Никогда, даже во время самых интимных моментов, она не видела у него выражения такой открытой ранимости. Он всегда был таким уверенным и казался непобедимым, и сейчас, увидев его полные неуверенности и надежды глаза, ей захотелось обнять его и прогнать прочь все страхи, как она делала с Томми, когда тот боялся. Нежность переполнила ее, и она громко воскликнула:— Да. Я хочу, чтобы мы стали друзьями!Сету страшно хотелось прижать Пенелопу к себе и кричать от радости, целуя ее нежные губы. Но если они согласились быть только друзьями и раз он сам хотел, чтобы их отношения никогда больше не перешагнули границ дружбы, то ему придется сдерживать свои порывы.Он прошептал:— Я благодарен тебе.— Я очень рада.Он принялся развязывать ленточку на ее пальце. И пока он это делал, каждый думал о своем, и оба подавляли безнадежное желание стать больше чем друзьями. Через несколько минут Сет освободил ее палец.Нежно улыбаясь, он надел ей шляпу и завязал ленточки под левым ухом. Когда он расправлял бант, из коридора, нарушая тишину, донесся бой часов.— Боже! Уже половина восьмого! Я не успею подготовиться к представлению. — Пенелопа быстро заперла дверь и потянула Сета к крыльцу. — Нам надо идти, скорее!— Мы никуда не пойдем, пока ты не накинешь шаль, — заявил он, кивнув на ее оголенные плечи и руки. — Я не хочу, чтобы ты простудилась.Она рассердилась, но он напомнил:— Ты обещала выполнять мои требования, пока мы в Денвере, и я прошу тебя надеть шаль. — Он нежно сжал ее руку, державшую букетик цветов. — Я, кажется, когда-то подарил тебе зеленую кашемировую шаль, она подойдет к этому платью.— Ты все еще хочешь заставить меня выполнять наш договор? — недовольно поинтересовалась она. — Я думала, раз уж мы друзья, то, может, забудем о нашей сделке?Сет хмыкнул и покачал головой.— Ну нет. Об этом не может быть и речи. Все наши соглашения остаются в силе, включая и то, что ты будешь моим камердинером и будешь отвечать каждый день на мой вопрос.— Но…— Никаких «но», никаких исключений. Правило номер один в дружбе: друзья всегда держат свое слово, и я ожидаю этого от тебя. — Нежно подтолкнув ее к двери, он добавил: — Накинь быстрее свою шаль. Мы опаздываем в варьете, ты помнишь?Нахмурившись, она торопливо последовала его совету. Когда через минуту она вернулась с шалью на плечах, Сет галантно приподнял шляпу и предложил ей руку. Приняв ее, Пенелопа потянула его за собой.К ее досаде, Сет едва не упал на лестнице и теперь плелся позади.— Ради Бога, Сет! Нам понадобится целая ночь, если ты не торопишься. — Бросив на него раздраженный взгляд, она съехидничала: — Я думала, что с твоими длинными ногами… о Боже! — Пенелопа резко остановилась перед калиткой, досада у нее сменилась тревогой. — Ты же хромаешь! Почему ты не сказал, что у тебя болит нога?— Потому что нога у меня не болит, — загадочно ответил он.— Тогда почему ты хромаешь?— Ты уже забыла о разговоре, который подслушала днем? — иронически улыбнулся он.Пенелопа не забыла и сильно покраснела от возмущения:— Я… я не подслушивала!— Это ты сейчас так говоришь, — отозвался он, пропуская ее в калитку. — Ну ладно. Ради спасения нашей дружбы пойдем на компромисс. Скажем, что ты услышала разговор. — Он протянул руку. — Согласна?— Ох, ладно, — отозвалась она, неохотно пожав его руку. — Я согласна. Но только потому, что сейчас у меня нет времени спорить. — Опустив руку, она проворчала: — Может, мы все-таки пойдем в варьете?— Твое желание для меня закон. — С этими словами он повел ее вниз по улице так быстро, насколько позволяли ему натертые места.Некоторое время они шли молча; она делала вид, что ее интересуют витрины магазинов на Блейк-стрит, он же терялся в догадках, что привлечет ее внимание, чтобы получить возможность продолжить их разговор.Они прошли около квартала, прежде чем Сет увидел, как ее глаза округлились, а шаги замедлились. Когда она повернула голову, чтобы получше рассмотреть витрину, ее губы раскрылись и изогнулись в уголках. Улыбка была такой нежной и притягательной, что он с трудом отвел от нее взгляд, дабы посмотреть, на что же Пенелопа польстилась.Это оказалась витрина мясной лавки, где висели окровавленный кусок говядины и два дохлых цыпленка. Он сморщил нос от отвращения и снова взглянул на Пенелопу. Она продолжала мило улыбаться.Сет нахмурился. Может, она голодна? Может, она представляла цыпленка, приготовленного в винном соусе, и жареную говядину с хрустящим картофелем? Забеспокоившись, что Пенелопа, должно быть, голодала все это время, если смотрела на мясо в витрине так, словно это был показ парижской моды, он внимательнее проследил за ее взглядом.