При всем кажущемся столпотворении соблюдалось некое подобие порядка. Желтый центр кутерьмы – длинный и толстый автобус с парой громкоговорителей чудовищной величины, торчавших вразлет над плоской крышей, оседланной десятком байкеров и сочувствующих. Из глоток громкоговорителей рвалась и сбивала с ног неимоверной энергичностью и громкостью лучшая музыка на земле – заводной рок-н-ролл!
Сквозь визжащие гитарные запилы слышны объявления. Напрягши слух, Кей разобрал:
– Когда? – орал убийственный дуэт громкоговорителей и отвечал сам себе:
– После Смерти Дневного Света!
– Куда?
– В сторону Большого Шума!
– Сколько Брать Денег?
– Все!!
– СЕГОДНЯ: Пришествие Сатаны! Судный День! Восход Скверной Луны! Конец Света!
– А завтра?
– ЗАВТРА не будет ВАЩЕ!
Жару поддавали нарезающие кругами полуголые девицы на байках, кокетливо украшенных свежими цветочками. Им вслед несся задорный свист и непотребные выкрики, которые, впрочем, в такой толпе и при таком количестве влитого пива воспринимались обеими сторонами как комплименты.
Жены и дети оставлены дома. Все верно. Должен же кто-то вести хозяйство, пока хозяин в отлучке.
Прохожие и машины старались огибать собравшихся и делали огромный крюк, прижимаясь к горизонту, чтобы, храни Господь, не толкнуть один из байков.
И вот – Час настал!
Громкоговорители издали невероятно пронзительный вопль, вобравший в себя восторг всего байкерского мира, и автобус тронулся, стараясь не раздавить зевак, брызнувших в стороны. Следом группами пристраивались байкеры, гордо задрав подбородки и распустив знамена.
«Черт меня возьми! – торопливо проносились мысли в голове Кея, старавшегося не зацепить соседей и уберечь ХаДэ от царапин. – Подведи их сейчас к самой высокой кирпичной стене Города, той, что с башенками – и ту приступом возьмут! Чтоб я сдох!»
Байки покинули площадь, оставив для укрупненной бригады мусорщиков работы на несколько дней. Колонна вытянулась на полную длину. Конца края ей не видать, и движется мощно и неторопливо, не встречая препятствий, при полном согласии всех байкеров не выяснять отношения следующие три дня.
С высоты неба колонна походила на многоцветную полосу, выводимую на земле невидимой кистью всемогущего существа, таким образом решившего доказать отбившемуся от рук человечеству факт своего существования. Полоса жила собственной жизнью – веселилась, орала, юлила передними колесами. Байкеры забирались на седла и подпрыгивали, лишь для вида удерживая руль, не в силах совладать с охватившей их эйфорией. Направляющее их магические байки всемогущее небесное существо, должно быть, радовалось вместе с ними и восхищалось тем, что остались еще на этой ничем не примечательной планете отчаянные и восторженные люди, способные в течение года жить и даже иногда работать, чтобы полтора часа тащиться в колонне, направляющейся на Праздник, лучше которого в мире нет: ЧОППЕР-ФЕСТ!
Третья Полночь Праздника.
Полная луна над двумя сотнями тысяч голов.
Кей искренне уважал организаторов действа за их отчаянный подвиг, выразившийся в желании собрать вдали от Города, накормить, напоить и развлечь десятки тысяч байкеров, обалдевших от чистого воздуха, пугающей близости неба и отсутствия асфальта. От неожиданности байкер много ест и еще больше пьет, принимая алкоголь как средство привыкания к природе. Среди прочих поднимается отдельный тост за погибших при движении втроем на одном байке.
Кей и Кока-Лола, обнявшись и покачиваясь, бродили среди множества людей и остановившимися глазами рассматривали вселенское сборище. Упасть им не давала плотная атмосфера тяжело колотящей по ушам музыки, нескончаемого людского говора и рева тут и там заводимых двигателей. Бам-м-м! Где-то с грохотом рвется бензобак, и в черное небо летит фонтанчик искр. Пожар гасят, и публика расходится разочарованно, потому что никто не умер.
Посреди величайшей из всех пригородных полян возвышается самое необыкновенное сооружение, размеры которого с трудом представляет себе потерявшаяся во времени между выпивкой и похмельем армия байкеров.
До самых темно-синих небес вздымается собранный из деревянных брусьев невообразимо прекрасный байк, метров двадцати росту, а то и повыше. Он ярко подсвечен со всех сторон слепящим светом толстых прожекторов, лучи которых доходят до самой верхушки деревянного руля и растворяются в темноте.
Огромная полукруглая сцена заставлена разновеликими кубиками динамиков, выплевывающими в беснующуюся публику, состоящую сплошь из особей, напрочь забывших свои имена, год рождения и даже есть ли у них левая рука, потому что достаточно правой, в которой крепко зажата банка с пивом.
