Ведь количество затраченного масла приблизительно показывало ему количество истекших часов.
Был, наверное, девятый день, а может быть, даже десятый, когда, согнувшись, скрючившись в глубине огромной норы, он наткнулся окровавленной рукой на твердую поверхность.
— Черт возьми, — ужаснулся он, — целая скала! Этого можно было ожидать.
Он сходил за ломом, тотчас вернулся и стал бить по камню, который отзывался приглушенно, слегка резонируя, что указывало на значительный его объем. Встревоженный пленник подземелья простукивал сверху вниз и справа налево, обливаясь холодным потом.
Скала закупорила туннель. Продолжать подкоп было невозможно.
Тотор попытался расшатать ее ломом, но лишь истощил силы в бесплодных стараниях.
— Эта штука весит тысячи килограммов! Не повезло мне, — проворчал он.
Вернувшись в пещеру совершенно измотанный, ожесточенный сражением, он решил:
— Отдохнем, поспим, а потом подумаем. Попробую подорвать скалу динамитом.
Он устроился на разбросанной по пещере земле, которую вытащил из подкопа.
Прошло четверть часа. Он уже начал засыпать, когда послышался глухой шум. Тотор вскочил, подобрал фонарь и бросился к туннелю.
— Гром и молния! Я пропал!
Прохода не стало! Внезапный обвал свода завалил его совершенно!
И следа не осталось от огромного проделанного труда! Девятидневную работу придется начать сначала.
Но еды у Тотора было едва ли на три дня, а воды и того меньше.
ГЛАВА 2

Тотор не теряет мужества. — Экскурсия. — Таинственные звуки. — Под ногами пемза. — Соленая вода. — Подводный вулкан. — Трудное возвращение. — Тотор хочет воспользоваться вулканом. — Динамит. — Зарядная камера. — Взрыв. — Землетрясение.
Человек, менее закаленный, чем наш герой, сошел бы с ума, потерял бы голову и предался бы самому ужасному отчаянию. Но Тотор хладнокровно взирал на картину бедствия и с удивительным спокойствием произнес:
— Да, это удар ниже пояса! И все-таки даже в беде я счастливчик! Меня могло раздавить, как крысу. Положение не из веселых. Правда, три-четыре дня еще будет чем прокормиться, хотя бы и впроголодь, и, кто знает, если с толком потратить оставшееся время, все может измениться. Самое главное, пока жив, не терять надежды! Худшее, что может случиться — протяну ноги. И это не будет неожиданностью. Я ко всему готов, — решил он.
Отважный юноша понял: бесполезно, да и невозможно снова приняться за подкоп.
Так что же делать?
Уже примерно двое суток с противоположного конца пещеры до Тотора доносился подземный гул, все более отчетливый и сильный, похожий на далекие раскаты грома. Иногда он также ощущал слабый запах сернистой кислоты.
Занятый земляными работами, юноша не обращал на это особого внимания. Но теперь его любопытство росло с каждым часом.
— Что-то там необыкновенное происходит, — сказал он себе, — но что? Раз проклятый обвал прервал мою карьеру сапера, самое простое — пойти посмотреть.
Не откладывая, Тотор наполнил маслом фонарь, взял галету, чтобы пожевать на ходу, и решительно тронулся в путь.
Как человек опытный, он предусмотрительно стал считать шаги: эта мудрая предосторожность поможет ему определить пройденное расстояние.
Он двигался довольно быстро. Пещера была просторна, пол несколько шероховат, но ровный и прочный. К тому же фонарь светил достаточно ярко, чтобы видеть препятствия и избегать их. Отсчитав тысячу двести шагов, Тотор заключил, что он в километре от нужной точки. До сих пор уклон в пещере был невелик, но тут стал очень заметным и даже крутым, а подземный путь начал заметно изгибаться кольцами, радиус которых понемногу становился все меньше. Тотор понял: он спускается словно по винтовой лестнице. Парижанин все шагал и удивлялся:
— Странно. Ей-богу, это напоминает раковину улитки, колоссальную раковину, конечно! Что бы это значило? А какая пальба! Бах! Ба-бах! Бум! Скверная музыка в аду!
Уклон становился все круче, и Тотор, быстро спускаясь, подумал:
— Придется попотеть, чтобы вернуться назад!
Он все еще считал шаги и, чтобы не сбиться в счете, после каждой сотни клал в карман камешек.
— Две тысячи двести… раз, два, три четыре, пять… две тысячи триста. Ого! Уже почти два километра, а я все спускаюсь! Пальба все громче, а серный запах сильней. Что там варится в этой адской кухне, и в какой дьявольский котел сунут меня головой вниз? Две тысячи четыреста…
Юноша уже заметил, что почва быстро меняется. Сначала неровная, каменистая, но зато твердая, она стала рыхлой, сухой и скрипела под ногами.
