– Пока ОНО к нам не прилетело, нужно хоть посмотреть, что это за дура. Так сказать, в порядке самообразования. Потому что потом может быть поздно.
Зосима мою просьбу выполнил беспрекословно. Сам он даже не подумал взглянуть на чудо дивное, парящее над Пимкиным болотом. Он по-прежнему трясся словно в лихорадке.
Надо же, как его уели эти инопланетяне… Похоже, Зосима меньше боится смерти, чем этих пучеглазых головастиков; такими их изображает чокнутые художники.
Я прильнул к окуляру бинокля. Летающие объекты приблизились, и я увидел, что они и впрямь напоминают классические тарелки инопланетян. За одним маленьким исключением – у этих были еще и небольшие крылья.
Наверное, пучеглазые конструкторы, сообразуясь с многовековым опытом полетов на планеты, имеющие атмосферу, приспособили свои тарелки к земным условиям.
Тем временем одна летающая тарелка немного притушила огни и осталась висеть над болотом, а вторая снизилась почти до самой земли. Из ее толстого тулова вырвался сноп яркого белого света, и я увидел, что под тарелкой копошатся… кто бы вы думали? Точно – черные вылупки из гнезда ведьмакового!
Вот так штука… Мы посылаем в дальний космос телеграммы, ждем, не дождемся контактов с инопланетянами, а эти сволочи уже бегают за нами по лесам и болотам с кровожадными намерениями. Притом не с бластерами, как можно было ожидать, а с примитивным огнестрельным оружием земных жителей.
Чудеса…
Я присмотрелся к летательным аппаратам внимательней и прислушался. Они и впрямь были необычными. В верхней конусообразной части «тарелок» вместо винта вращался с большой скоростью огромный ротор с лопатками как у турбины (мне так показалось), но так тихо, что до нас долетало лишь едва слышное «зу-у… зу-у… зу-у…»
Мало того, я не заметил на них опознавательных знаков. Но это обстоятельство совсем не говорило о том, что «тарелки» неземного происхождения.
Кто это? Для меня сей вопрос отнюдь не праздный.
Если это наша, российская, разработка и черные служат в какой-нибудь госконторе, то это одно дело. Ну, а вдруг «тарелки» прилетели из-за бугра, тогда ситуация рисуется совсем в другом свете.
Я видел, что черноризцы что-то ищут. А может, и нашли. Они ковырялись в грязи, как муравьи. Первая «тарелка» им светила и, похоже, корректировала направление поисков, а вторая, судя по всему, прикрывала ее сверху.
Надо же, какие умные эти пучеглазые образины…
– А не попробовать ли мне достать их отсюда из карабина? – спросил я риторически, возвращая своему другу бинокль. – Тут чуть больше одного кэмэ. Расстояние для СКС вполне нормальное…
– Что ты, что ты, перестань! Выбрось из головы эти глупости! – в ужасе замахал на меня руками Зосима. – У них там такое… Враз сожгут.
– Да ты глянь на них, присмотрись. И не дрожи, как заячий хвост. По-моему, эти штуки похожи на НЛО, как я на китайца.
Немного поколебавшись, Зосима все же последовал моему совету. Смотрел он долго. А когда отнял бинокль от глаз, его лицо было задумчивым, а руки уже не тряслись.
– Ну как? – спросил я, закуривая.
– Дык, это, кто его знает… – Зосима, как всегда, осторожничал.
– О чем вы там шепчетесь? – наконец прорезался голос у Кондратки. – Что делать, что делать!? Надо в лес уходить, чтобы нас не заметили.
– А если заметят, то что будет? – спросил я лениво.
– Они… они на все способны! Мне рассказывали…
– Кондратий Иванович, успокойтесь, – перебил я чересчур экзальтированную речь Кондратки. – Не верьте досужим вымыслам. Вы им не нужны. Они ищут не нас, а НЕЧТО, похороненное в болоте. И, как на меня, это вовсе не инопланетяне.
