Ему бы промолчать, ан нет, взыграло честолюбие.И ювелир поехал в Париж, где вскоре разразился “скандал века”, как назвали признание Содомского в авторстве тиары газетчики.Правда, ему сначала не поверили, несмотря на то, что Содомский представил свои эскизы, рисунки подделки и состав золотого сплава, из которого отливал тиару и над которым очень долго бился.Тогда Содомский, чтобы доказать свою правоту, закрылся в гостиничном номере и за неделю изготовил другую тиару; ее нельзя было отличить от приобретенной Лувром.Сомнения у экспертов отпали, Лувр в горести подсчитывал убытки и пытался отыскать “владельца” тиары фон Заксе, (тот, конечно же, не поспешил дать свой новый адрес), а Содомский на гребне славы вернулся в родную Одессу, где его чествовали, как национального героя и где прозвали “королем” ювелиров.Но все в жизни преходяще, а слава – в особенности, в чем вскоре не преминул убедиться и Содомский.Вначале, после триумфального возвращения из Франции, заказы на украшение посыпались, как из рога изобилия.Содомский работал, словно одержимый, сутками.Все казалось ему в розовом цвете. Жизнь была прекрасна и наполнена главным ее содержанием – любимой работой – до краев.Однако вскоре французские власти (им так и не удалось разыскать господина фон Заксе), обратились к России с настоятельным требованием возместить убытки, понесенные Лувром по вине “национального героя” и «короля» одесских ювелиров Содомского. Теперь он уже фигурировал, как главный злодей и инициатор обмана.И пришлось Содомскому по совету бывалых людей покинуть дорогую его сердцу Одессу и удариться в бега во избежание больших неприятностей.Так Содомский оказался в богом забытом Гловске, где купил небольшой домишко и по-прежнему занимался ювелирным делом, что позволяло “королю” ювелиров кое-как сводить концы с концами.В мастерской Содомского в утренние часы царил полумрак.Ювелир был бережлив и экономил, на чем только мог: электрическое освещение для него было роскошью, а свечи и керосин, по его разумению, стоили немыслимо дорого.Поэтому два подмастерья, взятые им на выучку, коротали время у замерзших окон, дожидаясь, пока рассветет, чтобы можно было хоть что-то видеть в этой полутемной клетушке.– Модя, кто-то приехал… – вполголоса обратился один из них, рослый малый в безрукавке, отороченной свалявшимся заячьим мехом, к другому, низенькому, коренастому, с круглой, как бильярдный шар, рыжей головой.Рыжеволосый потер оконное стекло, оттаивая лед, и припал к образовавшемуся прозрачному пятнышку.– Ого! Выезд-то, Жорка, выезд каков, а! Ух-х… Царский. Кони – звери. Кто бы это мог быть? Так рано…Заскрипела входная дверь, и в мастерскую вошла закутанная в меха старуха. Неуверенно ступая мелкими шажками и касаясь рукой стены, она подошла к подмастерьям и спросила, шепелявя:– Ювелир Шсодомшский, проше пана, кто ештем?– Один момент, ясновельможная пани! – сказал рыжеволосый Модя.И постучал в некрашеную дверь, ведущую в личную мастерскую ювелира, куда тот подмастерьев не допускал.– Господин Содомский! – позвал он. – Извините-с, но к вам пришли…За дверью послышались покашливание, шорох шагов; что-то упало, звякнув. Наконец дверь отворилась, и Содомский, одетый во все черное, склонился перед старухой в глубоком поклоне, предупредительно вежливом, но с большой долей гордого достоинства: он сразу узнал раннюю визитершу.– День добрый, госпожа Сасс-Тисовская. Чему обязан?– Мне нужно с вами поговорить…Княгиня бросила выразительный взгляд на подмастерьев.– Прошу сюда, – понял Содомский.И жестом пригласил ее в свою личную мастерскую.Они уединились; в комнате стало тихо.Подмастерья едва не на цыпочках отошли к окну, уселись на скамейку. Переглянулись.Модя поднял широкие рыжие брови, округлил глаза.Сасс-Тисовская была в городе личностью небезызвестной. О ее богатстве знали все, и такой ранний визит гордой аристократки к убогому ювелиру-плебею являлся в их довольно однообразной жизни событием немаловажным.Тем временем Сасс-Тисовская расположилась у крохотного столика, с которого Содомский поторопился смахнуть хлебные крошки.Она с брезгливым вниманием принялась рассматривать давно не беленые стены, верстак с инструментом, массивный сейф и окно, забранное ржавой решеткой.Княгиня терпеливо ждала, пока не появился ювелир, – Содомский, извинившись, вышел ненадолго в другую комнату, чтобы привести в порядок свою одежду.Когда он возвратился, на нем был все тот же черный костюм со следами влажной щетки.Но теперь вместо будничной рубахи в мелкий выцветший горошек из-под лацканов сюртука выглядывала белая манишка с галстуком-бантом.