет доказательств, – прогудел рядом чей-то голос.
Оба, и Сэм, и Бэллард, с удивленно подняли глаза и увидели стоящего возле стола Джейка Уэйли. Его рука лежала на поясе, в непосредственной близости от кобуры.
– Чего я терпеть не могу, – во всеуслышание объявил он, – так это проигравшегося слабака, который хнычет и жалуется, что его надули.
– Я-то как раз не проиграл, – сказал Бэллард, про себя отметив, что надо будет попросить судью уволить Уэйли. – И я, черт побери, не хнычу. – Он кивнул Сэм: – Ладно, сдавай.
Лайман, шатаясь, поднялся на ноги и присоединился к зрителям, сгрудившимся вокруг стола в ожидании финала. Сэм решила не обращать внимания на плотоядный взгляд, которым пожирал ее Джарман: она знала, что он делает это нарочно, чтобы ее разозлить. Она сделала вид, что тасует карты, затем сняла их, но тут же незаметно вернула в прежнее положение и начала сдавать. Она сдала Джарману флеш, пять карт одной масти, чтобы у него не появилось желания сбросить часть карт и взять другие.
Обычно он играл с невозмутимым лицом, ничем не выдавая, какие к нему пришли карты, но на этот раз не сдержался. Его губы растянулись в злорадной ухмылке, и он сказал:
– Какая трата времени! – После чего бросил карты на стол.
Толпа возбужденно загудела. У Лаймана закружилась голова, и он ухватился за руку ближайшего зрителя. Похоже, все было кончено: Бэллард выиграл и эту партию.
– Не спеши.
С таким же злорадством на лице, как и у ее противника, Сэм одну за другой выложила на стол свои карты: две десятки и три семерки. У нее на руках был «полный дом», – комбинация, которая побивала флеш Бэлларда.
Постаравшись изобразить самую очаровательную из арсенала своих улыбок, она объявила:
– Вот теперь игре и в самом деле конец.
Глава 24
Бэллард шевельнулся и застонал. Голова у него раскалывалась, желудок, казалось, вот-вот начнет выворачивать наизнанку. Открыв один глаз, он увидел свет, проникающий сквозь щель между шторами, и понял, что уже почти день. Надо вставать и убираться отсюда, пока улицы не заполнились народом. К тому же сегодня воскресенье, и, значит, надо вести Мириам в церковь. Хорошо еще, что Куигби уехал из города до конца недели; если бы не это, Бэлларду здорово досталось бы за то, что он не ночевал дома. Но после того как он все проиграл, ему хотелось только одного – напиться, что он и сделал в компании Луретты. Сейчас он лежал в ее кровати, страдая от похмелья и от бессильной злобы – ведь в соседней комнате находился не кто иной, как Сэмара.
Она надула его, незаметно подменив его крапленую колоду своей, подтасованной. Но он ничего не сможет доказать. Она победила. И сейчас он жалеет, что ему в голову вообще пришла эта мысль – заиметь свое собственное казино. К черту, к черту все его планы и мечты, потому что сейчас он жаждал только одного – свободы.
Жить с Мириам было все равно что жить в могиле. В их брачную ночь она была похожа именно на труп – такая безжизненная и холодная, что он даже не смог исполнить свой супружеский долг. Тогда он оделся, выскользнул из дома и пошел прямиком к Луретте. И с тех пор ходил к ней регулярно.
Мириам никогда ни словом не упрекнула его за ночные отлучки – ее не интересовало ничего, кроме ее навязчивой идеи о контакте с усопшими.
Бэллард считал, что она сумасшедшая и ее следует поместить в приют для умалишенных, но он знал: Куигби никогда на это не пойдет. Ведь именно поэтому судья заставил его жениться на ней – чтобы было кому за ней присматривать.
Судья делал его жизнь еще более невыносимой. Он помыкал им, как слугой, и вечно напоминал, что Бэллард перед ним в неоплатном долгу. Заполучи Джарман «Счастливый олень», и все было бы по-другому: ему в конце концов удалось бы разбогатеть и избавиться от этой парочки – Мириам и ее отца. Но проклятая Сэмара все испортила! Она все время разрушала его мечты. Когда-нибудь, поклялся он себе, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли в голове, когда-нибудь она ему за все заплатит. И Рэмзи тоже.