Банки совершают непрерывное путешествие к разинутым ртам и опускаются, чтобы заливший в себя очередную дозу напитка байкер мог разглядеть на сцене согнувшихся над гитарами парней с волосами до полу. Они изо всех сил стараются выбить из публики остатки благоразумия, гитарными грифами размешивают их размякшие в алкогольно-звуковой истоме мозги и наглыми мелодийными вывертами ввергают сознание в первобытное состояние. Тогда кошмарный хаос начала мира считался чем-то нормальным, вроде как сегодня тюбик зубной пасты.
Чумазый, забывший месяц назад побриться гитарист вытягивал соло, режущее по ушам тонким-тонким кинжальным лезвием. Визжащий звук, петляя, взвивался тонкой нитью в небо и долго блуждал меж звезд в поисках ответа на вопросы, которые каждый человек хочет себе задать, но не решается, потому что ответы будут ужасны. Уцепившись за хвост кометы звука, байкеры долго блуждают вместе с надрывными нотами по далеким мирам. Они им только представляются, но от этого не становятся дальше, а, наоборот, принимают спешившихся мотовсадников в свои нежные объятия и не отпускают; пока не смолкнет последний яркий звук. Тогда, застыв на мгновение в великолепной выси, байкеры с размаху рухнут на землю и, опомнившись, обнаружат себя среди таких же, как они, – потных, грязных, взлохмаченных, пьяных и в душе невинных, как ангелы.
Ангелы Преисподней.
Но не успеют они сделать вдох, как очкастый парень на сцене, ботан консерваторский, выпускает на них из синтезатора толстое ватное облако тягучих аккордов, сдавливающих горло и вынуждающих дышать глубже, открывать рты и жадно хватать горячий воздух. Аккорды распадаются на множество зримо воспринимаемых звуков, похожих на капли, сочащиеся с намокшего потолка. Или это множество крючков вцепились в мозг, злобно выхватывая нежелательные воспоминания и нагло показывая их всем вокруг, как заполлюцированное нижнее белье? Байкеры настороженно вертят головами и ловят чужие взгляды, словно надеясь, что никто не заметил эти страшные мысли.
Аккорды синтезированной музыки теряют остроту, притупляются, стачиваются о вечные камни Природы и, наконец, совсем пропадают в снопе искр, вырвавшихся из сотни фейерверков, окруживших сцену. Байкеры в едином порыве вздымают руки, безуспешно пытаясь "поймать вонзающиеся в темноту искры.
Внезапно многотысячную толпу разом пригибает к земле тяжелый каток обезумевшего механизма, сорвавшегося со сцены и оказавшегося на поверку громоподобной дробью ударных!
Ударник высоко поднимает руки, словно вымаливая у Всевышнего отпущение грехов всем байкерам мира за то, что они натворили в этой жизни, и за все, что еще натворят! И финальный вал барабанного грома – как благодарность за полученное благословение, услышанное только байкерами и никем иным.
Байк – ответ на все вопросы! Рок-н-ролл на колесах!
Кей огляделся, и ему почудилось, что он стоит в центре толпы, у которой из-под косух проросли длинные хвосты с задорной кисточкой на кончике. Сквозь дыры в банданах и шлемаках полезли остроконечные рожки, а в воздухе повис явно ощутимый запах серы.
ВСЕ-ГДА – РОК-Н-РОЛЛ! БЕ-ДА – РОК-Н-РОЛЛ…
Кей потряс головой, оступился и выслушал донесшееся из темноты мнение человека, которому наступили на голую ногу каблуком тяжелого сапога. Это вернуло к действительности, и Кей решил сегодня больше не курить траву, оказавшуюся слишком забористой даже для него.
Но хватило и той травушки-отравушки, что уже подвинула слегка его разум.
Жил – ушел, Потерял – не нашел, Беда моя – рок-н-ролл…
Кей прижимал к себе Кока-Лолу, едва не падавшую от усталости после танцев, пива и быстрой любви. «Make love? – вертелось в голове Кея. – Make haste!» Он не возражал бы и так, но пожалел несчастную Кока-Лолу, привалившуюся к нему плечиком и тихо скулившую под нос длинную жалостную песенку без слов.
Кей переключился на окружающих, решив увидеть все.
Увидел и полногрудых, и плоских, словно рыба-камбала, девчонок, марширующих по длинному, ярко освещенному подиуму. Он уходил от сцены глубоко в публику, чтобы каждый байкер мог насладиться зрелищем татуированных бюстов и бюстиков, колышущихся над его вожделенно разинутой пастью. Корявеньких девок «из публики» организаторы Чоппер-Феста талантливо перемежали выпускницами курсов моделей, которые безошибочно опознавались по раздерганной походке профессиональных вешалок. Обилие женских тел, обнаженных в зависимости от нахальства и количества выпитого, заставило байкеров малость поутихнуть и отдать дань прекрасному.
