Но они уехали прежде, чем успели что-либо предложить.
Чего бы они ни желали, увезти ее они не могли, отвечала Ариадна, успокаивая Федру. Для заключения свадебного договора существуют строгие правила. Только вот Ариадна считала, что славословия, доведшие Федру до того, что она перестала замечать что-либо, кроме лести, не имели с женитьбой ничего общего. Она подозревала, что целью афинян было выяснить как можно больше о Минотавре, а Федра, рассказывая о сводном брате, была отнюдь не так сдержанна, как ей стоило бы, и наверняка сгустила краски, чтобы выглядеть бестрепетной героиней.
Очень скоро, однако, все, что наговорила Федра, перестало иметь значение. Не прошло и четырех дней с отъезда афинян, как Минотавр вырвался на свободу — причем с легкостью, показавшей, что никаким обычным стенам, дверям и запорам уже не сдержать его.
Вышло все из-за пустяка. Как и предупреждала Ариадна, Минотавр время от времени просил своих слуг-смертников выпустить его погулять — и они обещали, что это будет во время посещения храма. Но иногда он раздраженно ревел и требовал, чтобы его выпустили немедля. Единственным способом утихомирить его тогда было — показать, что слуг тоже никуда не выпускают.
К несчастью, одна из служанок была куртизанкой; ее приговорили к смерти за убийство нескольких клиентов ради получения оставленного ей ими наследства. Первым ее делом на службе у Минотавра был уход за ним; очевидно, она надеялась на вполне определенную благодарность. Но потом, поняв, что он обращает на нее не больше внимания, чем на свои щетки и гребни, она обратила свое обаяние на стражников, с которыми принялась заигрывать всякий раз, когда открывали дверь — чтобы впустить Федру, внести еду или вынести ночные горшки.
Стражи оказались не столь равнодушными, как Минотавр. Когда она пообещала им свои услуги, двое охранников не устояли. Они не обещали освободить ее — лишь выпустить ненадолго, чтобы ублажить их обоих. Никто не ожидал долгой любви, и, выпуская ее рано утром, оба были уверены, что успеют вернуть ее обратно прежде, чем это будет замечено.
Однако те, кто был внутри, все видели. Ее товарищи-заключенные не возражали: она понимала, что, не постарайся она и для них, они выдадут ее Федре — а они понимали, что она это понимает, и молчали. Никто не подумал о Минотавре, который уже позавтракал грудой жаркого с хлебом и теперь, сидя в своем кресле и наклоняя с боку на бок голову, рассматривал одну из Ариадниных картин. Слуги знали уже, как медлителен и прост его ум; знали и то, что он с трудом может вспомнить, что происходило совсем недавно. Никому и в голову не пришло, что страстная жажда вырваться из этих комнат, обрести наконец свободу, настолько укоренилась в его сознании, что не забывалась ни на миг.
Минотавр видел, что куртизанка вышла, и несколько мгновений созерцал дверь. Он не может выйти. Слуги не могут. Но вот же — одна из них вышла. Минотавр встал и подошел к дверям.
Он постучал — тихонько, как стучала она, и сказал:
— Наружу. Выйти сейчас. Старший слуга поспешил к нему.
— Господин, — сказал он, — ты же знаешь, мы не можем выйти. Скоро придет твоя сестра и откроет ворота в храм.
— Видел ушла, — сказал Минотавр. — Уйти сейчас. Слуга рискнул коснуться его руки. Минотавр отшвырнул его.
Человек пролетел через комнату, грянулся о стену, упал и затих.
— Выйти, — взревел Минотавр и бросился на дверь. Единственный оставшийся снаружи стражник кинулся через коридор в комнату, где его приятель забавлялся со шлюхой. Распахивая ее дверь, он услышал за собой звук ломающегося дерева. Он обернулся — и у него отвисла челюсть, а глаза мгновенно вылезли из орбит. Засовы выгнулись, замок вырвался из дверей, створки распахнулись. На краткий миг он увидел Минотавра — громадину, лишь на пядь не достающую макушкой до потолка. Потеряв разум от страха, стражник направил на него бронзовое копье.
Удар, который обрушил на дверь Минотавр, чтобы выломать замок и засовы, бросил его вперед, когда дверь поддалась. Едва ли он заметил человечка, мельтешащего в коридоре, но налетел на копье — и ощутил болезненный укол в бок. Минотавр взревел и взмахнул рукой. Копье и человек были сметены, но в дверях возник кто-то еще... Минотавр не знал, что это второй стражник. Для него это был внезапно вернувшийся первый. Он вырвал у него оружие, сломал копье и швырнул обломки человеку в грудь. Металл пробил в теле того дыру, хлынула кровь. Минотавр принюхался, но есть ему не хотелось, и он просто отбросил тело со своего пути.
Пронзительный визг ударил его по ушам. Он развернулся на звук, подхватил падающее тело и разорвал тонкое пульсирующее горло, откуда звук исходил. Этот вопль оборвался — но раздались другие. В коридоре было много слуг — и все вопили, толкались, кто-то крался мимо него, но большинство убегало. Наружу?