И тогда сам улыбнулся. В нижнем правом углу витрины была приклеена афиша, объявлявшая о прибытии цирка в следующую субботу. Он прочитал красочный плакат, потом снова взглянул на Пенелопу, которая едва сдерживала волнение.Охваченный нежностью, Сет мягко прикрыл рукой ее маленькую ручку, крепко державшуюся за него»— Ты любишь цирк, милая? — тихо спросил он, слегка сжав ее руку.— Да, но я не была там много лет.Сет не пропустил грустной нотки, прозвучавшей в ее голосе, и заметил печаль, промелькнувшую на лице. Стремясь продлить неожиданную доверительность момента, он продолжил:— А что тебе нравится больше всего?— Слоны, — без колебаний ответила она. — Я всегда считала их добрыми и мудрыми.Сет разглядывал изображение красиво украшенного слона в самом низу афиши.— Похоже, это приятное животное, да? — Он наклонил голову и сощурился. — А знаешь что? Своими большими ушами и морщинистым хоботом он напоминает мне одного старого шахтера, с которым я когда-то ловил рыбу. Он был чудесным стариком, обожал ириски и орехи.Пенелопа хихикнула и лукаво посмотрела на него.— Мой папа говорил, что слоны напоминают ему двух старых дев, что жили по соседству. Они всегда одевались в серое, а свои сморщенные длинные носы совали в чужие дела. — Она улыбнулась, когда Сет громко захохотал. — Нам всегда было так смешно смотреть на животных и решать, кого из наших знакомых они напоминают. Моя мама упала бы в обморок, если бы слышала наше злословие.— Похоже, вы были очень дружны с отцом, — заметил Сет, когда они пошли дальше.— Да. К тому времени, когда я родилась, Джейку исполнилось четырнадцать, а нашей сестре Анне — восемнадцать, они были уже достаточно взрослые, чтобы интересоваться цирком. Но мой отец любил цирк, он обожал клоунов и воздушных акробатов. В четыре года он впервые привел меня в цирк. И я тоже полюбила его за красочность и волнение.Она умолкла, пока они с Сетом переходили улицу.— С того раза и до самой смерти моих родителей мы с отцом всегда вместе ходили в цирк, когда он появлялся в городе.Сет нежно улыбнулся ей.— Твой отец был замечательным человеком, да? Тебе, наверное, очень не хватает его.— Да. После того как мои родители погибли во время пожара, я всегда успокаивала себя воспоминаниями о тех чудесных временах, когда мы ходили в цирк. — Она опустила голову, ее голос стал тихим и немного хриплым. — Я чувствовала себя такой одинокой и неуверенной, не зная, где мое место, что стала воображать, будто цирк был моей семьей, а слон — моим близким другом. Я представляла себя в нарядном золотисто-пурпурном костюме, разъезжающей на слоне по улицам каждого города в Америке, помахивая рукой восхищенной толпе.Сет, тронутый ее неожиданным откровением, прошептал:— Мне кажется, это была прекрасная мечта. А ты рассказывала о ней Джейку?Она отрицательно покачала головой.— Когда он приехал из Сан-Франциско, я сделалась такой несчастной, живя со своей слишком степенной тетей, и была так благодарна за его предложение взять меня с собой, что решила оставить все свои детские фантазии и поступать, как взрослая. Я хотела быть уверенной, что он никогда не пожалеет о своей опеке надо мной.— Бедная принцесса! Так ты больше никогда не была в цирке?— Через три месяца после того, как мы приехали в Сан-Франциско, в город прибыл маленький цирк. Джейк настоял, чтобы мы пошли туда, заявив, что я слишком серьезна для ребенка десяти лет и что мне нужно несколько уроков смеха. Когда я робко упомянула, как я люблю слонов, он признался, что сам питал к ним тайную страсть. — Она тихо рассмеялась. — Как ты думаешь, что он тогда сделал?— Ну, зная твоего брата, наверное, что-то возмутительное.— Вы только посмотрите, кто считает его возмутителем спокойствия, — поддразнила Пенелопа. — Он рассказал мне историю, как однажды стащил одежду посыльного и проник туда, где расположился цирк. Он сказал, что притворился голодным уличным мальчишкой и предложил дрессировщику помыть его слона в обмен на еду. Ему пришлось долго упрашивать, но дрессировщик в конце концов сжалился над ним. Джейк сказал, что это был самый лучший день в его жизни, несмотря на порку за то, что сбежал из дома и до полусмерти напугал нашу маму.Она взглянула на Сета, ее лицо стало задумчивым.— Тогда я поняла, что для меня оставаться ребенком естественно и что он не отправит меня назад к тете, сколько бы я ни веселилась.Сет пожал ее руку.— Джейк радовался, когда ты была рядом. И я не знаю никого, кто любит смешные розыгрыши более, чем твой брат.— Кроме тебя, — возразила она, окинув его дерзким взглядом. — Никто не умеет веселиться лучше тебя.Улыбка заиграла на его губах.— В таком случае позволь показать тебе, как я могу веселиться, в цирке.