Из любви к стрельбе я велел установить во всех своих резиденциях ball-trapp. Знаешь, что это такое?
— Да, машинки на пружинах, которые автоматически выбрасывают глиняные тарелочки.
— Правильно! Так вот, каждый день я расстреливал сотню патронов. Нелли понравилась эта игра. Ей захотелось принять в ней участие, и я был счастлив стать учителем. Сестре удавалось, честное слово, разбить девяносто тарелочек из ста, как чемпионам!
— Великолепно!
— Так что, понимаешь, черномазые, которые побольше наших глиняных тарелочек, были легкой мишенью для такой мастерицы.
Маленькая армия продолжала марш через лес. Ведомая Тотором, который все время посматривал на компас, она неуклонно продвигалась на север.
Друзья никого не видели, никого не встречали. Поверхностный наблюдатель мог бы успокоиться. Однако генерал Тотор был озабочен, хмурил брови и покачивал головой, не доверяя абсолютному затишью: оно казалось неестественным. Что-то говорило парижанину, что за его армией шпионят, следят, вокруг лазутчики, которые как ищейки идут по следу. Тотор хотел бы идти дальше, но ночь и непомерная усталость заставили беглецов остановиться.
Известно, что на экваторе день начинается и кончается внезапно. Особенно это поражает вечером, когда после захода солнца сумерки едва заметны, коротки.
В шесть часов дневное светило скрылось, и менее чем через десять минут наступил полный мрак. Неопытный путешественник, застигнутый внезапной темнотой, не успевает даже подготовить себе ложе. Но давно уже привыкшие к приключениям друзья чувствовали приближение ночи. Деревья и кусты скрывали от них горизонт и, следовательно, заход светила, однако нервы, интуиция или быстрая адаптация к кочевой жизни подсказали: ночь близко. Осмотрительный Тотор остановился, вгляделся в вершины деревьев, принюхался и сказал:
— Через минуту великий газовщик выключит свой счетчик, и будет черно, как в дымоходе… Привал! Быстро! Устраиваем лагерь… тут — для леди, а тут — для джентльменов… вместо матрацев — земля, а вместо кровли — листья. Вам, девушки, эта большая, красиво цветущая мимозаnote 152, а нам — толстая акация, благоухающая сандаловым деревомnote 153. Трава и мох будут общими.
— Прекрасно сказано, генерал! Будем стелить постели.
Они сложили оружие и патроны к корням деревьев, а Дженни уложила между ними провиант. Сделав это, папуаска срезала парангом большую покрытую листьями ветку и принялась изо всех сил колотить по траве и мхам.
— Неглупо! — заметил Тотор. — Она выбивает матрац, чтобы прогнать насекомых. Поступим так же и мы.
— Хоть блох нет, как там, на песке, в бухте миссис Жонас, — улыбнулся Меринос.
— Нету, но зато здесь пауки, крабы, скорпионы, сороконожки, муравьи-бульдоги и даже зловредные змейки. Бейте! Бейте сильней! Лучше будете спать!
Оставалось всего пять минут на ужин. По пять бананов каждому! Нет ничего проще и скромней этой еды. Здоровая, сытная пища, которая не требует ни приготовления, ни приправ.
— К тому же, — серьезно заметил Тотор, — раз нет костей, можно есть не глядя, в темноте.
Ночь уже наступила. Армия на ощупь добралась до своих квартир, которые находились всего в десяти метрах, и стала укладываться на пахучей траве.
— Спокойной ночи, мисс Нелли! Спокойной ночи, мисс Мэри! Спокойной ночи, Дженни!
— Спокойной ночи, генерал! Спокойной ночи, мистер Гарри!
Бедная Дженни не ответила ничего, и ясно почему! Девушки тесно прижались друг к другу, а папуаска у них в ногах села на корточки в странной позе, свойственной некоторым черным племенам, которые любят спать, положив голову на руки, а локти на колени.
Но она прислушивалась и всматривалась, пока Меринос и Тотор спали как убитые.
Конечно, Нелли и Мэри проявили во время боя чрезвычайное бесстрашие, особенно если учесть их молодость и ужас перед каннибалами. Несмотря на опасность, хрупкие девушки устояли и не дрогнули. Однако, по мере того как кромешная пещерная темнота окутывала лес, ими все более овладевала тревожная дрожь, сотрясая с головы до ног. Сердце учащенно билось, к горлу подступала непонятная дурнота.
Девушки не могли заснуть, ворочались, потягивались, таращили во мраке глаза, чтобы увидеть своих близких, но перед ними по-прежнему расстилался мрак!
Они испытывали неодолимую жажду действия, хотелось встать, двигаться, что-то предпринять, но приходилось лежать неподвижно.
— Мэри, вам страшно? — спросила Нелли подругу тихим, как дуновение ветерка, голосом.
— О да, мисс Нелли, я очень боюсь!
— Чего же, Мэри?
— Не знаю, мисс Нелли. Всего и ничего.
— Вот и я точно так же. Может быть, это усталость или жар… Или воспоминание об ужасной битве… Незнакомые звуки леса раскалывают мне голову, пронзают сердце.