— Наружу! — взревел Минотавр и двинулся за бегущими, которые завопили еще громче и помчались от него изо всех сил.
Его шаги стали длиннее, быстрее. Он поймал человека, сжал его и с ревом:
— Выйти! — тряхнул. Раздался квакающий звук, и человек в его руках обмяк. Рассердясь вконец, Минотавр бросил его и побежал ловить другого.
Когда в коридоре поднялась суматоха, Минос был еще у себя. Он выглянул — и нос к носу столкнулся с бледным, как гипс, стражником.
— Минотавр вырвался! — выкрикнул тот и помчался через покой в портик. Мгновенное колебание — и Минос последовал за ним. Но царь бежал не бездумно. Он обогнул дворец с юго-востока, спустился с холма и по дороге пересек реку. Он бежал легко, широкими размеренными шагами, и ровно дышал — воин, ни на день не оставляющий тренировок. Тем не менее Гипсовая Гора отняла у него все силы, и он уже задыхался, когда вбежал в открытые всегда ворота, промчался мимо алтаря Диониса и ворвался в покои Ариадны.
— Минотавр вырвался, — выдохнул он.
Глава 19
За коридором, соединяющим чертоги Пасифаи с палатами Миноса, жилая часть дворца напоминала бойню. Ариадна сознавала, что должна бы сейчас безвольной куклой осесть на пол и зайтись в плаче — и действительно ощущала в себе далеко загнанное желание именно так откликнуться на весь этот кошмар и ужас. Но сейчас она могла управлять собой — и более того, сумела заставить закрыться свой цветок и запечатать ту часть разума, что Призывала Диониса.
В двух залах пол устилали тела, а коридор был усыпан щепками от разломанной двери. Царь Минос исчез, едва вернувшись во дворец, но Ариадне и в голову не пришло, что он сбежал из страха; скорее уж — поспешил за своими воинами. Ариадна боялась, что именно это он и сделал.
Вопль поднимался в ее груди, грозя вырваться, — и Ариадна, сглотнув, загнала его назад. Не вызовет ли у Минотавра нападение еще большей ярости? Она не была уверена, что его можно убить. Столько божественного в нем могло быть вполне. В детстве он не раз случайно царапал себя, однажды серьезно порезался, играя с ножом, — и всякий раз раны чудесно излечивались, закрывались и затягивались сами. Дионис сказал, это результат заклятия, связавшего бычью голову с человеческим телом.
Ариадна размышляла об атаке на Минотавра — и вздрогнула, услышав отдаленный шум: ей показалось сперва, что это крики воинов, воодушевляющих себя для битвы. Потом она поняла, что слышит крики и визг вперемежку с рычанием Минотавра. Звуки приближались к ней. Ариадна затаила дыхание и едва не запаниковала — но вдруг поняла, что Минотавр ревет без злости; он спрашивал:
— Выйти. Как выйти?
Ариадна поняла, что он неосознанно двигался прочь от покоев Пасифаи, куда его забрали ребенком, следуя за бегущими от него слугами, — и забрел в тупик. Некогда там была дверь, но после переселения сюда Минотавра Пасифая велела заложить ее — не для того, конечно, чтобы маленький Минотавр не мог выйти, а чтобы любопытные не могли войти. Хорошо, что разочарование не привело его в неуправляемую ярость. Он мог говорить.
— Минотавр! — Ариадна чарами отправила свой голос к нему. — Иди к Ридне. Ты заблудился. Иди к Ридне, Минотавр.
Сначала ей показалось, что ее слова потеряются во всех этих воплях, но Минотавр был настроен на ее голос и выделил его среди кошмарных визгов и криков тех, кто бежал перед ним.
— Где?.. — рычал он.
— Позволь этим людям уйти, — предложила Ариадна. — Тогда я смогу подойти к тебе.
Она говорила — и шла к нему. Шум затихал. Мимо прошла плачущая женщина, потом, держась за стену, прохромал мужчина, потом — еще две женщины, белые от страха, но невредимые. Чуть дальше Ариадна разглядела два лежащих на полу тела; одно плавало в крови. Они, должно быть, погибли, когда Минотавр двинулся в этом направлении. А потом Ариадна увидела самого Минотавра. Он очень старался не наступать на тела, и морда его не была в крови!
Кровь текла не из разорванных глоток. Страх отпустил Ариадну. Она повнимательнее пригляделась к лежащему человеку. У него была разбита голова. Минотавр не тронул его — скорее всего просто оттолкнул. Ариадна посмотрела вдоль коридора — те, кого она поначалу сочла мертвыми, шевелились. Глаза у ее страха оказались явно велики. Иные были расцарапаны до крови, кое-кто — в синяках, они скулили от боли и страха, но большая часть оказалась вообще невредимой — одни пытались забиться во все возможные щели, другие ползли прочь вдоль стен. Произошедшее лишь выглядело резней. Ариадна протянула руку — и Минотавр живо и нежно принял ее в свои.