– А кто это?
– Знать бы… – Я задумчиво погладил приклад карабина.
Мне, конечно, ничего не стоило пальнуть несколько раз по черноризцам, а заодно и по иллюминаторам «тарелки». Меня сдерживали только два обстоятельства: присутствие моей лихой команды, не шибко быстрой на ноги, и отсутствие уверенности, что летающий аппарат заграничного происхождения.
Карабин Симонова – классная машинка. На полтора километра из нее можно бить вполне прицельно. А если при этом иметь еще и определенный опыт в обращении с оружием… м-да. Заманчиво.
Тем более, что у меня на этих козлов в черных рясах уже зуб прорезался. Большой зуб.
Мы наблюдали за работами на болоте часа два – пока нас окончательно не сморила огромная усталость. Я так вообще уснул с биноклем в руках и в позе охотника, выслеживающего дичь.
А когда утром открыл глаза, то летательных аппаратов и черноризцев не было и в помине. Может, мне померещилось от огромного напряжения? Такое случается. Когда человек на чем-то сильно зациклен, у него во время нервных срывов иногда бывают такие галлюцинации, что будь здоров. Хотя сразу бери его и запихивай в психушку.
У нас, в России, вопрос снятия стресса снимается очень просто: зашел в магазин, купил поллитры, выпил – и все дела. На следующий день ходишь здоровым и обновленным, словно бабка пошептала.
Но ежели тебе крайне приспичило полечиться нашим народным методом где-нибудь на арабском Востоке, а ты находишься в образе правоверного – вот тогда тебе точно приключится полный пердомонокль. Там крепче и забористей верблюжьей мочи ничего нельзя найти.
– Ну что, братва лихая, пора по домам? – сказал я, смачно зевая. – Зосима, у нас там пошамать чего-нибудь осталось?
– Найдем, – туманно ответил Зосима и начал рыться в изрядно отощавшем сидоре.
Во время наших совместных экспедиций он всегда был интендантом. А я – носильщиком. Иногда мне очень хотелось поменяться с ним «должностями», однако я лишь горестно вздыхал и продолжал тащить на своем горбу тяжелую ношу.
Но еще труднее мне приходилось, когда нам выпадала большая охотничья удача, и мы возвращались в деревню с добычей. В такие моменты я готов был прожить остаток жизни на одних консервах, лишь бы не горбатиться как крепостной.
Мы быстро перекусили, особо не присматриваясь, что там подал нам Зосима, и поторопились покинуть место ночлега. Нас снедало обычное нетерпение путешественников, которые после долгих скитаний уже видят вдалеке дым родного очага.
Удивительно, но нам почему-то стало здорово везти. Не прошли мы и двух километров, как на глухой лесной дороге нам попалась телега, запряженная двумя лошадками. Они мирно щипали травку на обочине, а на телеге мертвым сном спал мужичок, чем-то похожий на Зосиму, только помоложе и более щуплый.
– Ты знаешь его? – спросил я своего доброго друга, когда у нас прошел первый этап радостной эйфории по поводу столь знаменательного события.
Мы почему-то совсем не сомневались, что теперь до обжитых мест нам не придется топать на своих двоих.
Конечно же, Зосима знал хозяина лошадей. По-моему, он был знаком со всеми выпивохами в округе.
Едва мы появлялись возле пивной, как его наперебой приветствовали и стар, и млад. Не говоря уже о бродячих псах; наверное, они начинали умильно вилять хвостами, едва Машка выезжала на станционную площадь.
– Дык, это, конечно… Митроха, Митроха! – затормошил он дрыхнущего без задних ног мужичка. – Просыпайси.
Но тот лишь что-то промычал и отбрыкнулся ногой. Похоже, он думал, что его будит родная Дуська.
Причина столь глубокого, почти каталептического сна Митрохи, была, что называется, налицо – в телеге валялась пустая литровая бутылка какой-то местной водки. Ее не то что пить, но даже нюхать было нельзя. Иначе нос отпадет. Такой гадостью можно только клопов травить.