— Мисс Нелли, ничего страшного! Да, небольшой жар, нужно поспать. Придвиньтесь, положите голову мне на плечо, закройте глазки, как ребенок. А теперь спите!
Сам по себе лес не грозил почти ничем. За малыми исключениями фаунаnote 154 Новой Гвинеи, как дневная, так и ночная, совершенно безобидна. Она похожа на австралийскую — в ней нет опасных плотоядных хищников, которые водятся на соседних больших малайских островах.
Странные существа привычно кишели в темноте, заполняя ее криками, топотом и шорохами.
В ветвях деревьев суетился любопытный клан летучих мышей, которых там видимо-невидимо, начиная от совсем миниатюрной никтеры до гигантской филлосомы, чьи крылья раскрываются как зонтики. Мыши тихо порхали прямо над спящими, хватая насекомых — свой корм.
Семьи опоссумовnote 155, сумчатых куницnote 156 и кускусовnote 157 кувыркались и раскачивались на хвостах, испуская
пронзительные крики, заглушающие страшный рев лягушки-быкаnote 158.
Был тут и древесный кенгуру, замечательный прыгун, который, отталкиваясь ногами, забирается на самые высокие деревья, превращая их ветви, на которых и у обезьяны закружилась бы голова, в воздушные пастбища.
Тут и там охотились на мелкую дичь змеи, а кабаны сшибались клыками и с бессмысленным хрюканьем тяжело проносились мимо.
Мириады насекомых жужжали, летали, ползали, бегали, забираясь в колосья, набрасываясь на ягоды, точа фрукты, высасывая нектар из цветов, грызя почки, работая коготками, хоботками и челюстями. Полчища крошечных кровожадных москитов, этих ненасытных вампиров, набрасывались на белую кожу и буравили ее насквозь, вливая жгучий яд…
Да, все это было бы скорее неприятным, чем тревожным, если бы время от времени не раздавался резкий свист, а вдали иногда не гремел бы раскат выстрела.
Побежденные усталостью, девушки наконец заснули. Но теперь Тотор и Меринос вслушивались в необычайные звуки — сигналы тревоги и сбора.
Сомнений не было. Их преследовали с диким остервенением. Огромная цепь смыкалась вокруг. Сигналы звучали справа, слева, в центре: преследователи двигались полукругом. Их будут подталкивать к побережью и в конце концов прижмут к берегу моря, где неизбежно настигнут!
— Похоже, мобилизовали целую армию, — проговорил Тотор вполголоса,
— но нас так просто не возьмешь!
— Конечно нет, — решительно вторил ему Гарри, — пусть только сунутся!
— Мы их перебьем, как вчера!
Часы незаметно бежали в таком полусне. Наконец наступил рассвет.
Солнце уже золотило самые высокие вершины деревьев, и ночные страхи отлетели.
Армия генерала Тотора поднялась совершенно мокрой от росы. С лиц, рук текли ручьи, а одежда прилипала к телу, как после ливня. Но уже наступила жара. Через десять минут воины совершенно просохнут. А пока они брызгались, отряхивались и желали друг другу доброго утра.
Однако Нелли о чем-то задумалась.
— Вы что-то забыли, мисс Нелли? — спросил Тотор с чуть заметной дружеской иронией.
— Да, генерал, целую кучу туалетных принадлежностей. Конечно, можно встряхнуться, как собачка, вылезшая из конуры, но не находите ли вы это неудобным?
— Увы! Ваш багаж утерян!
— Ах да, багаж, и не говорите! Его было слишком много! И все же, о чем я всего больше жалею, так это не о шелковых чулках, не о туфлях, платьях и прочем! Я даже забыла, что ботинки из лощеного шевро вот-вот развалятся и я рискую остаться босой…
— Так что же это за драгоценность, мисс Нелли, отсутствие которых вы оплакиваете?
— Гребень и зубная щетка, мистер Тотор!
— By God! — воскликнул Меринос. — Проще королевство завоевать… А может быть, взять на абордаж «Морган», где остались наши несессеры?
— Почему бы и нет? — решительно проговорил Тотор.
ГЛАВА 5

Погоня. — Пагубная неосторожность. — Тепловой удар. — Потерянное время. — Как продолжить путь. — Замысел Тотора. — Phormium tenax. — Бамбук. — Как построить плот. — Все на борт! — Отдать швартовы! — Вниз по течению.
На экваторе вращение светил таково, что они каждый день описывают перпендикулярные горизонту крути с общим центром на оси север-юг.
Вследствие этого все они остаются равное время над и под горизонтом. Значит, на экваторе дни строго равны ночам и в течение всего года длятся ровно двенадцать часов.
Это вызывает немалое удивление европейцев, у которых понятие жары неизменно связывается с летом, то есть в наших широтах с очень длинными днями; к тому же в это время года утренние и вечерние зори так долги, что темноты почти не бывает.
А в тропиках людям трудно привыкнуть к долгой темноте, которая наступает так скоро, что дни с их обжигающей жарой и ослепляющим светом кажутся короткими.