— Что ты тут делаешь, милый?
— Искал выйти.
Ариадна медленно покачала головой.
— Отсюда нельзя выйти, — сказала она, и глаза ее наполнили слезы. Похоже, для бедолаги теперь выхода не будет нигде.
Минотавр выглядел озадаченным.
— Ты заблудился, милый. Хочешь вернуться со мной в свои покои? Скоро пора будет идти в храм, но, если хочешь, я до этого что-нибудь тебе расскажу.
— Скажешь!..
Тогда пойдем. — Ариадна постаралась изобразить ласковую улыбку.
Минос нашел их в покоях Минотавра: грозный Бог-Бык смирно сидел в кресле, а Ариадна держала перед ним картину с изображением двух играющих в мяч детей. Ариадна краем глаза заметила царя и Дедала, потом они оба пропали из виду.
Девушка вознесла мысленную молитву Матери за то, что царь предпочел позвать кудесника, а не воинов.
Теперь она время от времени поглядывала на дверь, но продолжала без запинок рассказывать о детях с картины: что они делали прежде, чем им разрешили поиграть с мячом. Минотавр любил простые истории, чем проще — тем лучше. Минос появился снова и показал ей на железные створки, что открывались на лестницу и в переход к храму. Ариадна быстро сообразила, как вставить в рассказ слово «храм». Минос снова указал ей глазами на дверной проем и бешено закивал.
— ...а когда они поиграли с мячом, — не меняя интонации, напевно проговорила Ариадна, — пришел слуга, — она указала на размытую фигуру на заднем плане, — и сказал детям, что пора идти в храм.
— Храм?
— Да. А ты хочешь сейчас пойти в храм?
— Где Феда?
— Федра сегодня не придет. Она повредила ногу, и ей надо полежать. Я сама открою для тебя врата.
Он сразу же встал. Ариадна произнесла Веление. Врата распахнулись, стены лестницы озарились волшебным светом. Едва Минотавр начал спускаться, Ариадна краем уха уловила приказ Миноса кому-то из слуг: бежать в храм и велеть от его имени жрецам и жрицам начать танец. Ариадна бессильно опустилась на стул и тихо заплакала.
Сперва она не обратила внимания, что Минос привел в покои Дедала, но когда между ними разгорелся жаркий спор, подняла голову — и заметила Икара, Дедалова сына, прячущегося в тени. Царь требовал, чтобы двери заменили сдерживающим заклятием; Дедал, изможденный и бледный, возражал, что даже величайшему волшебнику в мире не под силу делать все сразу.
Ариадна подобралась поближе и, улучив момент, тронула Дедала за руку. Он сердито обернулся — но увидел, что это не Икар, и чуть помягчел. Ариадна едва заметно кивнула. Дедал поймал ее жест и понял, что она поддержит его заклятие. Он еще немного поупирался, а потом принялся читать заклинание и делать пассы, касаясь рамы дверей. У Ариадны зашевелились волоски на теле; она видела, как воздух клубится вокруг его рук и проникает в стены.
Ко времени, когда заклятие было сотворено, эти руки дрожали так, что Ариадне сделалось страшно; рот Дедала кривила мрачная усмешка.
— Я сделал, как ты просил, царь Минос, — проговорил он. — Наложил чары. Но последнее твое повеление я исполнить не в силах. Я могу выстроить то, что ты велел сначала, — оно уже почти готово, осталось навести крышу. Но поместить все под землю — уволь. Это дело для божественного Гадеса, а не для простого смертного.
— Это должно быть сделано. Он слишком опасен. Даже железные двери могут оказаться недостаточно прочными. Если он вырвется...
— Под землю?! — вскричала Ариадна. — Нет. Нет. Ты не можешь заключить Минотавра под землей. Он боится темноты.
— А где еще его можно держать без опаски? — горько спросил Минос. — Девять человек — мужчины и женщины — мертвы. Мои люди обшаривают дворец и окрестности в поисках преступников, которых он выпустил. Эту историю от народа не скроешь. Слишком многие все видели. Слишком многие пострадали. Я могу лишь объявить, что мы с царицей провинились, удерживая его на Крите, когда он желал воссоединиться со своим отцом Посейдоном и другими богами. Теперь, скажу я, мы отпустили его, и он не появится снова, если только сам не пожелает прийти. Но где же еще можно удержать его, если не под землей?
— В моем лабиринте, — сказал Дедал и описал строение. — Он никогда не вырвется, потому что не найдет дверь, чтобы ее сломать, а стены — если даже он их пробьет — выведут его лишь в другие коридоры. Говорю тебе, подземной тюрьмы мне не выстроить.
— И я этого не потерплю, — добавила Ариадна. — Ни за что! Он не стремится убивать. Что-то заставило его выломать двери, а все, что произошло после этого, — случайность. Он отбрасывал людей со своего пути. Старался остановить их и расспросить.
— Ты хочешь убедить меня, что Минотавра не нужно никуда заключать?
Ариадна закрыла глаза, вновь открыла и взглянула на обломки дверей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52