Свою неизменную ермолку Содомский снял и потому часто приглаживал обширную плешь: с непривычки ему казалось, что мерзнет голова.– Милейший…Княгиня с сомнением смотрела на бледное, морщинистое лицо ювелира; видно было, что она колебалась – внешний вид Содомского был мало почтителен.– Милейший, мне бы хотелось, чтобы наш разговор не стал известен кому-либо.– Госпожа Сасс-Тисовская!Лицо ювелира пошло красными пятнами. Недоверие, явственно звучавшее в голосе княгини, глубоко уязвило его.– В моей профессии сохранение в тайне пожеланий и предложений клиентов дело само собой разумеющееся. На этот счет вы можете быть совершенно спокойны. Да-с.– Надеюсь…Княгиня сняла перчатки; на правой руке сверкнул крупный бриллиант, оправленный в белое золото.Содомский впился в него взглядом, вытянув шею.– Посмотрите…Сасс-Тисовская стащила перстень с пальца и положила его на стол перед ювелиром.Содомский с неожиданным проворством схватил его, поднес близко к глазам. Лицо ювелира стало одухотворенным, морщины разгладились, в больших черных глазах появился влажный блеск.– Бог мой, я весь в волнении…Голос Содомского дрожал.– Я знал… я знал, что когда-нибудь увижу собственными глазами… это чудо, эту звезду первой величины… “Магистр”! О-о… – простонал в восхищении ювелир.Он суетливо достал из бокового кармана сюртука лупу и стал пристально рассматривать камень.– Ну зачем, Зачем!? Кто придумал и свершил такую глупость?! – воскликнул он неожиданно в раздражении и негодовании.– Пшепрашем пана, не есть понятно, что вы имеете в виду? – встревожилась Сасс-Тисовская.– Камень имел древнюю индийскую огранку. И конечно, вес и размеры его были гораздо больше теперешних. Но потом алмаз по чьей-то прихоти подвергли переогранке. И не весьма удачно. Но это ничего, ничего… – поспешил ювелир успокоить княгиню. – «Магистр» по-прежнему великолепен.– У меня есть к вам предложение, пан Содомский…Княгиня, оглянувшись на дверь, заговорила тише:– Вы не могли бы изготовить копию камня и перстня? Да такую, чтобы никто, кроме специалиста, не смог отличить ее от подлинника.– Страз. Вы хотите, чтобы я сделал страз…Содомский нахмурился, положил перстень на стол, спрятал лупу обратно в карман.– Я вам хорошо заплачу…Княгиня по-своему истолковала перемену в настроении ювелира и поторопилась достать из сумочки кошелек.– Здесь золото. Это задаток. Цену за работу я заплачу любую, какую вы укажете. Конечно, в разумных пределах, – поспешила добавить Сасс-Тисовская.– Простите, госпожа Сасс-Тисовская, возможно, мой вопрос вам покажется нескромным… Но я хотел бы знать, для каких целей вам нужен страз?– Ах, какое это имеет для вас значение!? Повторяю, если вы в состоянии изготовить этот страз так, чтобы он был похож, как две капли воды, на подлинник, за ценой я не постою.– Вы ошибаетесь. Для меня имеют значения дальнейшие ваши намерения относительно подделки.– То есть?– Я бы не хотел… – Содомский едва не сказал “опять”, да вовремя спохватился, – фигурировать в полицейских протоколах.– При чем здесь полиция?– А притом, что некто – я не имею в виду вас, упасиБог! – может воспользоваться моей работой, чтобы обманным путем сорвать с кого-нибудь солидный куш, всучив вместо подлинного “Магистра” страз. Такое бывало, госпожа Сасс-Тисовская, – предупредил он гневный взрыв оскорбленного высокомерия княгини. – Потому я и хочу знать предназначение копии.– Если так…Княгиня поостыла и натянуто улыбнулась.– Добже. Пан может быть спокоен – у меня нет намерений использовать копию так, как вы предполагаете.Сасс-Тиисовская не преминула уколоть этими словами ювелира, подчеркнув разницу между ним, плебеем, и собой, аристократкой “голубой” крови.Содомский сделал вид, что не понял намека, смотрел спокойно, даже сонно, прикрыв веки так, что его глаза превратились в узкие щелки.– Надеюсь, вы не предложите мне поклясться на Библии? – спросила она.– Нет-нет, мне достаточно вашего слова. Как я понимаю, вы хотите таким образом уберечь настоящий “Магистр” от злого умысла?– Именно.Княгиня с невольным уважением посмотрела на невзрачного, рано состарившегося человека; на удивление, ювелир оказался весьма проницательным человеком.Она могла бы добавить, что ее многочисленная родня уже пробовала и неоднократно, всеми правдами и неправдами завладеть перстнем, который был баснословно дорог.Сасс-Тисовская могла еще сказать, что у нее практически не было никаких сомнений в намерениях неудачливых воров, пытавшихся забраться в дом – они зарились на бриллиант. И что она догадывалась, кто их на это подтолкнул.