Тотор подобрал комок и принялся внимательно изучать его при свете фонаря. Неровно обломанное легкое, серебристо-серое вещество было пористым и жестким, как терка или наждачная бумага. При ходьбе от этих комков поднималась тонкая пыль, оседавшая в горле. Парижанин воскликнул, удивляясь все больше и больше:
— Но это же пемза! note 187 — Наш герой остановился, вытер вспотевшее от духоты лицо рукавом и добавил: — Нелишне бы немного отдохнуть.
Тотор уселся прямо на слой вулканического шлака и продолжил свой монолог:
— Значит, я иду по потоку пемзы. А в природе это вещество не образуется само по себе, его происхождение связывается с вулканами. Следовательно, где-то рядом — вулкан. В этой части океана вулканов много. Расположенные здесь тысячи коралловых островков и островов на самом деле — потухшие кратеры. Миллиарды бесконечно малых частиц — молекулы построили на них рифы, барьерные рифы и атоллы. Среди подводных вулканов есть еще действующие. Шум, что я слышу, наверняка исходит от вулкана. Вулкан! Да еще подводный! Посмотрим, что можно извлечь из этого! Я рвусь к вольному воздуху, к свободе, работаю как каторжный, чтобы увидеть Мериноса и Нелли, и вдруг оказываюсь нос к носу с вулканом! Черт возьми, на Монмартре такого и представить невозможно!
Он раздумывал с минуту, потом провел языком по ссохшимся губам и прошептал:
— Надо было захватить с собой воды, умираю от жажды, а источников в этих местах не видно. Что же делать? Черт возьми, идти вперед во что бы то ни стало и вглядываться во все дыры и щели. Чтобы найти, я должен рисковать. А потом, кто знает?..
Бедный Тотор, какая безумная надежда заставляла биться его смелое сердце? Что думал он найти в глубинных пропастях, где все вещества расплавлены? Он сам этого не знал и тем не менее шел вперед без страха, не поддаваясь усталости, не обращая внимания на жажду и удушающую адскую жару.
Он шел и шел навстречу таинственной неизвестности по огромной спирали, которая все дальше и дальше проникала в недра земли. Должно быть, Тотор спустился уже на большую глубину.
Он все чаще останавливался. Но не потому, что ослабевало его железное упорство. О нет! Он дойдет, иначе не был бы Тотором. Но дышать становилось все труднее. Глаза слезились, во рту пересохло, сердце бешено колотилось. Тотор снова остановился, боясь потерять сознание, сел и тотчас ощутил неожиданную в таком месте сырость.
— Подо мной вода! — проговорил он. — Странное место и время для приема сидячей ванны! Но зато вода! Умираю от жажды. Вот если бы она оказалась пресной!
Тотор осмотрел стенку и увидел струйку воды толщиной в палец. Он опустился на колени, приложился к ней губами, но тотчас с отвращением сплюнул.
— Фу! Так и знал, жутко соленая. Значит, я ниже уровня моря и это инфильтрацияnote 188 под огромным давлением. Полезные сведения!
Юноша вымыл лицо и руки, поплескался, смочил одежду и почувствовал себя лучше, затем спустился еще ниже, отметив, что струек становится все больше. Вода сочилась отовсюду.
— Странный вулкан, — удивился Тотор, — его огонь питается водой!
Наконец парижанин ступил на что-то вроде лестничной площадки, ниже которой зияла пустота. Насколько мог проникнуть взгляд — головокружительная пропасть в ярких огнях, над которыми вихрились клубы пара.
Все это пылало, скрывалось на время и снова возникало в разрывах облаков непрекращающейся, постоянно громыхающей грозы. Ниже площадки острыми пиками громоздились затвердевшие конусы из лавы и пемзы. А выше, в остатках старых извержений, фантастически отражались огненные сполохи.
Сама площадка состояла из одной плиты лавы, по которой, в глубоком желобе, проторенном непрестанным течением вод, бежал ручей.
— Потрясающе! Сногсшибательно! А главное, какая феерия! — воскликнул Тотор, снова присаживаясь. — И какая жалость, что видит все это несчастный бедняга, которому и жить-то осталось дня два!
Он смотрел долго, завороженный волнующим зрелищем, но мозг его неустанно работал.