Лежащая рядом с ним Луретта перевернулась на бок и захрапела. Бэллард с отвращением ткнул ее локтем, она проснулась и, удивленно хмыкнув, спросила:
– Ты все еще здесь? Вот и хорошо. А я боялась, как бы ты не слинял, так и не получив того, зачем пришел. Хочешь сладенькую, да? Ну, давай. Я готова.
Она попыталась было подвинуться к нему, но он протянул руку, останавливая ее:
– О чем ты? Да я умираю от похмелья. Давай поднимайся и принеси мне горячего кофе, чтобы я смог встать и выбраться из этой дыры.
Луретта нахмурилась, уязвленная тем, что он назвал ее комнату дырой. А она-то так старалась, украшая ее! Повесила на окно красные кружевные занавески, купила на кровать покрывало с цветочным рисунком. Были у нее и лампы с отделанными бахромой бархатными абажурами, и мягкие подушки, и несколько картин на стенах. Она даже повесила в дверном проеме нити стеклянных бус, которые приятно позванивали, когда кто-нибудь проходил мимо… И после таких усилий навести шик-блеск получить от ворот поворот? Нет, тут дело явно было не только в похмелье. Наверняка у этого красавчика есть и другие причины, чтобы портить себе кровь. Луретта преисполнилась сочувствия.
– Все дело в ней, да? Черт возьми, дорогуша, я тебя понимаю. Мне тоже не по душе, что эта стерва живет прямо за стенкой, но после того, что случилось вчера, тут уже ничего не поделаешь.
– Не напоминай мне о том, что случилось вчера.
И он спрятал голову под подушку.
Луретте не хотелось первой сообщать ему неприятную новость, но она все-таки сказала:
– Она, наверное, выкинет меня на улицу, когда станет здесь хозяйкой.
Бэллард вытащил голову из-под подушки и недоуменно уставился на нее:
– Как это – хозяйкой?
– А так. Лайман сказал мне, что, если она отыграет то, что он продул, он отдаст салун ей. Он хочет уехать. Говорит, что ему нельзя быть владельцем игорного заведения.
Бэллард, забыв про головную боль, вскочил с кровати:
– Это предел, это предел! Больше здесь оставаться нельзя, – хрипло прошептал он, не желая, чтобы эта тварь Сэмара услышала его, если она сейчас в своей комнате. Он не может, не может жить с Сэмарой Лабонт в одном городе теперь, когда она будет хозяйкой своего собственного казино, а он, он останется всего лишь мужем помешанной женщины и лакеем ее отца! Надо найти выход, иначе он сойдет с ума.
– Так ты хочешь снять для меня другое местечко? – Луретта тоже понизила голос. – О Джарман, ты просто душка! Ты уже знаешь, куда меня перевезешь? Мне не нужно много места, достаточно пяти комнат. На меня сейчас работают три девушки, но я могла бы нанять еще одну и тогда…
– Не сейчас, Луретта. – Он прижал пальцы к вискам. Голова болела так, что было трудно думать. – Принеси-ка мне кофе, чтобы я смог отсюда выбраться, – повторил он.
Луретта торопливо натянула одежду и со всех ног бросилась в расположенное на другом конце улицы гостиничное кафе. Хозяин гостиницы дал ей кофейник с кофе и две жестяные кружки, предварительно взяв обещание, что она все принесет обратно.
Подождав, пока Джарман выпьет свою первую кружку, Луретта снова заговорила о переезде:
– Я могла бы пойти поискать что-нибудь подходящее, и тогда мы начнем работать на новом месте уже сегодня, во второй половине дня.
Бэлларду не хотелось ее отталкивать. Но ему также не хотелось зря терять время на разговоры о том, чего никогда не будет. Он уедет из Эбилина. Он еще не знал, когда и каким образом, но здесь он не останется ни за что, это уж точно. Но до тех пор надо сохранять хорошие отношения с Луреттой, ведь она неплоха в постели. Ласково улыбнувшись, он прошептал:
– Дай мне время все обдумать, крошка. Ведь надо же изучить все возможности, правда?