Мне надоели тщетные потуги Зосимы добудиться до сознания Митрохи и я рявкнул у него над ухом:
– Проснись, транда, нас обокрали!
– А! Что? Где? – Митроху подбросило вверх, словно пружиной.
Он бессмысленно таращился на нас и махал руками перед своей изрядно помятой физиономией, словно обрывая невидимые нити-паутинки «бабьего лета». Похоже, мужичок спросонку подумал, что его посетили похмельные черти.
– Митроха, это я, – выступил вперед Зосима. – Ты чего это размахался?
– Зосима? – Мельница в исполнении Митрохи враз прекратила работу, словно сломалась. – Ты как?… Куда мы?… Где я!?
Это уже был крик души.
Мужичок с ноготок, которому уже стукнуло никак не меньше шестидесяти, был в отчаянии. Наверное, Митроха никак не мог понять, как так случилось, что он проснулся не в своей кровати, а в глухом лесу, и почему его окружили незнакомые люди в грязной потрепанной одежде явно подозрительной наружности.
Естественно, не считая Зосимы.
Впрочем, Зосима вполне мог быть наводчиком какой-нибудь лесной банды. Такая мысль, конечно же, не преминула посетить забубенную головушку Митрохи, и он инстинктивно закрылся руками, словно его кто-то собирался бить.
Что только не покажется спьяну…
– Эй, дядя, протри глаза! – сказал я резким тоном. – Здесь все свои. Мы народ мирный. Ты в район нас подбросишь?
– К-конечно…
– Вот и ладушки. Сели, братцы, и поехали, – подал я команду.
Зосима забрал из ослабевших рук Тимохи вожжи, обозвал лошадей по привычке нехорошим словом, и мы в полном удовольствии неторопливо и расслабленно покатили по лесной дороге в направлении, где нас ждала цивилизация. Жизнь вдруг стала казаться нам вполне терпимой и даже приятной штукой.
– Ты чего это сюда заехал? – спросил Зосима. – Твой дом совсем в другой стороне.
– Бес попутал, – хрипло буркнул Тимоха, исподлобья посматривая на нас с подозрительностью и надеждой.
На что он надеялся, выяснилось быстро.
– Мужики, у вас нет, случаем… – Тимоха сделал весьма выразительный и где-то даже интернациональный жест – щелкнул пальцем по своему острому кадыку. – Нутро горит…
Я ухмыльнулся и ответил:
– Для вас, сэр, специально приберегли. В качестве оплаты за проезд.
Я достал свою заветную фляжку и налил страдальцу полкружки. Как же он страдал, пока выцедил ее врастяжку! Ему хотелось залить водку внутрь, а она просилась наружу.
Но когда кружка все-таки опустела, Митроха преобразился на глазах. Он нашел где-то под сеном яблоко, с хрустом сгрыз его – закусил, и спросил уже вполне нормальным голосом:
– А куда мы едем?
Вот те раз! Похоже, Митроха проснулся только сейчас.
– В район, – сухо молвил Зосима.
– Что мы там забыли!? – взбугрился Тимоха.
– Сдавать вас везем, – встрял и я со своими шуточками.
– К-как?… Зачем? – Тимоха растерялся.
– Натворили вы тут… – ответил я загадочно.
– Что я натворил? Скажите, а? Зосима, ты ж меня знаешь… – жалобно заскулил Тимоха.
– Знаю, – коротко ответил Зосима, даже не обернувшись; он сидел впереди и время от времени подгонял лошадей тонкой хворостиной.
– Это вы вчера в одиночку?… – спросил я, показав Митрохе пустую водочную бутылку. – Нехорошо, гражданин, очень нехорошо.
– П-почему? – по-прежнему слегка заикаясь, спросил мужичок.