— Итак, мы под водой, — рассуждал он вполголоса, — и на довольно значительной глубине. «Мы» — потому что нас двое: я и вулкан. Сейчас он кажется спокойным, хотя и ворчит, как дог на привязи, но и он когда-то яростно рычал и брызгал лавой. У вулканов прескверный характер! Так вот у моего, а я могу называть его своим по праву первооткрывателя, так вот мой, трясясь с обычной для его собратьев яростью, приподнял морское дно… Эта поднятая часть вздулась довольно высоко… Газы, выделявшиеся от чудовищного жара, прошли через плавящуюся массу и вырвались наружу… Все проще простого, и я заключаю только, что вершина и стенки укрывающего меня приподнятого свода очень тонки. Как раз эта приподнятая часть земной коры уравновешивает давление окружающей воды, поэтому она и просачивается отовсюду. Вывод: достаточно небольшого усилия, чтобы нарушить равновесие. Скажем, щели, дыры шириной всего в два метра, проделанной мгновенно в этой ермолке, прикрывающей вулкан… Какой возникнет водяной смерч, какой серо-зеленый поток хлынет в огромный пожар! Под страшным давлением воды отверстие увеличится и настоящая Ниагара обрушится в раскаленное добела пекло. Затем проявится непримиримая вражда между водой и огнем… Внезапное испарение миллионов литров… Освобождение неисчислимых сил… Взрыв свода, который лопнет под неудержимым напором скопившегося пара… А потом? Наверное, пещера будет обрезана поперек в тысяче или тысяче двухстах метрах отсюда, а остальное разлетится на куски в океане… Тут в разрыве может появиться уголок синего неба, если только вулкан, которому наверняка не понравится душ, не рассердится по-настоящему и не разнесет все в клочья! Вот так! Хватит рассуждать! Я уже не могу больше, умираю от жажды, поджариваюсь как на сковороде. Пора сматываться отсюда!
Неисправимый балагур встал, забрал фонарь и начал трудный подъем.
— Главное, не забыть переносное солнце, — говорил он себе. — Оно же — глаз пехотинца и принадлежность Диогенаnote 189. Нужно ко всему относиться философски, ни о чем не жалеть, вооружиться мужеством, самому разобраться в жизни, минуты которой у меня отныне скупо отмерены.
Бедный Тотор! Он действительно переоценил свои силы. Уставший от изнурительной работы последних дней, с иссушенной адской жарой гортанью, он шел с большим трудом, спотыкаясь на каждом шагу крутого подъема.
Он затратил едва ли три четверти часа на спуск к вулкану, но, возвращаясь к своему убогому лагерю, прошагал более четырех часов.
Задыхаясь, шатаясь, Тотор едва дотащился до завала, куда уже не надеялся дойти, и повалился среди своих скудных припасов.
О, с каким исступлением набросился он на бурдюк, где булькало еще несколько глотков застоявшейся воды, показавшейся ему восхитительным напитком! Но он не выпил все сразу с жадностью обезумевшего зверя, и это был настоящий героизм.
Поев немного, совершенно разбитый, он заснул у фонаря, который только что заправил.
Неизвестно, сколько он спал. Вероятно, очень долго: фонарь был почти пуст. Юноша потянулся, размялся, протер глаза и сказал:
— Черт побери! Неплохо же я поспал! Еще немного — и остался бы без света, а значит, пропал бы! Но зато чувствую себя лучше, чем когда бы то ни было! Очень кстати, потому что все, что осталось от сил, вскоре пригодится. А ты, мой светильник, послужи еще раз! Проглоти последнюю порцию масла, а я съем последнюю галету и выпью последний глоток воды! Все у нас кончается, и сегодня предстоит трудное дело. Да, через несколько часов все будет поставлено на карту: жизнь или смерть! А теперь — назад к вулкану, который освободит или уничтожит нас.
Наш герой подобрал динамитные шашки, рассовал по карманам, а те, что не поместились, засунул за пазуху; повесил на шею галстук из нескольких колец фитиля и водрузил на плечо лом, под который подложил вместо подушки опустевший бурдюк и сказал:
— Теперь сыграем ва-банк!
Сгибаясь под тяжестью груза, он снова направился к вулкану.
Что же задумал Тотор? Какой шаг он предпримет, чтобы вступить в игру, ставка в которой — жизнь и которая, увы, заранее кажется проигранной?
С фонарем в левой руке, придерживая лом на правом плече, он бодро отправился в путь, как человек, принявший решение и счастливый тем, что так или иначе все кончится.
Чтобы сберечь силы, парижанин шел в глубину пещеры все тем же размеренным шагом и часто отдыхал. Вскоре до него донеслись сернистые испарения и все более усиливающийся шум.
— Вперед, — приказал себе Тотор, — все в порядке. Я совсем проснулся и нахожусь в прескверном настроении, а уж под душем так взбрыкну!
Спуск становился все круче. Тяжело нагруженный Тотор замедлил шаг и сказал:
— Как-никак я начинен динамитом, чего доброго, упаду и взорвусь до времени!
Он шел еще долго и наконец нашел то место, где морская вода сочилась из каменных стен. Остановился, подумал, пошарил в темноте и решил:
— Здесь-то и нужно действовать.
Тотор вынул заряды и отложил их подальше, потом подошел к стене и с помощью лома и фонаря тщательно изучил ее. У самой земли он заметил длинную щель, похожую на подпечье. Парижанин пролез туда на животе и определил, что она более чем на три метра уходит в толщу скальной стены. В восторге от находки, он выполз обратно, шепча:
— Удача! Прямо-таки нарочно сделано. Настоящая взрывная скважина. Это избавит меня от тяжелой работы. Осталось только начинить ее и заткнуть.
Как умелый взрывник, юноша осторожно заложил динамитные шашки в глубину выемки на расстоянии двадцати пяти сантиметров друг от друга и засыпал шлаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30