– Ну конечно, дорогой.
Она готова была прыгать от радости. Джарман заберет ее отсюда, обязательно заберет, и ей не придется терзаться всякий раз, когда Кейд будет приходить к Сэм. Тут она вспомнила о письме, которое подобрала вчера утром. Луретта задумчиво погладила пальцем уголок рта.
– Интересно, что он написал в том письме? Скоро он вернется или нет? Мне бы хотелось убраться до того, как он сюда заявится.
Бэллард уже надел шляпу и подошел к двери, торопясь уйти. Ему хотелось побыть одному и спокойно все обдумать. Услышав слова Луретты, он остановился:
– О чем ты толкуешь? О каком письме?
– О том, которое я дала тебе ночью. О том, которое Кейд Рэмзи подсунул под дверь Сэм.
Бэллард сразу все вспомнил. Он приплелся к Луретте после того, как пошел в соседний салун и напился там до чертиков. Луретта ждала его в своей комнате, зная, что рано или поздно он явится к ней. Она дала ему конверт и что-то сказала о Сэмаре и Кейде Рэмзи, но тогда Джарман был слишком пьян, чтобы ее слушать.
Он обеими руками ощупал свой сюртук; в левом внутреннем кармане зашуршала бумага. Вытащив письмо, Бэллард быстро прочитал его, испытывая одновременно ярость и нарастающий интерес:
Дорогая Сэм!
Прости за то, что я наговорил тебе в гостинице. Я был не прав. Я никогда не умел складно управляться со словами, но скажу тебе одно: я тебя люблю. Вот почему мне хочется, чтобы ты жила в таком месте, где я мог бы о тебе заботиться, и если единственный путь этого добиться – это жениться на тебе, то считай, что я делаю тебе предложение. Видит Бог, никогда не думал, что придет день, когда я попрошу какую-нибудь женщину стать моей женой, но ведь я не знал, что встречу такую, как ты.
Я вернусь в город в следующее воскресенье. Хочется мне того или нет, в понедельник я должен присутствовать еще на одном слушании у судьи Куигби. Приду к тебе в воскресенье, чтобы узнать твой ответ.
До встречи.
Кейд
Луретта налила себе еще одну кружку кофе и подошла к окну. Если Джарман не хочет, чтобы она сегодня же начала подыскивать себе новое место, она, пожалуй, еще немного поспит и потом проведет весь день в постели. Может быть, попозже он заглянет опять. Он всегда так делал, если накануне приходил к ней слишком пьяный и всю ночь храпел вместо того, чтобы развлекаться…
Мимо прогрохотала повозка. Возница не погонял лошадей, и они шли шагом. Рядом с возницей сидел охранник, клюя носом и положив винтовку на колени.
– По этой повозке можно ставить часы, – пробормотала Луретта. – Каждое воскресенье точно на рассвете эти двое вооруженных ребят, Хэролд Визли и Чарли Найт, отвозят выручку из салуна Джуби Фаулера к его дому, чтобы он мог спокойно пересчитать свои денежки. Вот увидишь: в один прекрасный день эту повозку обязательно кто-нибудь ограбит.
В сознании Бэлларда что-то забрезжило; идея была еще смутной, но он сразу почувствовал: в ней его спасение.
– Не думаю, – ответил он. – Мне говорили, что от салуна Джуби до его дома не так уж далеко – где-то десять миль. В ночь с субботы на воскресенье в игорных заведениях бывает самая большая выручка, но Джуби не кладет ее в банк, потому что не доверяет банкам. Говорят, он держит на своем ранчо уйму охранников, которые сторожат его деньги. Его ранчо похоже на крепость. – Бэллард замолчал и вдруг весь затрепетал: мысль, которая вызревала в его мозгу, обрела законченную форму.
– О Боже, вот оно! – тихо воскликнул он. Луретта обернулась, она не слушала его, потому что он, судя по всему, говорил не с ней, а сам с собой. Взглянув на него, она увидела, что он сидит, уставившись на зажатое в его руке письмо, бледный как полотно. Ее охватило острое любопытство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41