Вот почему по вечерам, в шесть часов, слышатся удивленные восклицания: «Как! Уже ночь!» А утром, в тот же час, — нетерпеливые вздохи: «Что, все еще не светает? »
На эту забавную и упорную аномалиюnote 159 можно не обращать внимания в городе, где есть искусственное освещение, но она становится серьезной помехой для путешественника в необжитой стране, если он на долгие часы застревает на равнине, на реке или в лесу под деревьями.
А что делать, когда ужин уже съеден? Не будешь же спать двенадцать часов. Вздремнув сначала, вскоре просыпаешься, куришь, предаешься мечтаниям, слушаешь симфонию звериных голосов, без конца ворочаешься в гамаке или на голой земле… Лихорадочное ожидание утра, нетерпение доходят до такой степени, что появление солнца становится подлинным избавлением.
Эти впечатления полностью овладели маленькой армией генерала Тотора во время ночевки. Они были тем сильнее, что беглецы сознавали грозящую им огромную опасность. Тем не менее бедняги нашли в себе силы смеяться над отсутствием гребня и зубной щетки — беззаботность и веселый задор свидетельствовали о замечательном состоянии духа.
Слегка приведя себя в порядок и проглотив скудный завтрак, состоящий из пяти бананов, который, как и вчерашний ужин, не занял и пяти минут, друзья готовы были выступить.
Конечно, армия не жаловалась. Солдаты страдали безропотно, молча. В этом смысле они превосходили старых гвардейцев-«ворчунов», которые оправдывали прозвище, брюзжа по любому поводу.
Так что главнокомандующий, у которого, как и у простых бойцов, живот подвело от голода, счел нужным объяснить скаредность интендантства.
— Пять бананов! Хм! Прекрасно знаю, что это голодный рацион, но на вечер осталось всего двадцать пять. Чертова гроздь! Эти ветви как свинец, в них столько же веса, сколько в самих фруктах! А нам придется поголодать, если не найдем чего-нибудь съестного.
— Но, генерал, — насмешливо прервала его Нелли, — раз эта гроздь — бесполезный груз, нужно немедленно избавиться от нее.
— И я того хотел бы, мисс Нелли, но как быть с бананами?
— Давайте засунем их в карманы, и у Дженни освободятся руки.
— О, Боже! Какой же я дурак! Мисс Нелли, в вас вселилась душа великого военачальника!
Шагая с оружием на плече мимо больших, с широко раскинувшимися кронами деревьев, они смеялись и шутили, словно компания школьников на каникулах.
Время от времени вдали слышались выстрелы — приглушенные, но достаточно отчетливые, чтобы понять, что они исходят из широкого полукруга, который отсекает огромный кусок леса так, чтобы исключить любую попытку прорваться назад.
— Все ясно, — сказал Тотор, — нас преследуют люди, хорошо знающие эти места. Как тогда, в Австралии, когда мы залезали на дерево с дорогим Бо, только сейчас наши дела еще хуже!
— Да, — отозвался Меринос, — мы снова стали дичью! Нас хотят загнать в угол, спокойно, не спеша, но наверняка.
— Так что же, господа, — вмешалась в разговор Нелли, — пойдемте вперед без остановок, опередим погоню. По-моему, это единственный способ ускользнуть!
— Но вы не боитесь устать, мисс Нелли? — тревожился Тотор. — Ужасная жара отнимет у нас много сил.
— Пойдемте же! — потребовала девушка с бесстрашной улыбкой. — Я никогда еще не чувствовала себя так хорошо! Сами увидите!
Подчинившись возбуждению, которое поначалу охватывает белых, недавно прибывших в жаркие края, она встала впереди колонны рядом с Тотором и потребовала:
— Быстрей, генерал, быстрей, шире шаг!
Тотор, который с компасом в руке вел войско через подлесок, едва поспевал за ней. К несчастью, он не знал, как губительно такое легкомыслие.
Неразумно ускоренное движение вызывает в молодом, еще хрупком организме резкий скачок температуры, который не уравновешивается испарением, несмотря на ручьи пота.
Дыхание становится недостаточным для кровообращения; и венозная кровь полностью не превращается в артериальную. Наступает тепловой удар, асфиксияnote 160.
Прошел всего лишь час, и Нелли, у которой вдруг потемнело в глазах, остановилась, подняла руку к лицу, пошатнулась и еле слышно вскрикнула:
— О, Боже!
Она покраснела, затем побледнела, и ее начала бить дрожь. Заметив, что девушка падает, Тотор бросился к ней; поддерживая, спросил испуганно:
— Мисс Нелли, что случилось? Что с вами?
Подбежали Гарри, Мэри и негритянка, шедшие следом.
— Нелли, сестренка! О, Боже, смилуйся над нами! — воскликнул испуганный Гарри.
Тотор осторожно положил больную на толстый травяной ковер и устроил ей подушку из своей сложенной вчетверо куртки.
Она посмотрела на растерянную группу потухшим взглядом прекрасных больших глаз и прошептала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30