У Пенелопы радостно забилось сердце от его приглашения. Ей больше всего хотелось посмотреть цирковое представление. Она подумала, что никогда по-настоящему не увидит цирка, если не побывает там с веселым Сетом Тайлером, Пенелопа уже собиралась принять его приглашение, когда он произнес:— Мы могли бы отправиться на пикник, а потом посмотреть дневное представление. Я доставлю тебя в варьете как раз вовремя, чтобы ты смогла успеть приготовиться к девятичасовому спектаклю.Напоминание о варьете и об Адель мгновенно рассеяло ее радостное настроение. Конечно, она не сможет пойти. Глупо даже думать об этом, ведь Адель запретила ей встречаться с Сетом вне театра. Помня об этом, она отказалась:— Я не могу, у меня репетиция. Да и Адель не позволяет своим актрисам общаться с мужчинами во время гастролей.— Но я не просто какой-то мужчина, — настаивал Сет. — Следующие несколько недель я буду вашим боссом. Сомневаюсь, что она мне откажет, если я попрошу разрешения пригласить тебя.У Пенелопы что-то тревожно сжалось в груди. Если Адель и не осмелится отказать Сету, то Пенелопа уж точно ощутит на себе ее недовольство и гнев. Эта ужасная женщина может не только лишить ее недельной платы, но главное, она может не позволить увидеться с Томми.Пытаясь избежать такого поворота, она твердо произнесла:— Было бы прекрасно пойти в цирк, но мне нужно учить роль. В следующую субботу мы даем новое представление.Сет не остался глух к умоляющим ноткам в голосе Пенелопы, от него не ускользнуло, как у нее перехватило дыхание при упоминании Адель. В какой-то момент он собирался спросить девушку, что ее связывает с этой компанией, но передумал. Ему не хотелось разрушать робкое, заново возникающее доверие вмешательством в то, что, казалось, причиняет ей душевную боль, с которой она еще не готова делиться ни с кем. Сет также не хотел начинать спор, делая упор на то, что, будучи хозяином варьете, мог легко приказать Адель отложить премьеру, освободив следующую субботу для посещения цирка. И раз уж не осталось, ничего, что можно было сказать о цирке, он постарался переменить тему разговора.— К слову о слонах и компании. Я заметил, что на афише художник изобразил тебя слишком пышнотелой.— Ужасно, да?! — воскликнула она, с радостью ухватившись за новую тему. — Адель решила, что рисовать мой портрет у художника слишком дорого, и попросила его отпечатать плакаты, оставшиеся от прошлых представлений. Мне кажется, это портрет Катарины Контортины, акробатки, знаменитой тем, что играла «Дикси» на гармонике ногами.Сет громко расхохотался.— Катарина! Контортина! Ручаюсь, это ее настоящее имя! — Он снова рассмеялся. — Кстати, об именах, как ты стала Лорели Лерош?Пенелопа с надеждой посмотрела на него.— Это твой вопрос?Он улыбнулся.— Да.— Адель вычитала, что мужчины на Западе обожают артисток с иностранными именами, и решила изменить мою фамилию на Лерош, чтобы сочеталось с ее французским дю Шарм. А Лорели… — она пожала плечами, — оно подходит к Лерош.Они уже стояли перед салоном. Печально глядя на вращающиеся двери, она спросила:— Могу я тоже задать тебе вопрос?Он расплылся в улыбке:— Говорят, что смена позиций — это честная игра, а я всегда предпочитаю играть честно. Спрашивай.— Зачем ты купил салон? Это ведь трудно назвать выгодным вложением капитала. — Она показала рукой на здание.— Но зато весело. — Он хмыкнул, видя выражение недоумения на ее лице. Он знал, что она обязательно спросит о покупке, и был готов к вопросу. — Меня всегда притягивал Запад, а прочитав в вечерней газете заметку о Денвере, я решил что-нибудь приобрести здесь. — Он оценивающе осмотрел ее с ног до головы. — Едва я взглянул на салон Шекспира, как понял, что это именно то, что мне нужно.Майлс опаздывал, сильно опаздывал.Ругая про себя своего безответственного сына, Адель торопливо писала на большом листе слова для загримированного и затянутого в корсет Берта, которым решилась заменить на сцене Майлса в его обычной роли героя-любовника.Берт забыл слова и сейчас пытался импровизировать перед смущенной Лорели, потом он замер на месте, искоса поглядывая на плакат. Пробормотав что-то невнятное, он последовал указаниям Адель и заключил Лорели в объятия, заявляя о своей неумирающей любви громовым голосом, больше подходившим для воинских команд, чем для любовных признаний.— Давай целуй девчонку — и делу конец! — заорал кто-то в зале.— Эй, Лорели-конфетка! Иди сюда, мы покажем тебе, как это делает настоящий мужчина! — Вслед за этим выкриком раздались свист и громкие звуки поцелуев.Стиснув зубы от злости, Адель швырнула плакат на пол. Куда подавался Майлс? Она мысленно просчитала возможные выходы из этой ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46