– Из-за вашего пагубного пристрастия к спиртным напиткам могли погибнуть лошади. (В лесу ведь водятся волки). Что нанесло бы непоправимый вред флоре и фауне нашего района.
Незнакомые Митрохе слова «флора и фауна» совсем его добили. Но вывод он сделал из нашего разговора потрясающий:
– В район, так в район. А если вам надо, то поехали хоть в область. До области недалеко, километров пятьдесят. Верно я говорю, Зосима?
– Не знаю, я не мерил, – ответил Зосима, которого наш разговор начал откровенно забавлять.
Митроха растерянно умолк. Водка вернула ему живость и развязала язык, он хотел потрепаться всласть перед благодарными слушателями, но не знал, на какой козе к нам подъехать. Наверное, мужичок считал, что мы имеем какое-то отношение к власти, которую в глубинке всегда боялись как огня.
Наконец я сжалился над ним и миролюбиво спросил:
– Какая вас нелегкая понесла среди ночи в лес?
– У-у-у… – Митроха подкатил глаза под лоб. – Такое было… Там такое было…
– Где это – там?
– Ну, значится, был я вчера у кума. Зосима, ты помнишь Лексея? Кирдяпа его фамилия. Возле водокачки живет.
– Помню, – ответил Зосима. – Он с позапрошлого года мне сто рублев должон. На бутылку занимал. До сих пор не отдал. Как приеду на станцию, так он все огородами ходит.
– Так вот я и говорю, был у Лексея, кабанчика кололи. Ясное дело, на продажу. Кто же летом колет свиней для себя? Ну, сделали мы свое дело – кабанчик недолго брыкался, чересчур перекормленный был, а потом, ясное дело… хе-хе… свежатинкой побаловались. И приняли… но немного! Всего бутылку… кажись, литровую выпили. Ты ж знаешь, Зосима, у Лексея баба сурьезная. Чуть что, скалкой по горбу.
– Такая же дура, как моя вторая была, – пробурчал Зосима.
– Потом, значится, поехал я домой. А дорога-то дальняя…
– Ага, очень дальняя… – не без иронии встрял Зосима. – Семь километров. Как до Луны.
– Хе-хе… Так я ж ехал один. Скучно, не с кем словом перекинуться. Вот я и купил фунфырь… – Митроха бросил жадный взгляд на мой сидор, куда я спрятал фляжку. – Чтобы дома выпить. Ну, хлебнул, конечно, не сдержался… но самую малость! Вот тут все и началось…
Мужичок втянул голову в плечи и бросил испуганный взгляд на небо. Он вдруг начал дрожать, словно его зазнобило.
– Было уже темно – подзадержался я малость. А чтобы сократить путь, поехал через гать. Ну ты, Зосима знаешь…
– Знаю. В той стороне можно проехать только трактором.
– Нет, ты не прав. Дорога там сейчас справная. Более-менее. Гравий насыпали. Будут дачи строить.
– Может быть, – сказал Зосима. – Я давно там не был.
– Вот я и говорю… Ну, значится, еду, даже песни пою, и тут как все засветится кругом! Я поднял голову, а там… мамочки! Эти, что в газетах о них пишут, прилетели. Ну, как их? Пучеглазые. Да, точно, нопланетяне. На тарелках. Аж две штуки! Да так низко летят… Кони испугались, и как понесли. А я вообще дурной стал, ничего сообразить не могу. Испугался сильно. В общем, заехал я незнамо куда. Кругом лес, кони в мыле… Выпил я для храбрости, подумал, подумал, что мне делать дальше… а тут и утро, вы, значится, подоспели. Вот такая история. Как думаете, войны не будет?
– Как только начнется, нам сообщат, – «утешил» я Митроху. – Главное, запастись водкой. Тогда нам все будут до лампочки – и враги, и инопланетяне.
Немного поколебавшись, я все-таки полез в вещмешок, достал фляжку и нацедил в кружку для Митрохи еще немного «лекарства» от стресса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41