Рядом, на затоптанной в прах площадке, пыхтели двое огромных детин. Обхватив друг друга за бока, они обильно потели, выпускали воздух из всех отверстий мясистых телес и под одобрительные крики тысяч зрителей упорно старались свалить противника. Свалились оба. Один тут же оседлал другого, обхватил голову противника похожими на сковородки лапами и попытался поступить с ней так, как с крышкой термоса, когда очень хочется горячего чайку с лимоном.
Узнать, что у поверженного байкера в голове и есть ли в ней вообще что-то, не удалось. В круг вылез совсем уж слоноподобный монстр в плавках, покрытый красно-зелеными татуировками от щиколоток до ушей. Его все почтительно именовали «Судья». Молча, одним ударом, он сковырнул верхнего мужика наземь, оттащил другого за ноги во мрак, туда, где черным катафалком застыл фургон с размашистой надписью по борту «Холодные закуски». Из фургона высунулась пара рук и приняла бесчувственное тело. А в круг уже вывалилась новая пара «бесправильных бойцов», страстно желающих надрать друг другу задницу или просто получить по морде в честном бою.
Чоппер-Фест считается безопасным местом. Каждый год организаторы громко сообщают, что смертных случаев не было. За пропавших без вести администрация не отвечает…
…Над головой бушевало лазерное шоу, и Кей, присмотревшись, уловил подобие сюжета в размытых, быстро меняющихся картинах. Он попытался сосредоточиться, но так и не понял главного: то ли Буратино спасал Красную Шапочку из ледяного дома Оловянного солдатика, пытавшегося изнасиловать внучку штыком, то ли Нильс рассадил банду диких гусей по самокатам и попытался спереть золотую цепь с шеи ученого кота, шатавшегося вокруг священного дерева друидов, обмотанного жертвенными человеческими кишками.
Все равно красиво, решил Кей, отчаявшись вникнуть в сложный постановочный замысел.
В голове Кея еще не развеялся туман марихуаны, когда он увидел начало грандиозного мотородео. Взявшись искалечить как можно большее количество техники, команда каскадеров «Живой труп» держала слово. Их байки высоко взлетали над длинными колоннами безразличных к своей участи автобусов и с неимоверным грохотом приземлялись на землю. Грохота могло быть и поменьше, но для пущего эффекта коллектив «оживших мертвецов» понакидал в месте посадки листы железа. Соприкосновение байка с железом создавало сложный звуковой эффект. Казалось, что в горном ущелье терпит катастрофу железнодорожный состав, груженный беременными коровами, которые мычат все разом.
Кей увидел Дженни. Девушка занималась обычной работой: падала, прыгала, бегала и на маленьком байке ныряла в бассейн с горящим мазутом. Лицо Дженни поразило застывшим выражением, словно с нее поторопились снять посмертную маску и затем, так же второпях, напялили обратно. Отработав свою часть программы, Дженни исчезла, оставив Кея озадаченным и расстроенным.
В опасной близи от разгоряченных байкерских голов мотались в небе вертолеты. Они образовали в небе круг и по очереди снижались, совершая маневры в нескольких метрах от макушки Кея.
Кей ненавидел вертолеты, в которых неоднократно горел и из которых падал, то оказываясь на вершине дерева в непроходимых джунглях, то по горло врезаясь в раскаленный песок песчаной дюны на расстоянии вытянутой руки от спаривающихся змей, то плюхаясь животом в гниющую воду и получая камнем по схватившимся за прибрежные корни рукам от резвящихся детей местного племени охотников за головами.
Винтокрылы свалили так же внезапно, как появились. На миг установилась тишина. Кока-Лола отпустила Кея, присела и зажала уши руками. Ей почудилось, что из ушей хлестнула кровь, таким страшным и давящим казался этот миг всеобщего покоя. Бесновавшиеся байкеры притихли, ожидая явления чуда.
И тут со всех сторон раздался истеричный лай двигателей, надсадное пыхтение двигателей, грозное рычание двигателей, уверенный рокот двигателей, надрывный кашель двигателей, тяжелое сопение двигателей, полусонное бормотание двигателей, старческое кряхтение двигателей, деловитое верещание двигателей и неумолчный говор тысяч и тысяч других двигателей. Все слились в один прерывистый всеподавляющий гул.
Надвигались, заставляя отпрыгивать, чудовищные по размерам и конструкции байки. Они проползали мимо, они проносились неподалеку, они были везде. Они сновали вокруг Кея и задрожавшей под его рукой Кока-Лолы, медленно сжимая круг.
Мелькали силуэты убивающих мысль своей посредственностью серийных байков и разрисованных концептов, чарующих глаз изысканными формами.
На подпружиненных седлах-лопухах военных аппаратов, крашенных в хаки, неудобных и норовистых, подпрыгивали на кочках мрачные солдаты всех войн, ощетинясь пулеметами, бренча набитыми лентами и с холодной жестокостью поливая холостыми очередями все, что попадалось на пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47