Только один человек в Гловске знал о существовании перстня с “Магистром” – купец Вилюйский.Как он узнал? – на этот вопрос княгиня ответа не находила.Но Вилюйский однажды нанес ей визит и предложил продать ему эту фамильную драгоценность. И несмотря на уверения, что она даже не слышала о “Магистре” и что это чей-то досужий вымысел, купец, конечно же, остался при своем мнении.А что Вилюйский способен ради личной выгоды на любое преступление, княгиня не сомневалась.Она была близко знакома с его батюшкой, – он, как поговаривали люди, промышлял на большой дороге, пока не завел свое дело.Яблоко от яблони далеко не падает…Но Сасс-Тисовская промолчала. Ювелир не пастор, а мастерская не исповедальня.– Я согласен…Ювелир потрогал перстень, как бы погладил, бережно и ласково.– Сколько потребуется на это времени? – спросила княгиня.– Немного… Совсем немного. Но вам придется довериться и оставить перстень здесь. Дня на два.Княгиня заколебалась – риск все же был чересчур велик. С сомнением посмотрела на зарешеченное окно, на хлипкую дверь…– Иначе я просто не смогу добиться абсолютной схожести.– Нет, – наконец после долгих раздумий отрезала княгиня. – Пшепрашем, нет.Ювелир развел руками. Княгиня поднялась, взяла перстень.Содомский кинул робкий взгляд на увесистый кошелек с золотыми монетами, лежавший на столе.И наконец решился:– Ладно. Попробую. Только вам придется еще немного побыть здесь. Нужно сделать рисунки, снять размеры, оттиски граней. И сделать фотоснимки. Но для этого мне требуется помощь моего подмастерья, смыслящего в фотоделе.– Это надежный человек?– За него я могу поручиться, как за себя.– Добже. Я обожду.– Модест! – позвал ювелир, приоткрыв не крашенную дверь.В личную мастерскую Содомского зашел рыжеволосый низкорослый Модя.– Приготовь все необходимое для фотографирования мелкого предмета. Жоржу, – ювелир показал пальцем в сторону двери, – скажешь, что сегодня он свободен. Пусть отправляется домой.Содомский, больше не обращая внимания на княгиню, вроде ее вовсе не существовало, нервным, порывистым движением развязал галстук-бант, швырнул его на стол, надел фартук, взял перстень и подошел к окну.Уже рассвело окончательно, и солнечные лучи рассыпались по морозным узорам на стекле золотыми блестками. «Магистр» сверкал в его руках как утренняя звезда. Глава 10. УДАЧНЫЙ ДЕНЬ БЕЛЕЙКО В этот день старшему лейтенанту Белейко явно везло.Едва уехал Дубравин, как позвонил следователь прокуратуры, который вел дело об убийстве Новосад.Он сообщил, что в один из райотделов милиции обратились сотрудники скупочного пункта драгметаллов.Позавчера вечером, перед самым закрытием пункта, им сдали вещи, похожие на значившиеся в полученной из угрозыска описи загадочно исчезнувших драгоценностей Ольховской.Белейко был скор на решения и легок на ноги.Спустя двадцать минут после звонка следователя, он уже разговаривал с заведующей скупочного пункта, полной, рыхлой женщиной лет сорока с бегающими глазками неопределенного цвета.– …Посмотрите, здесь все.Она открыла сейф и положила перед старшим лейтенантом две серебряные с позолотой броши, серьги из дутого золота, шесть серебряных рюмочек и четыре кофейные ложечки, тоже из серебра.Окинув взглядом вещицы, Белейко уже не сомневался, – это те, что находились в ларце актрисы.– Почему сообщили в милицию только сегодня? – с трудом сдерживая раздражение, спросил Белейко.Женщины такого типа ему не нравились, а эта тем более; было в ней что-то скользкое, подхалимистое.– Понимаете, вчера я пришла на работу после обеденного перерыва и сразу же поехала в налоговую инспекцию. Отчеты… Поэтому мне просто некогда было посмотреть новые поступления.Заведующая заискивающе улыбнулась.– Вещи принимала моя подчиненная. Она у нас новенькая, работает всего месяц. Ну и недосмотрела…– Позовите ее.В кабинет заведующей вошла невысокая черноволосая девушка с испуганными покрасневшими глазами. Она робко встала у двери, покусывая нижнюю губу.– Садитесь, – предложил ей стул Белейко.– Спасибочки, я постою…– Не положено. Садитесь, – сделал строгий вид Белейко.Девушка была симпатичная и какая-то по-домашнему простая. По покрою ее одежды, уже вышедшей из моды, Бронислав понял, что она недавно приехала в город из провинции.– Рассказывайте, – сказал старший лейтенант.– Эти вещи принесли где-то за полчаса до окончания рабочего дня…Девушка сильно волновалась и немного окала.– Я торопилась. Виновата… Заведующая сказала мне об этом только сегодня утром. Честное слово я не знала!– Кто принес вещи?– Женщина. Молодая.– Вы надеюсь, записали ее паспортные данные?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18